Эндре Мурани-Ковач - Флорентийский волшебник
Леонардо едва узнал отца, который снял траур, облачившись – пожалуй, с излишней юношеской поспешностью – в модный бархатный камзол фисташкового цвета и такой же плащ.
– Вот и правильно, сынок. Год скорби миновал! – вздохнула бабушка, сразу забыв так взволновавший ее перед тем рассказ внука. Теперь она допытывалась у сына, что нового, есть ли надежда сменить печальную участь вдовца на более приятную?
– Это не к спеху! – отшучивался сэр Пьеро. – Сначала мне хотелось бы наладить как следует дело своей флорентийской конторы.
Леонардо нисколько не интересовала техника заключения контрактов, да и деятельность нотариуса вообще. Такое же отношение к этой профессии было и у деда, который нарушил традицию многих поколений семьи – отверг правовые науки, ведущие на стезю нотариуса, и вернулся к земле. Его примеру последовал и дядя Франческо, которого даже любимая астрономия не смогла заставить изменить земледелию.
– О чем опять размечтался? – спросил как-то отец у Леонардо, когда они сидели в саду.
Леонардо смотрел на ласточку, которая выпорхнула из-под стрехи и, мелькнув, взмыла высоко в небо.
– Хочу летать, как птица, – проговорил он.
– Летать? – громко рассмеялся отец.
– Что же, наука обладает крыльями, – тихо вставил дядя Франческо. – А у древних – и искусство тоже.
Сэр Пьеро при этих словах снисходительно пожал плечами.
Но то обстоятельство, что сын его «помешался на рисовании», навело сэра Пьеро на размышления. Он переговорил по этому поводу кое с кем во Флоренции. Побывал у самого маэстро Верроккио. И теперь, когда сонный Леонардо ушел спать, сэр Пьеро собрал его рисунки, которые бережно хранились у дяди Франческо.
– Утром я возвращусь во Флоренцию. Возьму с собой Это добро. Пусть решают сведущие люди, сможет ли мальчишка добиться чего-нибудь на подобном поприще. Ведь, в конце-то концов, и эта профессия вполне подходит знатному человеку. Между прочим, я привез и Леонардо новую куртку. Ему тоже нора снять траур. Бедняжка Альбиера! – вздохнул он, но отец его, старый Антонио, отвернулся, почувствовав фальшь.
В самом деле, сэр Пьеро как раз накануне обратил внимание на юную дочь одного из своих флорентийских коллег, всеми почитаемого сэра Джованни Ланфредини…
За окном пронеслись две летучих мыши.
– Пойдемте-ка спать, – поднялся дед Антонио.
Вскоре дом да Винчи погрузился в глубочайший покой ночи.
– Я провожу вас немного, отец, – предложил утром Леонардо, при этом он весело похлопал Неттуно по шее.
Чалый сэра Пьеро в полной сбруе рыл копытом землю у садовой калитки.
– Смотри, чтоб сразу домой, – вздохнув, предостерегла Леонардо бабушка Лучия.
Да только напрасно.
Когда у восточных ворот отец простился с Леонардо, он, вместо того чтобы возвратиться домой, у первой же развилки тропы повернул на юг и вскоре добрался до тенистых скал. Здесь Леонардо с интересом стал оглядываться. Заметив невиданную им до сих пор породу мха, он вырезал кинжалом маленький квадратик и опустил в суму. Надо будет показать деду. Среди скал он вел лошадь под уздцы. Что-то тянуло, влекло его вниз по каменистой, постепенно расширяющейся тропе, с обеих сторон окаймленной веерообразными папоротниками. И вдруг перед ним открылся темный зев пещеры.
Леонардо остановился. Ему еще не приходилось видеть пещеры с таким широким сводчатым входом. Какой же огромной должна быть она внутри. Там, внизу, в долине Арно, есть, правда, пещера в таком роде, о ней еще в детстве он слышал, что это – обиталище ведьм. Но у той пещеры вход узкий, хотя внутри она сразу же расширяется, и конца ей не видно.
Вход же в эту пещеру широкий, прямо как портал луккского собора. Вместо небольших, рельефно выступающих по сторонам его обломков, Леонардо чудились статуи святых. Когда он подвел Неттуно к пещере, лошадь громко заржала.
Что это она почуяла? Что ей померещилось?
Сжав рукоять кинжала, Леонардо отпустил поводья и медленно двинулся вглубь.
Но какое разочарование! Всего несколько шагов, и широкий сводчатый вход как бы внезапно сузился. Перед Леонардо была совсем небольшая щель… Он с трудом протиснулся в нее. Тут оказалось темно, оттого что пещера круто поворачивала, Леонардо coгнулся, опираясь сжавшей кинжал рукой о колено.
Им владели теперь два противоречивых чувства. Страх перед грозной темнотой и любопытство. Вдруг ou наткнется там на что-нибудь удивительное, неведомое?
Любопытство побороло страх, и Леонардо стал пробираться внутрь пещеры. Но сквозь толщу темноты сюда не проникало ни лучика света. И все же он сумел в этой глухой темноте заметить, вернее, ощутить, где-то над головой нечто знакомое. Послышалось шуршание. Конечно же, эго летучая мышь. Ничего особенного, ничего колдовского.
Когда он выбрался из пещеры, ему пришлось зажмуриться. Так ослепителен показался дневнои свет, хотя у входа в пещеру было сумрачно. Неттуно заржал еще тревожней.
– Ступай поищи себе корма! – шлепнул Леонардо лошадь по крупу. И Неттуно, словно бы поняв, весело побежал к сочным папоротникам. А Леонардо, усевшись на землю, достал альбом и зарисовал вход в пещеру.
Спустя неделю на вершине красноватой скалы снова можно было увидеть склоненную голову Леонардо.
Внизу, у берега реки, на затененной ивами тропинке показался всадник. Он уже издали махал рукой.
Но Леонардо не подымал головы, его блестящие глаза не видели быстро приближающегося верхового, а ведь тот вел за собой Неттуно.
Там, на вершине скалы, золотистой вуалью рассыпались длинные волосы, затеняя бумагу, на которой уже вырисовывались очертания гор и долины с вьющейся вдалеке рекой, окаймленной ивами.
Всадник подъехал к скале.
– Нардо! – окликнул он юношу.
Отвесная скала отразила его голос. Эхо перекрыло гул быстрой реки, шелест ив.
– Нардо!
Наконец голос долетел до вершины скалы. Леонардо с досадой стал оглядываться. Потом лег на живо г и посмотрел вниз:
– Кола?! Это ты? И чего это ты вздумал мешать мне? Никколо мог бы обидеться. Но он знал своего друга, поэтому, привстав в седле, еще сильнее замахал рукой:
– Скорей, скорей спускайся! Быстро! Отец твой из города приехал. Это он велел позвать тебя. Ты сразу же поедешь с ним во Флоренцию!
– Иду! – крикнул Леонардо, всполошившись. Он уже догадывался, в чем дело.
Его рисунки накануне исчезли со с ген комнаты дяди Франческо. Бабушка не преминула шепнуть ему на ухо: отец прихватил их с собой в город.
Ровесник Леонардо, Пикколо был значительно ниже его ростом. Тем не менее с другом он разговаривал в тоне некоторого превосходства, особенно с тех нор, как вернулся из Пистои, где трое суток пировал на свадьбе. Пировать – это да, это для синьора, отец которого – богатый землевладелец, Леонардо же, сына скромного нотариуса, ждала доля ученика во Флоренции. Правда, Нардо тоже не станет чьим угодно учеником. Никколо, перед тем как поехал на поиски друга, слыхал разговор о том, что сэр Пьеро показал рисунки своего сына маэстро Андреа Верроккио и тот выразил готовность принять Леонардо в ученики.
