Франсуа де Ла Круа - Французская литературная сказка XVII – XVIII вв.
Страна Идей не похожа ни на какую другую страну, и форма правления там тоже совсем особая. В этой стране нет подданных, каждый там король и единолично властвует над всем государством, но при этом не узурпирует власть у других королей, таких же абсолютных монархов, как и он. И хотя там так много королей, между ними нет ни вражды, ни зависти. Просто каждый носит свою корону на свой манер. И их честолюбие лишь в том, чтобы предлагать эту корону всем, кто пожелает разделить ее с ними. Вот таким путем они и расширяют свои владения.
Границы всех этих малых королевств, заключенных в одном большом, точно не обозначены, и каждый король волен по своему желанию то расширять их, то суживать.
Палисандр понял, что он в королевстве Идей, по огромному количеству голов, мимо которых он шел. Они подходили к нему и говорили все одновременно, на разных языках, разными тембрами. Он искал среди них голову Зирфилы, но нигде ее не находил. Одни головы принадлежали людям, которые проявили стойкость в беде, но не справились с процветанием: одних погубили деньги, других — почести. Повстречал он головы мотов, скупцов (их было очень много), воинов, павших на поле брани. Попадались и головы сочинителей — одним не под силу оказалась удача, другим — провал, а нескольким — видимость успеха, и несметное количество голов завистников, которые не могли вынести успеха соперников. Палисандр увидел также множество голов, неизвестно как сюда попавших, они пребывали здесь, так сказать, инкогнито, он не хотел их мне назвать, а я гадать не буду. Сколько здесь было голов философов, мистиков, ораторов, химиков!.. Многие попали сюда из-за каприза, из-за того, что важничали или не умели держать язык за зубами, кто — из-за вольнодумства, а кто — из-за суеверий. Одни вызывали у принца сочувствие, других он избегал, они были ему не по душе, и он топтал всех, кого погубила зависть.
Палисандр, чтобы найти Зирфилу, пошел в ту сторону, где, как он слышал, были головы тех, кто потерял их от любви. Но когда он рассмотрел эти головы поближе, то обнаружил, что они принадлежали либо кокеткам, либо ревнивцам. И принц, устав от бесконечных поисков, отчаявшись от неудач, оглушенный всеми глупостями, которые ему приходилось выслушивать, убежал в рощу, чтобы отдохнуть от всех этих безумных суетливых голов, которые не отходили от него ни на шаг. Он растянулся на траве и стал думать о своем несчастье. Оглядевшись по сторонам, он увидел фруктовые деревья, ветви которых гнулись под тяжестью плодов. Силы, казалось, покинули его, и он сорвал грушу, чтобы подкрепиться. Но едва он прикоснулся к ней ножом, как из разреза выглянула голова, и он сразу узнал ее — это была голова его милой Зирфилы. У меня не хватает слов, чтобы передать изумление и радость принца. Он вскочил на ноги, чтобы расцеловать эту столь дорогую ему голову, но она бабочкой метнулась в сторону и села на куст роз, который стал для нее неким подобием тела.
— Не надо, принц, — сказала голова Зирфилы, — не пытайтесь настигнуть меня, а лучше спокойно выслушайте то, что я вам скажу: поверьте, все ваши усилия поймать меня бесполезны. Я сама бросилась бы в ваши объятия, если бы мне позволила судьба. Но так как я заколдована, меня можно схватить только тоже заколдованными руками. Увы, принц, но это так. Я тоскую по своему телу и даже не знаю, достойно ли оно еще меня. Ведь оно осталось в замке Злого Духа, и я об этом и думать не могу без содрогания, прямо голова идет кругом.
— Успокойтесь, — сказал Палисандр, — феи, тронутые нашими несчастиями, взяли ваше тело под свою защиту.
— Вы меня избавляете от ужасной тревоги! — воскликнула голова Зирфилы. — Во всяком случае, вы ведь знаете, дорогой принц, что сердце мое отдано вам, и вы слишком благородны, чтобы упрекать меня за несчастье, в котором я ничуть не повинна.
— Вы это замечательно выразили, — ответил ей деликатный Палисандр, — но не будем терять времени, скажите мне поскорей, где я могу найти заколдованные руки, о которых вы говорили.
— Вы их найдете в парке, они там летают где вздумается, раньше они принадлежали фее Нерадивой, но их у нее отняли, потому что она не находила им применения. Сейчас я вам расскажу эту фантастическую историю. Некогда было…
— О, помилуйте, — нетерпеливо перебил ее Палисандр, — у меня сейчас нет времени слушать сказки. Найти бы мне руки, а их история меня мало интересует. Сейчас же пойду их искать.
— Идите, идите и освободите меня от этого жестокого колдовства, которое меня истомило. Вы, наверное, заметили, что здесь все головы так и норовят привлечь к себе внимание, нисколько не стыдясь своего вида. Только я одна вынуждена прятаться в фруктах, потому что потеряла голову от любви, и все остальные меня за это презирают.
Голова Зирфилы все говорила и говорила, не обращая внимания на то, что принц уже ушел, и он отметил про себя, что с тех пор, как от принцессы осталась одна голова, она сделалась куда болтливей. Не прошел он и ста шагов по парку, как увидел порхающие в воздухе руки.[192] Палисандр подбежал поближе и попытался было схватить хоть одну, но как только он дотрагивался до какой-нибудь летающей руки, он тут же получал щелчок в нос. Поначалу получать щелчки показалось ему унизительным, но ведь его счастье было в этих руках, а принцам, как известно, тоже иногда приходится жертвовать самолюбием ради устройства личных дел. Пытаясь быть как можно более ловким, он продолжил погоню за этими злосчастными руками. Но всякий раз, когда ему казалось, что он их наконец настиг, они разом ускользали, то дав ему пощечину, то сорвав с него шляпу. Чем с большим усердием принц гонялся за ними, тем стремительней они от него отлетали. Палисандр так долго преследовал их, что просто обессилел. Тогда он решил на минутку остановиться, чтобы перевести дух, а так как рядом была беседка, обвитая виноградом, то он сорвал гроздь: его томила жажда. Но стоило ему съесть две-три виноградины, как он почувствовал, что с ним начало твориться нечто странное: голова вдруг стала работать быстро и четко, зато сердце становилось все более спокойным и холодным. Что до воображения, то оно прямо-таки воспламенилось, все, что он видел, запечатлялось в его мозгу с особой яркостью, но тут же эти образы, словно в калейдоскопе, стремительно вытеснялись другими, и, поскольку он даже не успевал их толком оценивать, у него не могло сложиться ни о чем никакого суждения. Одним словом, принц сходил с ума. Фрукты этого волшебного сада, тайным образом связанные с населяющими их головами, обладали одним свойством: от них терялся разум, но ум при этом даже обострялся. Так Палисандр оказался одновременно самым блестящим и самым безумным принцем.
Первым последствием такой быстрой перемены было охлаждение сердца. Палисандр утратил любовь. Настоящая любовь невозможна без разума. Если прежде он испытывал к Зирфиле нежное целомудренное влечение, то теперь он едва вспоминал о ней. Он не чувствовал больше ни малейшего сострадания к несчастьям принцессы. То, что она потеряла голову, казалось ему теперь смешным, и только. Вот так ум, не подкрепленный разумом, судит о несчастьях других; истинно сказано: чужую беду руками разведу. Чванство вытеснило скромность. Палисандр потерял достоинство, зато теперь был исполнен всяческих амбиций.
— Видно, я совсем рехнулся, — воскликнул он, — гоняюсь здесь за какой-то там головой, когда запросто могу вскружить голову всем женщинам Пустяковин. Нечего мне бегать от своей судьбы, ведь она в том, чтобы быть всеми любимым, вызывать у всех восхищение, нимало не жертвуя своей свободой.
Сказав это, Палисандр тут же отправляется в обратный путь.
Нинетта, увидев из окна Палисандра, выбежала ему навстречу: ей не терпелось поскорей узнать о судьбе Зирфилы. Принц сказал, что от принцессы осталась всего лишь голова, да к тому же и ее невозможно коснуться, что все дальнейшие усилия бессмысленны и что он с этим смирился. Он заявил, что постоянство, если оно не приносит счастья, — добродетель дураков, и изрек еще немало подобных сентенций, короче, Нинетта очень быстро убедилась, что у принца решительно изменился характер, зато изрядно отточился ум. Сперва маленькая фея рассердилась, что Палисандр посмел вернуться без принцессы, но так как для всякой натуры с живым умом присутствующие всегда значат больше, нежели отсутствующие, радость встречи с Палисандром утешила ее в потере Зирфилы.
Все придворные окружили принца, правда, скорее из любопытства, чем из подлинного интереса к нему. Они ожидали увидеть его таким, каким он был прежде, то есть разумным и скромным, и уже готовы были посмеяться, как обычно, над избытком его добродетелей. Однако на этот раз он произвел на всех куда более благоприятное впечатление. Он поразил живостью и блеском разговора. Внимательный читатель, наверное, помнит, что очки Нинетты укорачивали зрение. Она их сняла, чтобы издали получше разглядеть принца. А так как она их вновь не надела, то пустилась рассуждать о предметах, весьма отдаленных, Палисандр же стал подавать ей шутливые реплики, он был неистощим как остроумный собеседник, он так и сыпал самыми экстравагантными афоризмами, чем привел в восхищение весь двор и тут же покорил всех женщин. Они слушали его с жадностью и все восклицали: «Ах, до чего же он умен!» Он получил столько комплиментов, что. несмотря на свое самомнение, все же в конце концов покраснел. Казалось, что ничто не приносит принцам такого счастья, как потеря разума. Каждый, кто с ним встречался теперь, весьма лестно отзывался об его уме, есть тому и письменные свидетельства.
