Луиза Гладышева - Нива жизни Терентия Мальцева
— Пожалуй, пора начинать, как бы не пересушить землицу. Весна-то ранняя, да ветреная, уж вербы желтым пушком подернулись.
Решили: пора. И началось такое, чего вовек никто не видывал. Какая-то остервенелая буйная радость овладела всеми. Плуг вспарывал межи, равняя один к другому участки — коневские, мальцевские, егорьевы, ерушинские… И вот уже одно большое поле лежит за деревней. Простерлось до самого леса, что еле виднеется синей неровной каемкой. Разбежаться бы по такому полю тракторам с сеялками! Да только один трактор на всю округу — в совхозе, что неподалеку. А мальцевские мужики пока ладят бороны, сабаны. Вместе со всеми сеет полевод. Нет для сердца его приятней работы, да с тревогой и заботой смешана радость: что покажут его опыты не на маленьких делянках, а на большом общественном поле? Когда предложил дождаться овсюга, подрезать его, а лишь потом сеять, его поддержали все.
Отсеялись дружно и быстро. Появились всходы, зазеленели поля.
В ту осень намолотили по сто пудов с гектара. Старики пересыпали в ладонях драгоценные зерна и не могли поверить: еще никогда в жизни они не были так богаты.
У полевода новые думы.
— Нужно построить хату-лабораторию. Все по науке будем делать, — мечтает он. — Расширим опыты, изучим почвы. Со всего света выпишем какие только есть сорта пшениц, испытывать будем, найдем самые подходящие для себя. А может, сами выведем такой сорт, что лучше его и не надо нам!
Зимними вечерами подолгу горит в окне мальцевской избы керосиновая лампа. Неярок ее свет, еле теплится фитилек: керосина в кооперативную лавку привозят немного и редко. А движка электрического в деревне нет. Правда, решился сельский умелец Михаил Маркович Мальцев самостоятельно смонтировать электростанцию. Учиться поступил заочно на техника-электрика, книг всяких по электричеству из города привез. Целыми днями Михайло из кузницы не вылезает, по рисункам, что в книге, изладил гнутую железную коробку с рукоятью-рубильником. На тот рубильник дивятся мужики:
— Неужто в нем и есть электричество?!
— Не в нем, — объясняет Михаил Маркович. — Рубильником я включать его буду, чтобы сразу все село озарилось лампочками Ильича.
Верят, ждут колхозники: будет и в их избах свет электрический. Новая жизнь наступает бурно, стремительно.
Сколько талантов открыл колхоз в людях! Случайно привились в огороде у Василия Мезенцева два пчелиных роя. Собрал он их в корзины, так с корзинами и явился в контору:
— Что скажешь, Василий Дмитриевич? — поднялся из-за стола председатель.
— Пасеку организовывать пришел, — ответил Мезенцев. — Вот и ульи со мной, — показал он на корзины, в которых гудели и жужжали пчелы.
— Хороши ульи! — рассмеялся председатель. — С них, пожалуй, можно и пасеку начинать.
— Да ведь хлеба у нас теперь досыта, — продолжал размышлять Мезенцев. — Мы теперь хлебушко-то медом будем мазать!
Хлеба, действительно, стали есть досыта. За первый урожай тридцатого года премировали колхоз сепаратором, чтобы легче семена сортировать было. А колхозному полеводу Терентию Мальцеву выписали первую научную командировку в Омск, в институт.
Вернулся Терентий Семенович из Омска в еще большей уверенности, что в колхозах необходимо заниматься опытничеством. Мыслями своими решил поделиться со всеми через газету. Приехавший из города корреспондент посоветовал:
— Пишите, как есть. С чего начинали опыты, каких результатов достигли и как думаете дальше поставить опытническое дело в вашем колхозе.
Легко сказать: «Пишите!» А если сроду никакой статьи не писал, так с чего начинать?
Ртов в семье добавляется, а работников пока двое. Вот и крутись-вертись. Помощники только подрастают. Костенька хоть и мал еще, а наперед матери бросается корове корм задать, в поле выгнать. И траву полоть в огороде бежит. А то за матерью в бригаду утянется и младшего Саввушку за собой ведет.
— Мы, мамка, робить пришли!
— Ах вы, работнички, мужички с ноготок! — всплеснет руками Татьяна, быстро наклонится к сыновьям, заправит рубашонки, поддернет штаны, толкнет легонько и ласково: — Ну, робьте, коли пришли. Анютка-то поди плачет?
— Не, не ревет Анюта, — отвечают братья. — С ней бабка Капитолина возится. — А сами уже в работе, пыхтят. Жужжат слепни, вьются, а им хоть бы что — надели на головы лопухи, одни пятки торчат. Довольна Татьяна детьми. У других ребятишки день-деньской по улице гоняют, а эти то с отцом, то с матерью — и все при деле. Безумно любит их отец, а строг шибко, воли не дает. Трое детей. Вслед за Аннушкой были еще мальчик да девочка. Маленькими умерли. Ждут снова сына, уж и имя есть — Василий. Так что и рада бы Татьяна поучиться, да не убежишь от детей в школу. Вечерами там бабы да мужики со всего села собираются, пишут: «Ученье — свет, а неученье — тьма».
Нет, не только ребятишки не дают Татьяне в ликбез идти. Есть тут другая причина. Занятый работой, не догадывается о ней Терентий. Добрым и любящим сердцем понимает Татьяна, что первой помощницей мужу в исканиях его и в учебе, в опытнической работе может быть только она. Потому что некому больше взять на себя все заботы о доме, о семье. И никто другой не будет ждать его из дальних и близких поездок так, как ждет она, прислушиваясь к каждому шороху во дворе, готовая вмиг вскочить, зажечь лампу, вытащить из печи чугун и поливать на руки мужу теплую, мягкую, с золой воду. Потом, когда он сядет за стол, она поставит перед ним горшок с томлеными, пахучими щами, нарежет пышного хлеба, подаст из погреба кринку с молоком и сядет рядом, тихая и покойная, предугадывая каждое его желание и слушая неторопливый рассказ о большом городе.
— Все дома-то ладно? — спрашивает Терентий жену.
— Ладно, ладно, — успокаивает Татьяна. — Вот только картошку никак не посадим, все уж посадили, окромя нас.
— Посадим, Татьяна, и мы, успеется. Сначала отсеемся.
Вот так всегда: сначала колхозные дела справит, потом уж за свои примется. А чуть минута свободная выдастся — за книгу. Читает ночами напролет, наверстывает то, что пропущено раньше.
— Никак философом собираешься быть? — подначивает Тимофей Логинович.
— Философом? — переспрашивает Мальцев. — Нет, Тимофей Логинович, философию я изучаю, чтобы к земле ее применить, к законам природы.
Незабываема для колхозного полевода встреча с Иваном Владимировичем Мичуриным. Стар и нездоров был известный селекционер, от посетителей и любопытствующих устал, а приглянулся ему зауралец, приехавший в командировку по решению колхоза, и Мичурин провел с ним в своем сказочном саду несколько дней.
