Иван Баграмян - Так начиналась война
Проходим просторные сени, переступаем порог. Дом состоит из одной большой комнаты. На длинных, грубо сколоченных скамьях вдоль стен — вся многолюдная семья. Женщины увлечены рукоделием, мужчины курят, лениво перебрасываясь словами. Мужчины одеты в «киптари» — овчинные безрукавки, опоясанные широким кожаным поясом. Женщины в длинных домотканых платьях, поверх которых, как и у мужчин, теплые безрукавки, но более изящные и лучше украшенные; ниже пояса, спереди и сзади, ниспадают две пестрые «запаски» из шерстяной ткани.
Мы поздоровались. Все привстали, задвигались, освобождая лавку для гостей, мужчины еще дружнее задымили. Женщины засуетились, готовя угощение. На длинном столе появились миски с молоком, творогом, сыром, лепешки из кукурузной муки. Разговорились с хозяевами. В речи их причудливо переплетались украинские и польские слова. Подчас мы с трудом понимали друг друга. Тогда на помощь спешили старик и один из его внуков, которые очень хорошо говорили по-русски.
Нас спросили (о чем можно еще спрашивать военных?), будет ли война. Мы успокоили их, что пока для тревоги нет оснований. Старший из сыновей старика удивленно наблюдал, как наш шофер свободно чувствовал себя за одним столом с офицерами, и тихо попросил отца узнать у меня, не родственник ли мне этот солдат. То, что «пан полковник» запросто беседовал с солдатом, никак не укладывалось в голове этого человека, недавно служившего в польской панской армии. Пришлось пояснить, что шофер не родня мне. Но все мы служим общему делу и не случайно зовем друг друга товарищами. Офицеры и солдаты у нас вчерашние рабочие и крестьяне, у них одни интересы, поэтому они в равной степени уважают друг друга.
— А дисциплина? — не выдержал вчерашний солдат.
— И дисциплина держится на этом уважении и высокой сознательности каждого.
Все слушали с большим вниманием. И особенно — младший сын хозяина. Оказывается, его скоро должны призвать на военную службу. Со страхом ждал он этого дня — старший брат так много рассказывал о бесчеловечных порядках в панской армии. Сейчас парень повеселел. Засыпал нас вопросами о жизни красноармейцев.
— Неужели каждый может стать командиром?
— Каждый. Надо только служить хорошо и учиться старательно.
Затронули и повседневные житейские дела. Старик рассказал, что хлеб насущный дается им нелегко. Пасут овец и коз на горных пастбищах. Хлеба своего не хватает: с клочков каменистой земли, которые они засевают, собирают всего три-четыре центнера с гектара. Долгие годы не удавалось освободиться от помещичьей кабалы. Лучшие пастбища и пашни находились в руках помещиков и сельских богатеев. Только после воссоединения с Советской Украиной вздохнули полной грудью. Кончилась власть панов, все богатства земли стали достоянием трудового народа.
— Теперь жить можно, пан командир! — удовлетворенно заключил старик.
Ужокский перевал, по которому проходит шоссе Самбор — Ужгород, расположен на сравнительно небольшой высоте (889 метров над уровнем моря). Встретил он нас пронизывающим ветром и мокрым снегом. Буран мешал рекогносцировке. Окрестность просматривалась лишь в короткие минуты просветления. Горы здесь из песчаника. Глинистых сланцев, мергеля и других легкоразрушаемых пород. Этим объяснялись мягкие очертания возвышенностей и обилие глубоких теснин, прорезанных вешними водами и небольшими ручьями. У одного кристально чистого шумного ручейка присели отдохнуть. Не сразу мы разобрались, что сидим у колыбели крупной реки Сан.
Вечером на перевал поднялась голова экспериментальной колонны. Первыми преодолели подъем автомашины. Несколько позже — танки. Еще позднее — тракторы с артиллерийскими орудиями. Гужевого транспорта мы не дождались — встретились с ним, уже спускаясь с перевала. Кони с трудом взбирались по крутой дороге. Приходилось часто останавливаться, чтобы дать им передышку. В общем колонна двигалась очень медленно. Было ясно, что тяжелые, малоподвижные, не приспособленные к действиям в горах стрелковые дивизии в этом районе необходимо как можно быстрее переформировать в облегченные горнострелковые соединения.
В канун праздника Великого Октября мы возвратились наконец в Станислав. Я составил подробный отчет о поездке, отметил отдельные недостатки, положительно отозвался о боевой выучке частей, горячо настаивал на скорейшем переформировании ряда стрелковых дивизий нашей армии в горнострелковые. Вспоминаю сейчас об этом с горечью: с началом войны нашим горнострелковым дивизиям пришлось сражаться на равнине. Труд по их переформированию был затрачен впустую…
Первое в мире государство рабочих и крестьян существовало уже 23 года. Когда-то враги предрекали, что оно не продержится и нескольких недель. История посмеялась над горе-пророками. Советское государство здравствовало и крепло, стало одной из самых могущественных держав мира. Весь трудовой люд земли, все народы, изнывавшие под гнетом капитала, смотрели на Страну Советов с любовью и надеждой; Фашисты — с ненавистью и затаенным страхом. Мы знали, что они не оставят нас в покое, что нам еще придется драться с ними не на жизнь, а на смерть. Чувствовали, что грозный час испытаний приближается. Но мы верили в несокрушимость нашего общественного строя и смело смотрели в будущее.
7 ноября не узнать было Станислава. Как уже говорилось, при первом знакомстве он показался мне захолустным, обывательским. И вдруг я увидел его другим. Улицы заполнились ликующим народом. Сплоченными колоннами проходили рабочие. Их оказалось много: промышленность города быстро развивалась. Дружные песни лились над людским морем. Советские песни. Всего год минул, как область влилась в Советскую Украину, а перемены разительные. Новая жизнь сплачивала, поднимала людей. Радовалось сердце: мы и здесь в родной семье.
В декабре 96-я горнострелковая дивизия нашей армии совершала марш на новое место своей дислокации — к границе с Румынией. Командовал дивизией известный кавалерийский генерал Павел Алексеевич Белов. Генерал Парусинов приказал мне выехать для контроля за маршем. К тому времени выпал обильный снег, резко похолодало. Все это затрудняло переход.
Авангард дивизии я нагнал ночью в районе Ланчина. Марш осуществлялся, как в боевой обстановке. Колонны двигались с организованным по всем правилам походным охранением, готовые в любой момент вступить во встречный бой. По маршруту в заранее намеченных пунктах были расставлены зенитные пулеметные и орудийные установки. Их расчеты настороженно всматривались в ночное безоблачное небо.
Генерала Белова я нашел в небольшой запорошенной снегом дубовой роще. Для его оперативной группы здесь были разбиты две брезентовые утепленные палатки. В перекрещенной ремнями длинной кавалерийской шинели генерал стоял у освещенного аккумуляторной лампочкой походного столика, на котором была разложена карта.
