Нонна Мордюкова - Записки актрисы
"Махмуд, расскажи о Париже!" "Я никогда не вру. Чтоб я так жил!
Это его всегдашняя присказка. Как они мне осточертели с этим
Лувром! Я неграмотный, я из аула! Посылают с разными делегациями. Первое это Лувр. Ну что ты там набегаешь за час?
Только наши каблуками стучат, потому что бегут все время. "Ах,
Лувр, ах, Лувр, я был там!" А что ты там видел? Мне же от коллектива откалываться нельзя. Ну, и хожу то с Большим театром, то с "Березкой". Я Лувр знаю наизусть. Не по содержал9.75нию, а по количеству залов. Сощурюсь так, голову набок, отойду от картины, "оцениваю". В последнем зале сяду на стул и сижу. Слава тебе, Господи,Лувр проскочили. Вот однажды сижу, как обычно, на этом стуле, жду наших. Подходит ко мне благообразный старичок в пенсне и заговорщически говорит: "Давно за вами наблюдаю. Я из
России, но живу в Париже сорок лет. Вы очень интересуетесь живописью". "Да, да…" "Как я вам Лувр покажу, вам его не покажет никто!" "Спасибо, спасибо. Очень рад! В следующий раз".
Старик протягивает мне визитную карточку. Слышу, наши бегут к выходу. Попрощался я с ним и первый сел в автобус. Фу-у!
Пронесло! Следующего раза не будет. Не будет, и все! И вот приезжаю с концертами в Ленинград. Отработал, усталый еду в гостиницу, принимаю душ. Ребята чаек заваривают. Стук в дверь.
Выходит согнутый старик, двойник того, что в Лувре подходил. И лицо такое же, и пенсне. Только этот постарше. Смотрю, что-то держит в руках, прикрытое мешковиной. Фанера или картина.
Откидывает тряпку и поясняет: "Мальчик у пруда". Омовение
Осетии, третий век до нашей эры. Брат позвонил из Парижа.
Попросил меня этот шедевр предложить вам". "Сколько вы хотите за него?" "Это оценщик назначит". "К оценщику нет! Говорите цену!"
"Я думаю тысячи полторы". "Прекрасно! Вынул кошелек не хватает.Хлопцы! А ну-ка быстрей, выкладывайте!" Набрали полторы тысячи, отсчитали. Старик взял деньги, но от картины едва оторвали его. Приезжаю к себе в Грозный с шедевром. Подняли меня на смех. Жена пристроила картину на кухне. Тогда я решил купить картину посолиднее и купил. Дорогая, сволочь, но зато видная; лежит голая женщина, а вокруг нее яблоки и груши. Опять не попал в точку, больше живописью насиловать себя не буду".
Помню, Махмуд возвратился из какой-то поездки и взвыл, как волчонок: "Ох, Нонночка, дорогая, как борщику хочется! Я вечно голодный! Вечно! И все из-за фигуры, из-за талии. Я танцор. Я ж не виноват, что на конкурсе за лучшее исполнение испанского танца испанец получает серебряную медаль, а я золотую. Руки мои сравнивают с руками Майи Плисецкой. В Америке мне преподнесли презент путевку в кругосветное путешествие. Я отказался в пользу оплаты багажа, который в десять раз превышал положенный вес.
Чтоб я так жил не вру!" "А как там, в Париже?" Показывает большой палец: "Я теперь хожу, куда хочу. Сейчас же свобода, ты знаешь?" "Пока нет, мой дорогой!"
Конечно, талантливых людей немало, но столь расточительных, щедрых для друзей, для всех встретишь редко. Махмуд Эсамбаев это не только гений в танце, но еще и лекарь. После общени с ним хорошо живется.
Однажды мы собрались у кого-то дома. Приехали Махмуд с друзьями, чтоб угощение наладить. Всех, а женщин особенно, поразил один красавец из его свиты. Он в носках стоял на кухне, вежливо всем кланялся. Я тоже пару раз заглянула на кухню, спросила о какой-то чепухе. Он не отреагировал.
Пригласили к столу.
Идемте,обратилась к красавцу шустрая балеринка.
Тот слегка поклонился, приложив руку к груди, что означает отказ.
Я не выдержала и шепчу Махмуду:
Чего парень-то ваш на кухне стоит?
А где же ему быть?
С нами.
Он не войдет сюда, пока я здесь. Не лезь в наши обычаи! Если аксакал находится в главной комнате, он не войдет.
До утра?
Может, и до утра. Вот когда я встану, пойду на кухню, приглашу его, он появится, но не сразу, а так через часок… Дружим с тобой, а обычаев наших не знаешь.
Я много знаю, ведь выросла на Кубани, среди разных народов. Там и чеченцы были…
Если скажешь чеченцу, что ты его знаешь, он рассердится.
Чеченец не любит, чтоб его знали,это как раздеть догола при всех.
Прикажи лучше тост поднять.
Вот это другое дело!
Тут он снимает свою шапку Мономаха и как ни в чем не бывало обнажает лысину во всю голову. Она так сияет, будто и не росли на ней волосы никогда…
Сейчас на дворе горе лютое Чечня!
На Кубани много народностей, но чеченцы всегда особенные. Помню, принесла передачу в родильный дом для мамы, сидят на кроватях молоденькие мамаши, кормят своих детей грудью, улыбаются.
Нонк! Слышишь, как орет? Чеченец народился.
Крик его можно услышать за тридевять земель. Он будто и рождается с кинжальчиком, громко сообщает о своем первенстве. Он горец, он крепкий и мудрый. Как правило, мудрость свою и силу чеченцы проявляют только на родной земле. Они не мыслят властвовать в России. Их душу и глаз ласкают только горы, они верны обычаям предков.
А уж если унизишь горца хоть словом, хоть взглядом держись! Свою воинственность они придерживают до поры до времени, но всегда готовы к бою. И не только к бою какими только уловками они не пользуются, чтобы достичь цели.
Горы и скалы формировали этот народ. Он молчалив и непобедим.
Нарушишь его статус изощренно отобьется, беспощадно расправится.
Бывало, чеченец поделитс с тобой последним куском хлеба, отдаст последнюю рубашку, защитит, не разбираясь, русский ты или еще кто. Но это до тех пор, пока не унизишь его, не встанешь поперек пути.
В прошлом веке "нарвались". Что из этого получилось? Не один год кровь лилась.
Пока есть земля, ни одна национальность не изменится. По задиристости и амбициозности всегда на первом месте будет чеченец. Однако с чеченцем всегда и договориться можно, обходной маневр, так сказать, найти. Но это получится только в одном случае если ты досконально знаешь, глубоко изучил нравы, обычаи этого народа.
Главный "командир" над всеми нами солнце. Мы поднимаем головы, ищем НЛО… А солнце ходит над нами, и рождаются под ним разные человеческие особи. Где солнце припекает шибче люди со смуглой кожей, черными чубами, карими очами, темпераментные, вспыльчивые… У помора своя стать он не сразу решает, не сразу дает отпор, но если решится, то вряд ли уступит горцам.
Как же так не знать, с кем живешь? Да что там, мы и партий не знаем, которые сейчас пышным букетом расцвели. Десятки лет нас учили истории КПСС, лишали стипендии, гнали из института за то, что не сдал за семестр эту дисциплину. Мето'да преподавания не разработана учить историю партии было тяжко и уныло. Материал сухой, неувлекательный. Трешь, трешь, бывало, в потной ладони заготовленную тобою же шпаргалку и ни черта не понимаешь. Но находились такие верткие, что поняли: не ухватишьс за эту цацку тут тебе и конец. Помчались за красными корочками достойные и недостойные, карьеристы. Для них партбилет был как воплощение святого единения, призыв к честности и труду. Другие считали красную книжку пропуском на все времена.
