Алексей Диброва - Артековский закал
Обзор книги Алексей Диброва - Артековский закал
Алексей Диброва
АРТЕКОВСКИЙ ЗАКАЛ
От имени читателей большое спасибо артековцам 1941–1944 годов: Дрогайловой /Товма/ Галине Степановне (г. Комрат, Молдова) и Морозовой /Егоренковой/ Елене Павловне (г. Рославль, Россия), сохранившим рукопись своего артековского друга и передавшим её для публикации.
ВЕЗУТ, ВЕЗУТ РЕБЯТ!
И подымается в дымке далёкой
Силуэтом гора Аю-Даг…
Из артековской песни.Жил медведь в горах. Вдали сверкало и манило море. Надоело медведю карабкаться по крутым тропам, и пошел он напрямик к манящей голубизне. Медведь был большущий, лохматый и очень неуклюжий. Подошёл, наконец, он к морю, уставший и разомлевший от жары. Его томила жажда, а море дразнило своей прозрачной, колыхающейся волной. Забрёл он по брюхо и давай лакать солёную воду. Сердился зверь и фыркал: вода была ему не по вкусу.
Он глубже опустил голову и продолжал пить…
Кто его знает, почему он не смог вытащить головы из воды. Он так и застыл на века, окаменев у берега лазурного моря, которое позднее люди назвали Черным. Мысом вдается в море Медведь-гора или Аю-Даг, а вокруг ласково плещут тёплые морские волны.
Приятно медведю, поэтому и не уходит он от морского берега.
Издали заметна его большущая выгнутая спина, мохнатые бока.
Иногда кажется, что он вдруг подымет голову, фыркнет и уйдёт в горы. Но проходят тысячелетия, а медведь не просыпается…
У подножья цветут магнолии, зеленеют стройные стражи-кипарисы, алеют розы, благоухают яркие цветы, а на галечниковом берегу вечно шумит прибой. Красиво здесь! Дышится легко и свободно. Солнышко мягко щекочет лучиками каждого, кто попадает в этот сказочный мир Южного Крыма.
И вот пришли сюда жизнерадостные мальчики и девочки в красных галстуках. Не пугаясь грозного медведя, они построили невдалеке свой чудо-лагерь и назвали его красивым загадочным словом — «Артек». Было это в 1925 году.
Именно тогда известный большевик-ленинец, основатель «Артека» Зиновий Петрович Соловьёв сказал: «Дорога в Крым благодатный, блистающий всеми красками, какими только обладает природа, — для пионеров открыта. Её открыл лагерь в „Артеке“». (Теперь эти пророческие слова высечены на памятнике З. П.Соловьёву в Горном лагере «Артека».)
…И потекли по этой дороге в Крым ручейки звонкоголосой ребячьей реки.
Тысячи советских и зарубежных детей отдохнули здесь. Но речь пойдёт не обо всех артековцах (возможно, такую книгу ещё напишут), а лишь об одной, очень затянувшейся смене артековцев военного времени. Речь пойдёт о дружных ребятах одинаковой судьбы, одинакового закала, о сплоченной многонациональной семье «Артека» военного времени.
Везут, везут ребят!..
И паровоз гудит,
И самолёт летит —
В «Артек»! В «Артек»!
Каждый помнит свою первую поездку, она долго не забывается. Для многих моих сверстников такой была поездка в «Артек». Я до этого дальше райцентра никуда не ездил. И вот путёвка в кармане, экзамены позади, рядом мама в купе поезда, идущего в Симферополь. До сих пор удивляюсь: почему именно мне досталась чудо-путёвка? Разве я один учился на отлично во всей Полтавской области накануне войны? Конечно, нет. Просто — повезло!
Помню, я с интересом и ребячьей завистью читал в «Пионерской правде» заметку об «Артеке»: с фотографии улыбались весёлые детские лица в белых панамах. «Счастливые!» — подумал тогда я.
Путёвку вручили в Лохвицком райкоме комсомола.
— А как мне быть с комсомольским билетом, брать с собой или нет?
— А ты что — комсомолец? — спросил секретарь.
— Да, в мае приняли. Лагерь ведь пионерский, не буду ли я иметь неприятности из-за этого?
Секретарь, немного подумав, посоветовал:
— А ты сделай так: билет оставь дома, за сорок дней с ним ничего не случится, а в лагере будь пионером.
Тогда никто не мог предвидеть, что всё обернётся по-иному… Начинался июль 1941 года.
Со всех концов необъятной страны ехали ребята в крымский «Артек». Их всех не перечесть, но среди тысяч пионеров были и те ребята, которые прошли дружной семьёй трудные дороги войны под флагом «Артека».
…Пыхтели, тужась, паровозы, составы стучали сотнями колёс все ближе к цели.
Богатыми были дорожные впечатления, каждому хотелось взглянуть на Перекопский перешеек из окна вагона. Проезжающие ребята вспоминали рассказы учителей о боях под Перекопом и на Сиваше в грозные годы гражданской войны, о дерзновенной смелости красноармейских полков Блюхера и Федько. Никому и в голову не могло придти, что через несколько месяцев крымская земля снова станет ареной жесточайшей битвы с новым, более коварным врагом. Никто этого тогда не знал.
В Симферополе ребята прошли предварительный медосмотр, пообедали и уже здесь чувствовали себя членами единой семьи. По команде вожатых разместились в автобусах, на прощание помахали родителям из окошек, и вот уже город остался позади.
Крымские горы. Так вот вы какие! Гордые! Очаровательные! Дорога извивалась в горах длинной лентой, огибая крутые склоны, поросшие огромными дубами, буками с гладкими серыми стволами и роскошной кроной. Слева, будто древняя турецкая крепость, белел известковыми карнизами горный массив. Ребята с интересом рассматривали горные пейзажи, восхищаясь дивной красотой юга. Но это не мешало им дружно петь песню об «Артеке», только что разученную в автобусе:
Везут, везут ребят,
Машины встречные гудят:
— Куда везёте столько человек?
Прохожий смотрит вслед
И слышит он в ответ:
— В «Артек»! В «Артек»!
Навстречу действительно бежало много машин, автобусов, и все водители их и пассажиры, казалось, приветствовали ребят.
Из Омска, из Орла,
Из пограничного села, —
Со всех концов лесов, полей, и рек.
И паровоз гудит,
И самолёт летит —
В «Артек»! В «Артек»!
Ехала из буковинского села Катя Каплунская, из черниговского — Шура Костюченко, от берегов голубого Дуная — Миша Фаторный и Вася Заболоцкий, со Смоленщины — Лёля Егоренкова и Игорь Сталевский, из Витебска — Юра Мельников, из Бреста (тогда ещё мало кому известного) — Натан Остроленко и Яша Олесюк, ехали из Кишинёва и Одессы, Таллина и Харькова, Москвы, Петрозаводска и Тирасполя, с далёкого Урала — туда на юг, к самому синему морю, куда долетала только их детская мечта.
