Ури Геллер - Моя история
Я старался, как мог, но часы в студии так и не пошли. Это было удивительно, потому что я не сомневался в том, что хоть какие-то из этих пяти будильников должны были пойти. Я чувствовал себя очень неловко, потому что со стороны все выглядело так, будто я вообще ни на что не способен. Со стыда я чуть сквозь землю не провалился. Это ужасное ощущение — находиться перед телекамерой и знать, что миллионы людей видят: у тебя ничего не получается.
По счастью, мне повезло с металлом, который они принесли. Потому что моя энергия не имеет ничего общего с какими-либо химикатами или искусственными обработками, которой были подвергнуты эти металлы. Но настроение у меня, естественно, уже было испорчено, и я не мог понять, что же случилось с часами.
Во время перерыва мы перешли в другую студию. Там уже без телекамер я продемонстрировал своим собеседникам некоторые вещи, и они произвели на них большое впечатление. Я начинал чувствовать себя немного лучше, а потом Лео Лэсли признался мне в том, что он сделал с часами. В Австрии однажды меня пытались испытать таким же способом, но заранее предупредили, что заблокировали часовые механизмы, и я, применив еще большую энергию и силу, сумел добиться того, что некоторые часы все же пошли. Я попенял Лэсли, что ему нужно было раньше сказать об этом, а теперь уже поздно, потому что у нас оставалось всего лишь несколько минут.
Когда мы вернулись в эфир, психолог, часовщик и Лэсли по очереди взяли слово и рассказали зрителям о тем, что все накладки произошли по их вине. Потом каждый из них сказал, что они полностью убеждены в том, что мои достижения — это не результат гипноза или каких-то фокусов, и все мы от души посмеялись в знак полного примерения.
Лео Лэсли рассказал мне, что пытался воспользоваться дихлоридом ртути, чтобы погнуть ключи, ложки и другие металлы, но у него ничего не вышло, и поэтому он выкинул эту мысль из головы еще до того, как передача пошла в эфир. Правда частично ему удался эффект с предметами из алюминия, но, как известно, не слишком много ключей сделано из алюминия. Сказал он и о том, что мои руки все время были в поле зрения одной из камер, которая следила за каждым их движением. Позже Лео Лесли написал обо всем этом в своей книге. И хотя наши взаимоотношения начинались так драматично, впоследствии он стал одним из тех, кто меня сильнее всего поддерживал.
Вернувшись в Лондон, я планировал остановиться у своих друзей в квартире, расположенной в очень тихом районе города. К этому времени меня постоянно преследовала пресса, совершенно не давая прохода. Было впечатление, что у меня вообще не остается ни минуты покоя. Я пытался носить темные очки, но это меня совершенно не спасало. Репортеры выследили, где находится дом моих друзей, и всегда ждали на улице. Однажды мне нужно было поехать по делам в другую часть города, и я боялся, что мне не удастся скрыться от них и выйти так, чтобы они за мной не поехали. Взглянув на улицу через закрытые занавеси, мы увидели, что дом был практически окружен. Тогда был разработан такой план: мои лучшие друзья Шипи Штранг и Яша Кац, которые вместе с Вернером Шмидтом занимались организацией моего турне по восьми городам Англии, покрыв головы плащами, выбегут из дома в сторону большого «Лэнд Ровера», стоявшего на улице, и быстро уедут. Мы надеялись, что все представители прессы кинутся за ними, и тогда я незаметно смогу пробраться к другой машине. Им удалось сфотографировать Шипи в темных очках, и его приняли за меня. Наша уловка сработала, на следующий день пресса взахлеб рассказывала о моем «загадочном исчезновении».
Были и значительно более серьезные причины, по которым мне не хотелось попадаться на глаза. В мой адрес поступило несколько угроз — мне угрожала смертью, по всей видимости, одна из арабских террористических групп. Нам надо было быть очень внимательными и постоянно следить за почтой. Еще одну угрозу Вернер Шмидт получил по телефону в тот день, когда мы прибыли в Англию из Дании.
Я постоянно надеюсь на мирное решение всех проблем. У меня даже есть мечта — быть первым израильтянином, выступающим с показательной программой в Египте. Инстинктивно я чувствую, что этими энергетическими силами, этим высшим разумом нельзя воспользоваться в целях войны. В связи с этим вокруг «эффекта Геллера» всегда много различных шуток. Так, на одной карикатуре в газете были изображены два танка, стоящие друг против друга с пушками, связанными в узелок. Командир одного из танков говорит своему противнику: «Мет, ты развязывай!» На другой карикатуре был изображен самолет, согнутый буквально пополам, и один пилот говорит другому: «И вот я сказал этому Геллеру: „Ну что, умник, ты еще умеешь делать, кроме как гнуть ложки?“»
Я считаю, это очень важно, что такие мощные силы не могут работать в негативном направлении. Я прошел через войну, был парашютистом и видел все ужасы войны. Получил ранение в обе руки и в голову по время шестидневной войны 1957 года. И все это время была какая-то контролирующая сила, которая недопускала, чтобы эта энергия использовалась в каких-либо других целях, кроме мирных, чтобы никому от нее не было ни боли, ни вреда.
Эта последняя угроза в мой адрес прозвучала настолько серьезно, что нам нужно было срочно встретиться и обсудить, что делать в связи с предстоящим турне по восьми городам. Вернер Шмидт связался со Скотланд-ярдом, откуда к нам тут же выслали нескольких человек. Было принято решение переехать в большую охраняемую гостиницу в Лондоне и в спокойной обстановке решить, как поступить дальше. Гостиница надежно охранялась как с главного входа, так и со стороны коридоров.
Нужно было срочно решать, что же делать с британским турне. Это был очень сложный вопрос, потому что в это время обстановка в Англии была довольно напряженной. Владелец одного из крупнейших магазинов, принимавший активное участие в еврейских благотворительных акциях, был застреляй прямо на улице, и террористическая организация опубликовала список 20 известных английских евреев, которые также были приговорены ими к смерти в ближайшем будущем. Мне очень не хотелось отменять турне, но Вернер Шмидт убедил меня, что это слишком рискованная затея.
Итак, турне по Англии было отменено и у меня неожиданно возникла возможность отдохнуть в США. А главное — теперь было время как следует подготовиться к поездке в Японию, к выступлениям в этой стране. Нужно было самому в себе разобраться, подумать, на какой путь я встал и что это означает для меня и для всего мира.
Глава 5. Стихи
Хотя я сам не вполне сознавал это в то время, но теперь понимаю, что после европейского и скандинавского турне ситуация во многом была кризисной и в каком-то смысле переломной… В научных кругах все жарче разгорался спор о том, что представляют собой мои эксперименты — некий феномен или очередные фальшивки. Мне надоело защищаться и оправдываться, но избежать этого было очень сложно. Причиной всех этих дискуссий, думаю, стала серия сложных научных исследований в Станфордском исследовательском институте, начатая в 1972 году и продолженная в августе 1973 года. Этот институт известен тем, что проводит сложнейшие исследования по заказам крупных промышленных корпораций и даже правительства. Кроме того, в программу их работы входят и уникальные компьютерные исследования в военных целях. После окончания первой серии экспериментов в 1972 году институт выпустил доклад, в котором, в частности, говорилось: «Мы наблюдали за определенным феноменом, которому мы пока не можем найти научного объяснения. Единственное, что мы можем сказать в настоящий момент, — это то, что дальнейшие исследования необходимы».
