Сергей Есин - Дневник, 2012 год
Здесь же я нашёл и занятный текст самого Акунина, достаточно обидно высказавшегося о нынешнем премьер-министре.
«Неизбежно возникнет ситуация, когда низы больше не хотят, верхи вконец разложились, а деньги кончились. В стране начнётся буза. Уходить по-хорошему Вам будет уже поздно, и Вы прикажете стрелять, и прольётся кровь, но Вас всё равно скинут. Я не желаю Вам судьбы Муаммара Каддафи, честное слово. Откосили бы, пока ещё есть время, а? Благовидный предлог всегда сыщется. Проблемы со здоровьем, семейные обстоятельства, явление архангела. Передали бы бразды преемнику (по-другому ведь Вы не умеете), а уж он бы позаботился о Вашей спокойной старости»,— пишет Акунин».
И здесь подумаем: имеем ли мы право на человеческую обиду? Кстати, всю эту композицию я решил выписать лишь после того, как сегодня же услышал, с какой настойчивостью по «Эху» говорили о том, что на табличке в Ростове-на-Дону убрали слово «евреи» и, кажется, слово «холокост». Я знаю, что многие это понятие отрицают. Про себя этого сказать не могу. Но если действительно именно здесь было уничтожено семнадцать или двадцать тысяч евреев, то почему об этом не писать? Вызванные по телефону ростовские власти и зам. председателя думского комитета Тамара Плетнёва коряво и плохо оправдывались. Всё нажимали, что, дескать, и русские, и евреи — это граждане СССР. Тогда вопрос и к белым, и к красным: почему из паспортов убрали графу «Национальность»? Всё это, как некую двойную игру, я связываю и с проблемой Путин — Акунин. И если все — граждане СССР, то почему же во время семидневной войны — я тогда работал на радио — все мои интеллигентные знакомые и сослуживцы ходили с горящими глазами: «Как наши намылили арабам шею!»? А ведь тогда СССР поддерживал именно арабскую сторону! Кого сейчас поддерживает Акунин?
Мне кажется, что сейчас несколько человек, так героически поддерживающие оппозицию и создающие Лигу защиты избирателей,— это Акунин, Улицкая, Быков — в первую очередь поддерживают свои книжные продажи.
В «РГ» утром прочёл гороскоп на Стрельца — это мой знак: «Вам нужно принимать события и людей такими, какие они есть,— с их достоинствами и недостатками». Я и принимаю все события: стало известно, что Б. Н. Тарасову всё же продлили срок его ректорства — ну и слава Богу, не будет этой трёпки с выборами. Отмечу только, что добивался он этого до последней минуты — какой удивительно цепкий человек до власти! Второе, что тоже надо принять: привезли наконец книгу о Вале. Издали её превосходно. Двадцать пачек уже привёз домой. Ура!
Из событий дня — побывал на презентации двадцатого тома «Русского архива». Проект этот, конечно, грандиозный. Затеял его в самом начале перестройки Алексей Налепин, которому посчастливилось оказаться одноклассником Никиты Михалкова. Я знаю этот проект и тома «Русского архива» много лет, чуть ли не с самого начала. Очень жалею, что не начал в своё время его собирать. В частности, когда кое-что мне понадобилось для романа «Твербуль», я обратился к Алексею и тут же получил искомый том.
Состоялась презентация в Историческом музее. Впервые я заходил в музей не через парадный вход, а через служебный, от «хвоста лошади Жукова». Сразу же восхитился порядку и строгости музея. Служебный вход устроен таким образом, что при желании можно снять несколько рам и вкатить сюда хоть баллистическую ракету. Никаких ступеней, а покатый каменный подиум. Не успел переступить через порог, как тут же меня поразил какой-то объективный порядок, свойственный настоящей науке. По бокам широкого прохода стояли половецкие каменные бабы — и много, оставили голой половецкую степь,— и за стеклом, видимо перевезённый из соседнего здания Московской думы, где раньше располагался музей Ленина,— известный и узнаваемый ленинский автомобиль. Царские-то кареты и возок Петра Великого в экспозиции — это уже само собой.
Народа было много — «ведущие специалисты архивов, музеев и академических институтов России» — и я сразу же почувствовал, что оказался в своей атмосфере. К сожалению, был без записной книжки, поэтому кое-чего не зафиксировал. Но зато помню, как Никита Михалков рассказал, что с Налепиным играли в самодеятельности что-то по «Молодой гвардии». И вот тут Никита, к ужасу директора школы и преподавателей, на сцене начал стрелять из стартового пистолета, который он «изъял» у своего великого отца. Совершенно удивительным было выступление Сигурда Оттовича Шмидта, которому уже сильно за девяносто. Он пришёл своим ходом, да ещё с какой-то академической комиссии, но какая память — всё до фамилии и имени-отчества! — какая ясность ума! В частности, среди многого он говорил о дворянской культуре, которая, в принципе, позже оказалась разночинной. Ведь в России каждый, кто оканчивал в то время высшее образование, получал личное дворянство. В том числе, говоря о дворянской культуре, академик Шмидт говорил о декабристах, движение которых сейчас подверглось критике. Говорил о значении их дела, которое послужило нравственным идеалом для нескольких поколений. Здесь был приведён интересный пример. Недоросль Фонвизина и декабристы — это люди почти одного поколения. Шмидт особо сказал о статье в некой центральной газете, в которой было сказано, что, дескать, царь был такой милосердный, что казнил только пятерых мятежников. Вспомнил академик и последовавший на такую экстравагантную точку зрения ответ. Автор статьи — отвечал, если мне не изменяет память, А. М. Турков — достаточно убедительно «прополоскал» эту царскую милость. Прелестно на этой пресс-конференции выступил сравнительно молодой исследователь Константин Писаренко. Это о происках Франции, которая в 1748 году чинила «неудобства» России. История всегда повторяется в своих основных, векторных действиях. Но как плохо мы её, под влиянием однотонного преподавания, знаем. До сих пор в честь плохо упоминаемого как гонителя Пушкина Александра Бенкендорфа в Голландии устраиваются какие-то конференции и сборы. Он освобождал во время войны 1812 года их города. Названия городов не записал.
<...>
27 января, пятница
Утром ездил в РИА «Новости», там состоялась пресс-конференция по поводу очередной инициативы Путина. К своему, видимо, удивлению, Путин обнаружил, что уровень чтения и, соответственно, культурный уровень нашей молоди резко снизился. В связи с этим наш будущий президент внёс свежую, на этот раз культурную, инициативу. Необходимо составить список из ста книг, которые должен прочесть школьник. Естественно, наши средства массовой информации на этот импульс с необыкновенной скоростью откликнулись.
