Борис Ельцин - Записки президента
Вся эта история стала достоянием газет, пресса подняла шум. Кравченко делал вид, что ничего не происходит — обычные рабочие моменты.
Результат получился как раз обратный тому, чего хотели блюстители государственных интересов: внимание к моему телеэфиру стало огромным.
Проблема была в одном: объяснить свою позицию предельно ясно, коротко, понятно любому человеку. Не извиняться, не принимать оборонительную стойку — это было самое важное в сложившейся ситуации.
Вот тут у меня и созрела эта мысль. Вы боитесь Ельцина? Ну так получите того Ельцина, которого боитесь! И я решил в очередной раз пойти вразрез с выработанным в обществе стереотипом.
«Стало совершенно очевидным, — сказал я телезрителям, — что, сохраняя слово „перестройка“, Горбачёв хочет не перестраиваться по существу, а сохранить систему, сохранить жёсткую централизованную власть, не дать самостоятельности республикам, а России прежде всего… Я отмежёвываюсь от позиции и политики президента, выступаю за его немедленную отставку…»
Заглядывая вперёд, могу сказать, что последствия этого шага были благоприятными — как и некоторые другие мои резкие заявления. В конечном итоге моё выступление не осложнило, а разрядило обстановку в стране.
Хотя и страшно оскорбило Горбачёва.
Почему я тогда резко выступил? Почему потребовал отставки Горбачёва, ведь он продолжал считаться лидером перестройки, продолжал быть кумиром интеллигенции, в мире его авторитет был неизмеримо выше любого политика тех лет?
Вот что писали газеты мира после моего выступления: «Уход Горбачёва в отставку вряд ли откроет путь к демократии» («Берлинер цайтунг»). «Решение Ельцина пойти в открытую атаку отражает скорее его слабость, чем силу» («Крисчен сайенс монитор»). «Иностранные дипломаты считают, что Горбачёв остаётся самой подходящей кандидатурой, если не с точки зрения прогресса, то, во всяком случае, предотвращения там хаоса. Ельцин остаётся неизвестной величиной и может привести к анархии» («Таймс»).
А вот что заявил мой хороший друг, руководитель Казахстана Нурсултан Назарбаев: «В этот поворотный момент, когда мы переживаем экономический кризис, Ельцин фактически организует ещё один кризис — на этот раз политический».
Для резкости у меня были причины разного плана, о них я говорил. В том числе чисто морального — мне было нестерпимо двурушничество Горбачёва во время трагедии в Вильнюсе, я не мог ему простить, что он так легко похоронил программу «500 дней» — единственную нашу экономическую надежду тех лет.
Но были причины и более глубокого порядка, которые я начал в ту пору отчётливо осознавать.
К тому времени явно наметилась совершенно новая политическая сила, которая валила до кучи Ельцина и Горбачёва, левую оппозицию и власти предержащие, для которой все мы были «агентами империализма» вместе с «американским шпионом» Яковлевым и «главным немцем» Горбачёвым! Это было, по сути, зарождение будущего Фронта национального спасения — через разочарованных русских в Прибалтике, через новую, полозковскую компартию, через неформальных «новых коммунистов», через реакционные профсоюзы, через чернорубашечников и так далее.
В отличие от большинства демократов я догадывался, что угроза диктатуры исходит не только от окружения «Горби», но и от него самого. А это уже было по-настоящему страшно. Настанет момент, когда ему придётся спасаться, и его выход через запасную дверь может иметь необратимые последствия.
Ведь теперь консерваторы в Верховном Совете, которым руководил хитроумный Лукьянов, в правительстве, в ЦК КПСС, в силовых структурах имели чётко сформулированную радикальную идеологию. Идеологию «национального спасения». Кризис в экономике, национальные конфликты на Кавказе они использовали в своих интересах, шаг за шагом разрабатывая модель чрезвычайного положения, а по сути — схему будущего государственного переворота.
В этой ситуации маневрировать между правыми и левыми было уже невозможно.
Горбачёв стоял перед ужасной необходимостью выбора.
А однозначный выбор лишал его основного оружия — оружия политической игры, манёвра, баланса. Без этого свободного пространства для вечных обещаний, блокировки с различными силами, неожиданных шагов — Горбачёв уже не был бы Горбачёвым.
Зажатый в угол различными политическими силами, он выдвинул идею нового Союзного договора.
И сумел выиграть время.
В этот период обострения наших отношений с Горбачёвым, когда начались политические забастовки шахтёров с требованием отставки Президента СССР, состоялась моя поездка в Страсбург на сессию Европарламента. Поскольку судьба российских реформ и российского Верховного Совета была ещё очень проблематична, я решил заручиться поддержкой демократических парламентариев Европы.
Этой поездке не предшествовала какая-то определённая подготовительная работа. Расчёт был на то, что они — демократы и мы — демократы. В Страсбурге меня встретил «холодный душ». Я бы даже сказал — ледяной. Вот, например, что писали западные газеты, оценивая этот визит.
«Монд»: «Приехав в Страсбург — эти ворота Европы, — Ельцин должен отметить, что здесь признают только одного русского — Горбачёва. Особенно неприятным для Ельцина стал понедельник, когда его подвергла суровому испытанию группа социалистов Европарламента. Ельцин не ожидал, что его будут называть „демагогом“ и „безответственным человеком“, что председатель группы социалистов Жан-Пьер Кот упрекнёт его в том, что он „представляет собой оппозицию Горбачёву“, с которым, как он сказал, „мы чувствуем себя увереннее“.
«Берлинер цайтунг»: «Депутаты Европарламента заняли чёткую позицию. В очень недипломатичных выражениях они дали понять „главному сопернику“ М.Горбачёва, что его единоборство с Горбачёвым не находит понимания. Его стремление установить прямые отношения между Страсбургом и российским парламентом было отклонено. Развалившийся на части Советский Союз полностью дестабилизировал бы ситуацию».
«Нью-Йорк дейли ньюс»: «Необходимо помнить следующее: не располагающий опытом деятельности демократических институтов, Советский Союз может стремительно погрузиться в состояние кровопролития, голода, холода, анархии, если позиции Горбачёва и нынешнего правительства, сколь бы слабыми они ни были, окажутся подорваны. Стремление Горбачёва предотвратить развал СССР осуществимо лишь в случае сохранения политических реформ и определённого улучшения экономического положения. По мере своих возможностей США и другие страны Запада должны помочь Горбачёву в осуществлении этих целей».
