Екатерина Мишаненкова - Уроки счастья от тех, кто умеет жить несмотря ни на что
Если не вдаваться в медицинские подробности, то суть этого заболевания проста: сосуды сетчатки глаза у плода развиваются как раз к концу девятого месяца, поэтому у родившихся досрочно младенцев глаза еще недоразвиты. Их должен постоянно осматривать окулист, иначе ребенок может остаться слабовидящим. Естественно, в 50-е об этом еще никто не знал. И уж тем более не знали, что большая доза кислорода может усугубить ретинопатию. Что и произошло – попытка сделать как лучше привела к тому, что Стиви выжил, но полностью ослеп.
Больница, в которой он родился, была для бедных, людские несчастья там были привычным явлением, но родителей маленького Стиви и персонал, и пациенты провожали сочувственными взглядами. Третий ребенок в бедной негритянской семье… любому было ясно – ничего хорошего этого мальчика в жизни не ждет. Если не сдадут в приют и не помрет с голода, то забьют другие дети, нравы-то в «цветных» кварталах суровые, слабые там не выживают.
И возможно так оно и случилось бы, если бы не Лула Мэй – мать Стиви.
Мой отец определённо не был главой семьи, нас поднимала мама. А она работала в рыбной компании до того счастливого момента, когда заметили мой талант.
Стиви был третьим ребенком в семье Кэлвина и Лулы Мэй Джадкинс и первые годы звался Стивлэндом Джадкинсом. За следующие четыре года в семье родилось еще трое детей, а потом родители Стиви развелись. Лула Мэй вернула свою девичью фамилию Хардуэй и переехала с детьми в Детройт. Там Стиви приобрел несколько сводных братьев и сестер и заодно получил уже третью в своей жизни фамилию – Моррис, поскольку, как он метко выразился, «его любимой мамочке повезло быть замужем больше чем за одним мужчиной». Моррисом он звался до тех пор, пока не взял себе псевдоним Уандер.
В Детройте, бывшем в то время автомобильной столицей США, их семья жила точно так же, как многие другие бедняки. Все, кто мог, работали изо всех сил, а когда работы не было – перебивались как могли. Например, всей семьей рыскали по речным докам, чтобы стащить немного угля для растопки домашней печки. О детях заботились по мере возможности, кормили их, одевали, а когда с деньгами становилось немного получше, старались чем-то побаловать. Так, к примеру, родители знали, что Стиви любит музыку, и на день рождения они подарили ему губную гармошку. Недорогой подарок, но необычайно ценный для маленького слепого музыканта.
Конечно, слепой ребенок был для семьи балластом. Но Лула Мэй не терпела никаких намеков на это. Она была не из тех, кто сдается, и не считала, что надо поставить на сыне крест только потому, что он слеп. Все свое свободное время она посвящала тому, чтобы научить Стиви обходиться без посторонней помощи. Она старалась развивать его слух и реакцию, рассказывала ему обо всем, что он не может увидеть сам, и умудрилась даже как-то объяснить ему, что такое цвет и каких цветов разные предметы.
К семи годам Стиви с легкостью мог подолгу оставаться один дома и даже выполнять любую домашнюю работу. Феноменальный слух позволял ему ориентироваться в пространстве не хуже зрячих – довольно скоро он стал определять движения людей по малейшему шороху. Но на улицу его одного старались не выпускать, Лула Мэй знала, как жесток может быть мир к маленькому слепому мальчику. Нет уж, пусть сначала подрастет, станет большим и сильным, вот тогда будет ясно, кто победит – жестокий мир или мать, борющаяся за своего ребенка.
Глупо обижаться на судьбу, глупо ныть, а еще глупее – жалеть себя. Просто забудь о том, что твои глаза не видят, и живи как все – только намного лучше, намного интереснее.
Лула Мэй, мать Стиви УандераПодолгу сидя взаперти, Стиви развлекался тем, что барабанил ложками по кастрюлям и сковородкам, причем не просто барабанил, а наигрывал мелодии, которые слышал по радио. Собственно поэтому родители и решили подарить ему губную гармошку – было ясно, что у ребенка способности к музыке, а купить какой-нибудь другой инструмент они не имели возможности.
Как бы то ни было, но это оказался лучший подарок, какой они могли бы сделать. Уже через пару лет стало ясно, что музыка для Стиви не просто способ скоротать время, а настоящее призвание. Он играл на улицах, собирая вокруг себя толпы слушателей, пел в церковном хоре, и слава его, пусть пока и на местном уровне, росла, росла и наконец доросла до того, что группа местных предпринимателей подарила слепому вундеркинду ударную установку. Еще один широкий жест сделал переезжающий сосед – он оставил Стиви свое пианино.
Благодаря всему этому, а также, конечно, стараниям Лулы Мэй, которая всячески поощряла его увлечение музыкой, к девяти годам Стиви виртуозно играл на пианино, барабанах и губной гармошке, да к тому же еще пел и сам сочинял музыку.
Социализация его среди сверстников тоже прошла достаточно успешно. Когда настало время идти в школу, Стиви уже умел читать, и научила его этому тоже Лула Мэй. По одной из многочисленных легенд, окружающих Стиви Уандера, читать он выучился даже не при помощи шрифта Брайля, а по самому обычному букварю. Слепоту ему компенсировал не только невероятно тонкий слух, но и не менее чувствительные пальцы, которыми он умел различать на ощупь мельчайшие частицы типографской краски, то есть нащупывать напечатанные буквы на обычной книжной странице.
Вообще-то Стиви должны были отправить в специальную школу для слепых, но Лула Мэй этого не допустила. Она скандалила, добивалась, ходила по инстанциям, доказала, что он умеет читать, а значит, не отстает от сверстников, и в конце концов его все же приняли в обычную школу. Конечно, там было трудно, но все тот же тонкий слух и внушенная матерью твердая уверенность, что он не хуже других, помогли Стиви адаптироваться среди сверстников и даже заслужить их уважение. К примеру, он ошарашивал их тем, что в кино не хуже других понимал, что происходит на экране – по звуку. А еще он хорошо играл в баскетбол, опять же то ли на слух, то ли при помощи своей феноменальной интуиции ориентируясь, куда летит мяч.
Мне было девять, а в десять мы подписали контракт с «Motown» и к одиннадцати уже выпустили первую пластинку.
И вот настал миг, перевернувший всю жизнь Стиви и его семьи, – его услышал легендарный Берри Гордон, генеральный директор и президент звукозаписывающей компании «Motown». Правда, каким образом до него дошли слухи о юном вундеркинде, никто толком не знает. На этот счет ходят разные легенды. Кто-то рассказывает, что об уличных концертах Стиви узнал продюсер Брайан Холлэнд, искавший в Детройте молодые таланты. Другие утверждают, что все началось с Ронни Уайта из группы Смоки Робинсона «The Miracles», которого кто-то пригласил на домашний концерт Стиви. Третья версия гласит, что без Ронни Уайта тут конечно не обошлось, но первым слепого музыканта услышал не он, а его брат Джеральд, и не на концерте, а в церкви, где Стиви продолжать петь в хоре.
