Дмитрий Зимин - От 2 до 72 Книжка с картинками
Далее следовало полное неприличие по тем пуританским временам.
Или, придя утром в класс (восьмой), провозглашает:
Все избито, испето, исплясано.
Будни сыплются, как горох.
Жизнь уселася распоясана
Голой задницей на порог.
Или:
Плевком в лицо щеголям и снобам
Испаскудившим в дым планету эту,
Я славлю разумнейшего из микробов –
бледную спирохету.
- Женя, а что это такое, «бледная спирохета»?
- Микроб сифилиса, сопляки.
Женя был на год старше большинства из нас. Это большинство пошло в школу в восемь лет в эвакуации, в 1941 году, а встретились в 43 году, после возвращения, в третьем классе
61-й школы. Во многих местах, в том числе и в Москве, в 41 году школы не работали. Поэтому многие начинали учебу в девять лет.
* * *…Через многие десятки лет после окончания школы нам удалось пару раз опять собраться вместе. Инициатором встреч был Женя Пласкеев. Одна из этих встреч была в ноябре 1999 года, спустя 48 лет после окончания. Около половины участников представлены на фото. У каждого приколот бейдж с фамилией. Ведь можно и не узнать….
В центре – тот самый Лева Кричевский, с парты 10/11, начальник цеха (а может, и главный инженер) литейного завода на Красной Пресне. Хорошо сохранился. Вполне можно узнать. А за Пласкеевым виднеется Женя Абельман (Храмов), которого сейчас, увы, уже нет.
Была и еще одна трогательная встреча в 2003 году, по случаю 60-летия нашего знакомства друг с другом в 1943 году в третьем классе 61-й школы после возвращения из эвакуации.
Между прочим, вдруг вспомнил вот такую бытовую деталь тех военных лет: я до года 46-го летом бегал по Москве босиком, и в метро босиком ездил. Это было в порядке вещей, абсолютно нормально. Привожу фрагмент известной фотографии Евзерихина, на которой видны босоногие московские мальчишки еще предвоенных лет.
Помню, что в день Победы 9 мая 1945 года я, то ли по случаю великого праздника, то ли еще весенней прохлады, был на Красной площади в каких-то тапочках. Там меня чуть не задавили, а тапочки в давке потерялись (домой я пришел босиком).
В девятом, кажется, классе у Абельмана возникли проблемы по комсомольской линии в связи с нарушением требований устава комсомола о «товарищеском отношении к женщинам». Хотите верьте, хотите проверьте, но был такой пункт в уставе комсомола тех лет. Почему-то тот устав был ориентирован только на мужскую часть молодых борцов за дело Ленина–Сталина. Но уставы не обсуждают.
Положение Абельмана осложнялось тем, что он обвинялся в нарушении товарищеского отношения не к одной, а к трем женщинам. Вздорность подобных обвинений убедительно доказал Женя Пласкеев: «Достаточно посмотреть на этого тощего Абельмана, чтобы понять, что его не то что на трех – на одну не хватит».
…Он же, Женя Пласкеев, сказал мне, что на могильном камне Абельмана– Храмова выбиты такие его стихи:
Я поле жизни перешел.
И отдохнуть присел.
Там тихо одуванчик цвел
И жаворонок пел.
И было мне так хорошо,
Что я забыл почти,
Что поле жизни перешел
И дальше нет пути.
Вот на этом снимке – учитель физики, мой дорогой Учитель, Сергей Макарович Алексеев.
Заядлый радиолюбитель, он и меня (да и не только меня) так пристрастил к радиотехнике, что она стала не только сильнейшим мальчишеским увлечением, но и профессией, да и судьбой. Редкий случай – учитель и ученик стали, не побоюсь этого слова, друзьями. Часто бывали друг у друга (!) дома. Потом, когда я уже был студентом то ли третьего, то ли четвертого курса, мы купили на четверых (!) один «Москвич–401». Сергей Макарович был одним из «колхозников», остальные – мои однокурсники. Сергей Макарович заметно хромал; он был инвалидом с детства. Машина ему была необходима.
Автомобиль мы покупали на толкучке, которая в те годы была у единственного автомагазина на Бакунинской, около Спартаковской площади. В магазине красовались «Москвич-401» за 9 тыс. руб. и «Победа» за 16 тыс. Какими путями формировалась многолетняя очередь за этой роскошью, нам было неведомо. На толкучке в меру заезженный «Москвич» обошелся нам в 10 тыс. плюс «ваше оформление». Как наш колхоз собирал такие деньги – не с моими талантами рассказывать. Удивительное дело: коллективное владение автомобилем ни разу не привело к конфликтам.
А вот эти фото сделаны в школьном радиоузле. Его начальником я был последние полтора школьных года и очень гордился этой должностью.
Вершинами нашей совместной радиолюбительской деятельности стали школьная УКВ-радиостанция (кажется, помню ее позывной – УА-3-КАБ) и книжка двух авторов: С.М. Алексеева и Д.Б. Зимина – «Школьная УКВ радиостанция». Книжка была подготовлена, когда я учился еще в 10-м классе, а вышла в свет, когда я был уже студентом радиофакультета МАИ.
Забавно, что эту книжицу я ранее никогда не упоминал в своем «списке научных работ», который регулярно подавал в РТИ на всяческие аттестации и формальные «конкурсы на замещение». Этот список содержал к концу 80-х годов, помнится, более 100 наименований. Помещать туда радиолюбительскую книжку издательства ДОСААФ казалось таким же неприличным, как, скажем, упоминать заметку в стенгазете.
Из собственных радиолюбительских поделок не могу не показать чудом сохранившуюся фотографию моего самодельного телевизора. Он заработал у меня году в 50-м. Смотреть его собиралась вся наша коммунальная квартира. А во всем нашем доме было всего два телевизора. Мой самодельный и выпущенный недавно промышленностью КВН-49. При желании можно было бы установить точную дату, когда на экране моего телевизора появилось первое искореженное изображение. Показывали фильм «Мичурин».
Телевидение тогда было однопрограммным и велось с Шаболовки, с Шуховской башни. Через несколько лет крыши московских домов стремительно стали зарастать лесом телевизионных антенн, смотрящих на эту башню. Но в то время телевизор в доме – это, как сказали бы сейчас, круто.
К сожалению, у меня нет фото, отображающих радиолюбительство тех лет.
…Рынки-толкучки, сперва на Павелецкой, затем в Коптево, куда по выходным съезжалась вся радиолюбительская Москва. Выходной тогда был один – воскресенье.…
