Михаил Арлазоров - Артем Микоян
На Зою Ивановну произвело впечатление, с каким огромным интересом племянники (а их было пятеро) расспрашивали Артема Ивановича об авиации. Они искали туда дорогу, как многие их сверстники. Государство шло навстречу такому интересу молодежи.
В Осоавиахиме был создан весной 1935 года Центральный аэроклуб. Один за другим устанавливались авиационные рекорды на самолетах и планерах, совершали выдающиеся перелеты полярные летчики. ЦК ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров СССР приняли решение о работе Осоавиахима как боевого резерва Красной Армии. Прошел летные испытания скоростной истребитель И-16. Все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям завещал партии большевиков и Советской власти Константин Эдуардович Циолковский.
– Мы вырастили в наших воздушных силах и имеем сейчас в своей авиации таких людей, которые по праву считаются лучшими авиаторами мира! – сказал, выступая на первом совещании стахановцев, К.Е.Ворошилов.
Четверо из пяти сыновей Анастаса Ивановича в дальнейшем связали судьбу с авиацией.
Семье Анастаса Ивановича Зоя Ивановна приглянулась. На правах старшего он спросил брата:
– А почему бы тебе не жениться?
Дело действительно шло к женитьбе. 23 февраля 1936 года Зоя Ивановна Лисицина и Артем Иванович Микоян стали мужем и женой.
«Артем Иванович был хорошим семьянином. У него большая хорошая семья. Когда он привел Зою Ивановну первый раз к нам домой, она произвела хорошее впечатление. Она приятная женщина, но женщин много приятных, а у нас в семье свои нравы, свои порядки. Подойдет или не подойдет? Она оказалась отличной, редкой женщиной. Она сумела в себе сочетать лучшие черты русской женщины с привычками лучших армянских женщин.
Вот показательно хотя бы то, что, когда кто-то из нашей деревни приезжал в Москву, каждый заходил к Артему Ивановичу. Так у нас принято – кто приезжает, тот заходит. Ко мне, скажем, прийти было сложнее, нужен пропуск, а здесь без пропуска. И Зоя всегда всех принимала как родных...»
Из воспоминаний Анастаса Ивановича Микояна.
«Надо было менять привычки, говорить „мы“ вместо „я“. Надо было привыкать друг к другу, ведь мы были знакомы всего три месяца. Мне было легче – наверное, характер еще был неустоявшийся. Ему труднее. Я обижалась, когда он свой свободный вечер проводил с друзьями. В знак протеста однажды уехала к подруге. Он буквально восстал против такого оборота, а договориться о мире оказалось очень легко. Я предложила ему встречаться с друзьями у нас дома.
С тех пор так и повелось. Как только выпадал свободный часок, собирались у нас, в нашей небольшой комнате на улице Кирова. Много шутили, беседовали, играли в нарды».
Из воспоминаний Зои Ивановны Микоян.
Пятнадцатиметровая комната в большой коммунальной квартире на улице Кирова, где жили Артем Иванович с Зоей Ивановной и Талида Отаровна, была на редкость высокой – около четырех метров. На дне этого «колодца» весьма и весьма скромная обстановка: «шикарная» кровать с никелированными шарами, тахта Талиды Отаровны, накрытая ковром ее собственной работы, два стола – небольшой письменный у окна и большой канцелярский, исполнявший обязанности обеденного. Пара стульев. Скамья на двух-трех человек. В роли буфета – нижняя полка прикроватной тумбочки, в роли книжного шкафа – верхняя полка той же тумбочка.
После свадьбы в комнату въехал дешевенький гардероб, настолько непритязательный, что родственники, возмутившись, подарили молодоженам немного денег, чтобы заменить его чем-то «поприличнее».
Вскоре Микоян садится за дипломный проект.
«Сейчас уже дали на руки темы дипломного проектирования (выбор тем в основном добровольный), – писал 31 марта 1936 года Артем Иванович трогательно опекавшему его Сурену Шаумяну. – Я выбрал „летающее крыло“. Это задача очень трудная, мало литературы, и вообще за границей занимаются, а успехов пока нет: построенные машины пока не дают никаких плюсов. Словом, исследований мало, но работа занятная, интересная.
Сам я очень интересуюсь «летающим крылом», ибо оно сулит большие скорости, хорошую маневренность и большую грузоподъемность. Посмотрим, что выйдет...»
Интерес дипломанта к таким самолетам логичен. Бесхвостки харьковчан Микоян видел не только на проектных чертежах. Знал он и о работах, проводившихся в академии имени Жуковского Борисом Ивановичем Черановским, впервые в нашей стране построившим бесхвостый планер БИЧ – первенец семейства необычных летательных аппаратов. Мог знать и о том, что в Московской группе изучения реактивного движения (ГИРД) С.П.Королев и его товарищи пытались оснастить один из БИЧей реактивным двигателем.
Статью, предрекавшую «летающим крыльям» большое будущее, Артем Иванович прочел и на страницах многотиражки «Вперед и выше». Описанная в ней бесхвостка с отполированной до зеркального блеска поверхностью имела два двигателя. Запас горючего пополнялся в воздухе, без посадки самолета.
В этом летательном аппарате расчета было не меньше, чем воображения.
«Перед тем как приступить к статье, – читаем мы в ее заключительных строках, – автор не предавался свободному полету фантазии, наоборот, он произвел подсчеты, предполагая, что все проблемы, над которыми сейчас работает авиация, будут успешно разрешены и что в одном самолете соединятся те достижения, которые имеются сейчас в ряде различных стран».
Деловой оптимизм статьи преподавателя академии, известного советского аэродинамика Бориса Тимофеевича Горощенко понравился Микояну. Он и сам любил помечтать, пофантазировать, прикидывая с карандашом и логарифмической линейкой степень реальности своих фантазий.
Микоян работал над дипломом трудолюбиво и увлеченно.
Политические тучи сгущались. Фашистская Германия обнажала свои планы и намерения весьма недвусмысленно. В Берлине открылось новое здание воздушного министерства. Семиэтажный дом, насчитывавший около двух тысяч комнат, занял целый квартал.
Работы по созданию боевой авиации велись с размахом. Помимо расширения существовавших, гитлеровцы создавали новые исследовательские учреждения. Как писали газеты (речь идет о 1936 годе!), в них изучались слепая посадка, управление самолетами и минами по радио, реактивные двигатели и снаряды.
Готовились фашисты так энергично, что действий можно было ждать в любой день, в любую минуту...
19 июля 1936 года на первой странице «Правды» под рубрикой «В последний час» появилось короткое сообщение. «Фашистский мятеж в испанском Марокко». Несколькими строчками ниже телеграмма французского агентства Гавас из Мадрида:
