Владимир Архангельский - Петр Смородин
2 апреля 1917 года был день Христова воскресения. Никто еще не зачеркивал старые праздники, работу остановили на всю пасхальную неделю. Петр — теперь уже заместитель председателя фабричного комитета — сделал распоряжение о дежурстве в фабкоме, помылся в бане, наваксил сапоги и отправился к Анне Петровне.
Давненько не бывал он на барской кухне. Но у Гардениных будто ничего и не переменилось. Шумело застолье: радостный тон у веселых гостей, дразнящие хлопки шампанского, куличи, пасхи, запеченный в тесте окорок, ворох крашеных яиц, фрукты.
Анна Петровна не знала, как угодить ершистому сыну. Сердцем понимала, что лакомства ему по душе, но он от них отворачивался:
— Не буду, мама! И… не сердись! Я других моих ребят не лучше, а у них ничего этого нет. Сделай жареную картошку со шкварками, как, бывало, в праздники дома. Потом переночую тут: соскучился по тебе, моя хорошая!
Кое-как досидел у мамани до полудня, а потом сказался, что недосуг. Зашел по дороге к больному товарищу, затем — на фабрику. И угодил ко времени: от Скороходова пришла весть, что нынче в Питер приезжает Ленин.
В десять вечера возле дворца Кшесинской построились колонны рабочих Петроградской стороны. И у всех, кто шел встречать вождя, настроение было приподнятое: вон он, какой-то необыкновенный миг в жизни!
С красными знаменами, с песнями петроградцы двинулись по Большой Дворянской, скоро влились в колонну рабочих Выборгской стороны и ходко вошли на площадь перед Финляндским вокзалом, уже запруженную народом от края до края.
Догорали еще сумерки, а путиловцы несли над головами горящие факелы, и отсвет огней падал на большое алое полотнище: «Привет товарищу Ленину!» Гремела музыка, перекатывались от вокзала до Невы песни, лица светились празднично — так было торжественно и радостно!
После одиннадцати над площадью пронесся гул: «Поезд подходит к перрону!» — и наступила настороженная тишина. А потом началось движение в передних рядах, и волнами прокатилось над головами громовое «ура!». Кто-то очень ясно и громко запел «Марсельезу», ее тотчас же подхватили тысячи голосов.
Петр увидал Ленина уже на броневике: он щурился и закрывал лицо рукой от яркого света прожекторов. Петр сорвал с головы кепку и кинул ее в воздух, где уже взлетали, кружили и падали картузы, кепки, бескозырки, папахи, фуражки, шляпы, шапки.
Пробиться ближе он не смог: люди стояли плотно, впритык. И не все слова Ленина слышал: Владимир Ильич говорил глухо, не надрывая голоса; но последние слова он сказал так, что их услыхали все:
— И да здравствует социалистическая революция!..
В сумятице дней, на крутом перевале, все вдруг встало на свое место. Революция продолжается! О ней нечего разговаривать. Ее надо делать, и она неизбежно приведет к победе рабочих!
Крики одобрения, грохот оркестров, гудки броневика — все шумы слились воедино. И броневой автомобиль с Лениным, едва прокладывая путь в кипящей толпе, двинулся к Петроградской стороне…
В КОЛОННАХ ПЕРВОМАЯ
Смородин и его друзья всякий день что-то новое узнавали о Ленине. Сначала шли разговоры, как он в третьем часу ночи выступил с балкона дворца и заявил решительно:
— Победа пролетарской революции неизбежна! Кто-то из рабочих спросил его:
— А что это значит, Владимир Ильич?
— Революция передаст землю, заводы и фабрики, железные дороги рабочим и крестьянам, — ответил он.
Затем обсуждали его тезисы, изложенные на заседании фракции большевиков ЦИК в Таврическом дворце. И радовались: наконец-то сплотятся все передовые силы рабочих и солдат вокруг большевиков. Ведь с его приездом и с четкой позицией о пролетарской революций всем партиям пришлось резко размежеваться, открыть забрало и пойти в своем обособленном русле. «Любой ценой соглашение с Временным правительством» — это меньшевики; «монархия с крепким парламентом» — кадеты; «землю крестьянам даст только Учредительное собрание» — это эсеры.
Видели Ленина часто. Рабочие Выборгской и Петроградской сторон два раза в неделю несли охрану дома № 48 на Широкой улице, где Ленин остановился с Надеждой Константиновной у сестры Анны Ильиничны и ее мужа Марка Елизарова.
Дни становились напряженными. 6 апреля ПК решил праздновать Первомай по новому стилю (18 апреля по старому стилю) вместе с рабочими всего мира. В тот же День Скороходов и Прохоров собрали большевиков Петроградской стороны и приняли аналогичное решение. Молодежь была представлена на собрании небольшой боевой группой.
На собрании было решено преобразовать рабочую милицию района в Красную гвардию, как это сделали путиловцы и выборжцы.
7 апреля Петроградский райком партии определил порядок приема новых членов. Надлежало записаться у дежурного РК, указать место работы до революции и в настоящее время и свое местожительство. Общее собрание большевиков района окончательно решало вопрос о приеме нового члена партии.
Скороходов бросил мельком:
— Это и тебя касается, Петр! Собирай две рекомендации, одну могу дать.
— Спасибо, Александр Касторович. У меня есть от Сариной и Гозикер. Нынче же запишусь у дежурного.
8 апреля появился в «Правде» рабочий призыв — бойкотировать буржуазные газеты: «Русская воля», «Новое время», «Вечернее время», «Биржевые ведомости», «Речь» и «Маленькая газета».
Словно по уговору, эти издания начали обвинять пролетариев столицы в том, что они «не хотят работать и оставляют солдат без снарядов». И предъявляют чрезмерные экономические требования, «злоупотребляют полученной свободой».
Молодежь постаралась: с неделю оттирала покупателей от киосков. Вася Вьюрков с завода Лоренца особенно успешно стыдил покупателей на Архиерейской площади:
— Не забивайте башку контрреволюционными газетами! Читайте «Правду», только в ней и писана истинная правда! — И бесплатно раздавал людям большевистскую газету.
Но у соседей работа шла разностороннее, ярче. И Петр вспоминал позднее: «Вся молодежь Выборгской стороны организовалась в коллективы, с Выборгской стороны, как огненное пламя, движение стало перебрасываться во все рабочие районы».
Евгения Герр записала в дневнике, как молодые выборжцы гордились своим почином и как нетерпимо относились ко всяким «варягам», пришедшим со стороны.
Она приехала в Питер к своей подруге Анне Иткиной в Нарвский район. И вскоре с письмом Васи Алексеева отправилась в районную Выборгскую управу в распоряжение Надежды Константиновны Крупской.
В комнатке у Крупской ее «подсадил» парнишка с Сампсониевской мануфактуры:
