Анастасия Самойленко - Анатолий Александров
Но случались, конечно, и мелкие неприятности. То и дело в первой модели реактора образовывались так называемые «козлы». Так ядерщики называли засорение технологического канала смесью урана с графитом. Причиной аварии было то, что через канал вдруг переставала поступать вода. Последствия появления «козлов» могли быть очень серьезными, ведь из-за них нарушалась работа всего реактора: инженерам приходилось высверливать огромные блоки, которые то и дело возгорались. Работа была опасной и нервной. Ученые своими руками останавливали аварии, не думая ни о какой радиационной защите. Хотя в то время уже понимали, к чему может привести облучение, но дозиметрия и сами методы защиты от радиации еще нуждались в доработке. Тех, кто получал сильную дозу, особо не лечили – просто отправляли на несколько дней домой. «Козлов» устраняли практически голыми руками! Поврежденные блоки никак нельзя было оставлять на открытом пространстве, за этим пристально следило высокое начальство. Однажды сотрудник предприятия Александрова достал блок из «козла» и положил его прямо на пол – в зале, где находился реактор. Интересно, что этот «добросовестный» сотрудник даже накрыл его тряпочкой! Зазвонила пожарная сигнализация, а ему хоть бы что! И такое случалось сплошь и рядом.
Переживал во время таких эпизодов и Игорь Васильевич Курчатов. После нескольких аварий он распорядился сделать дополнительную систему защиты. Команда Александрова принялась выполнять приказание шефа. Для того, чтобы обеспечить безопасность реактора, они набивали алюминиевые трубы борной кислотой, заваривали их и располагали в установке. В коллективе эти устройства прозвали «хивса́ми». Такой термин неприлично переводился как «хреновина Игоря Васильевича». Однако новая разработка не прижилась. Во время проверки на работающем реакторе сначала взорвался один «хивс», а потом и другой, оставляя за собой густые клубы дыма. Уже много после неудачливые разработчики поняли, что они изобрели самую настоящую гремучую смесь и зря решили использовать борную кислоту.
«Явление природы»
Получение чистого плутония в больших количествах на начальных этапах «Атомного проекта» казалось невыполнимой задачей. С другой стороны, после испытаний американского ядерного оружия стало понятно, что ученые из США делали его именно на плутонии. Об устройстве остальных частей бомбы приходилось догадываться самим, ведь больше никакой информации не поступало. Шутка ли – самые секретные разработки в мире! Все же скоро технологию добычи и переработки плутония наладили в Советском Союзе. Материал проходил несколько стадий обработки: с одного завода, где плутоний добывали в виде соли, его перебрасывали на другой, где и превращали в металлические половинки. После пуска сначала первого реактора, а потом уже и более мощного, спроектированного Александровым, производство удалось перевести с экспериментальных рельс на промышленные:
Анатолий Александров в г. Мирный
«У нас каждый год выходило по крайней мере по одному реактору в дело. Те реакторы, которыми занимался я, давали по 100–120 кг плутония в год. А вот эти, скажем, 120 кг – это было как 20 бомб, таких, как в Хиросиме. Так что отсюда можно составить себе представление, какого порядка масштаб производства был у нас в стране. Смысл-то в том, что в Советском Союзе гораздо быстрее развернули производство серьезного масштаба, чем успели развернуть американцы».
В ИАЭ с Н. С. Хлопкиным и Н. Н. Пономаревым-Степным
Анатолий Петрович при пуске нового реактора хотел быть полностью уверенным в том, что во время непредвиденных ситуаций ученым удастся быстро сориентироваться. Александров прокручивал в уме различные комбинации «чрезвычайных происшествий», но до запуска реактора он не мог ничего знать наверняка. Тогда здание, где находился реактор, было расположено прямо напротив гостиницы «Россия», соответственно рядом с Кремлем. Во время пуска по традиции присутствовало высокое начальство, за пультом сидел лично Ванников. Александров, как научный руководитель, должен был наблюдать в стороне. И вот пуск начался. Анатолий Петрович сразу почувствовал, что что-то пошло не так. Взволнованный, он кинулся к пульту и остановил реактор. Тогда все могло произойти очень быстро и привести к ужасным последствиям. Они находились в шаге от крупнейшей аварии, которая могла произойти в центре Москвы. Ванников немедленно подошел к Александрову, с которого пот буквально катился градом, и спросил: «Ну что, лошадка могла убежать?». Анатолий Петрович ответил, что могла. На это Ванников ему сказал, что в этот день Александров отработал свою зарплату за всю жизнь.
Через некоторое время в полную силу развернулись работы над следующим поколением реакторов, которые в два раза превышали мощность своих предшественников. Уже после первого неудачного запуска их удалось существенно улучшить: эффективность и безопасность новых реакторов оказались гораздо выше планируемых. Строительство подобной установки было очень затратным для бюджета страны, но физики с помощью своих доработок помогли в том числе сэкономить государственные деньги. Что уж и говорить, высокое руководство возлагало большие надежды на успех «Атомного проекта». Подвести свою страну ученые не могли, ведь сверху им давали зеленый свет на очень дорогие научные эксперименты. Александров всегда гордился той степенью доверия, с которой относились к его разработкам, ведь достаточно было одной его подписи на проекте завода, чтобы он был построен без всякого вмешательства со стороны.
Работа над первой советской атомной бомбой приближалась к концу. Скоро «изделие» (так его называли из соображений секретности) будет готово. А пока на дворе 1948 год, и Анатолия Петровича снова пригласили на совещание по «Атомному проекту», которое обычно в Институте физпроблем проводили Харитон и Ландау. На этот раз помощь Александрова требовалась в работе с зарядом. Чтобы его детали не окислились, их необходимо было покрыть никелевой оболочкой. Для разработки этого метода и хотели привлечь группу ученых под руководством Александрова. Один из его сотрудников, молодой парень по фамилии Шальников, в теории разработал всю технологию, но покрывать составом непосредственно «изделие» попросили лично Анатолия Петровича. Курчатов мог доверить такую тонкую работу только проверенному специалисту. В тот раз Александров впервые оказался под начальством Ю. Б. Харитона, который должен был принимать его работу. Покрытие бомбы тончайшей оболочкой требовало необычайной точности: Харитон не допускал отклонения и на четверть микрона. Тут Александрову стало любопытно, почему Юлий Борисович так ко всему придирается. Вроде бы перед ним стояли и куда более важные задачи – например, просчитать скорость и силу ударной волны. На это Харитон ответил, что если Александров точно исполнит его «заказ», то все остальные от них зависящие факторы уже не смогут повлиять на мощность бомбы. Анатолий Петрович по истечении многих лет вспоминал: «Вот он тогда нас жал, как говорится, изо всех сил, как пресс. Причем очень деликатно, очень мило, но все-таки выжал из нас все, что было нужно. Тут я опять-таки убедился в том, какой это человек: необычайной ответственности и добросовестности».
Так как плутоний быстро окисляется и может даже загореться в воздухе, Анатолий Петрович работал с ним в специальном помещении. Лабораторию, которую ему тогда выделили, Александров потом не мог вспоминать без улыбки. Хоть на «Атомном проекте» деньги старались и не экономить, один из самых тонких и сложных участков производства «по-царски» расположился в ветхом щитовом домике. Это помещение всегда тщательно охраняли, но однажды пожарный, который дежурил на чердаке, провалился сквозь крышу прямо в лабораторию. Сейчас трудно поверить, что здание, где находился заряд атомной бомбы, буквально разваливалось по частям и напоминало скорее сарай, чем секретный объект.
Вообще режим на «объекте» – это отдельная интересная тема. Ему подчинялись все – независимо от ранга и положения. Анатолий Петрович иногда вспоминал генерала, который отвечал за безопасность у них на Урале. Это был чуть ли не главный человек в городе. Во всяком случае вел он себя с большей важностью, чем любой научный руководитель! Генерал по любому поводу названивал Берии и во всем видел преступные действия. Однако, казалось, что на объекте сотруднику госбезопасности было просто скучно, и поэтому он цеплялся за любую возможность найти виноватого. Как-то раз ему донесли, что в воду в результате недосмотра или ошибки сбросили некоторое количество плутония. Готовый разоблачить любого вредителя, генерал сразу же ринулся разбираться. Сказал: «Будем проверять воду!». Доносчики на это ему ответили, что не могут работать с плутонием, пока им не спустят воду в пруду до самого дна. И генерал немедленно приказал слить радиоактивный пруд в чистую реку, из которой пили местные жители! И все из-за пустякового доноса!
