Антология - Новые сказки. Том 1
Наконец-то съёмочная группа обнаружила отсутствие воробья.
– А где воробей?! – закричали все и закрутили головами. Догадались спросить кота. Кот понюхал воздух, задрал морду вверх:
– Вон он – на рябине. Сдрейфил.
– Спускайся, мы уже собираемся, сейчас на студию поедем, автобус ждёт, – кричали воробью.
– А я и долететь могу.
– Никто не сомневается. Но вместе веселее.
– Это кому как. Некоторым лететь веселее.
– Так может, кот не врёт, ты струсил?
– Кот врёт, – воробей перебрался на ветку пониже.
– А в автобусе семечки…
– Я не заслужил.
– Есть мнение, что заслужил.
Семечки – это вещь. Феликс зашёл в автобус, вытащил из сумки полиэтиленовый кулёк с семечками, поставил себе на колени и аккуратно завернул края. Натюрморт. Против семечек кто устоит, разве что кот, да и то – потому что клюва нет. Воробей Васька залетел в автобус, сел прямо в кулёк. Путь к сердцу воробья, и не только воробья, – сами понимаете, путь один. Съёмочная группа быстро затащила аппаратуру в автобус, и все поехали на студию.
На студии режиссёр посовещался с помощником, и они попросили Лялю:
– Слушай, возьми и воробья с собой. Для установления дружеского контакта между артистами. А то ему тут скучно будет. А отпусти его к нему домой, как бы мы не остались без каскадёра. Передумает. А контракт – что ему, пернатому, контракт…
– А в результате контакта мы без воробья не останемся?
– Коту надо доверять. Завтра съёмка. Там ситуация покруче будет.
– Ладно. Подвезёте меня до дому?
– Не вопрос.
Дома у Ляли было чистенько и уютненько: коврики, мягкие кресла. Воробью понравилось, но он чувствовал себя гостем и не сразу решил, где устроиться. Хорошо бы на люстре, кот не достанет, но свет загорится – станет жарко. Он долго летал по комнате, пока кот устало с обидой в голосе не сказал: «Да не буду я тебя есть!» Воробей выбрал бюст Пушкина, в городе на Пушкине не посидишь, там вечно голубями занято. А кот сразу представил себя хозяином, у него даже голова закружилась от желания остаться здесь навсегда. «Завтра, – решил он, – вцеплюсь когтями в ковёр, и пока не пообещают оставить здесь, перетаскивать меня можно будет только с ковром вместе». Кот ходил кругами, тёрся об ноги, заглядывал Ляле в глаза. Валяться на диване, драть ковёр, висеть на шторах – это он планировал, но потом, через полгода. Сейчас он был сущим ангелом.
Воробей таких планов не строил, он знал: если птица живёт в доме, она живёт в клетке в прямом смысле этого слова. Чем бы ни кормили, а за решёткой плохо. Другое дело – иметь балкон, на который всегда можно прилететь и найти корм. Тот же чёрствый кусочек хлеба, одно дело – ты его на помойке нашёл, совсем другое, когда его специально для тебя на балкон положили. На балкон воробей очень рассчитывал, его желание было куда скромнее кошачьего, оно не затрагивало жилплощадь.
Ляля включила телевизор. Сначала шёл мультик «Том и Джерри», кот был возмущён и попросил убрать это безобразие. По другим каналам шла стрельба, и все падали, падали… Наконец нашли передачу о дикой природе, показывали страусов. Это устроило всех, и Ляля ушла на кухню готовить ужин.
– Ничего себе птичка, корова целая, – сказал кот.
– Какая она птичка, она же не летает, – сказал воробей.
– А я с тобой согласен, птица должна летать, иначе она не птица!
Воробей чуть не свалился с Пушкина, оказывается, кот не так плох и может быть приятным собеседником. Кот продолжал льстить:
– А ты – смелый. Не каждый бы согласился быть каскадёром.
– Факт – не каждый.
– Ты вот и сметану попробовал, и семечки, скажи, что вкуснее: семечки или сметана?
– Конечно, семечки.
– Я хочу попробовать семечки.
– В чём же проблема? Вон мешок на столе.
Кот залез на стол, сунул морду в мешок, набрал в рот семечек, пожевал и отправился выплёвывать их на балкон. Вернувшись, кот заявил:
– Грубая пища. Как ты их ешь?
– Склёвываю, да и всё.
– А как тебе сметана?
– Ничего. Была бы пожиже, можно пить.
– Тёмный ты. Сметана чем гуще, тем лучше. А колбасу ты ел?
– Слушай, а ведь я ел сосиску в парке в летнем кафе в прошлом году. Мужик принёс, поставил на стол тарелку, пошёл за компотом, а голуби сели на стол, всё сбросили. А украсть у голубей легче лёгкого, они такие неповоротливые. Одну сосиску я у них увёл. Вкусно!
– Ой! Брат, брат мой, да мы с тобой хищники!
Воробей призадумался: из-за одной сосиски попасть в отряд хищников не хотелось, но портить отношения с котом в его планы тоже не входило, завтра съёмка, и он дипломатично ответил:
– Грешен, батюшка.
Кот пришёл в восторг:
– Никогда не знаешь, где можно встретить родственную душу.
Ляля на кухне соображала, что бы такое сготовить, чтоб на троих. Решила сварить гречку и сосиски, воробью – гречку, коту – сосиску, себе – и то и другое.
Утром кот начал воплощать свои планы в жизнь. Картина отдирания кота от пола была душераздирающей. Кот орал громко и жалобно. Приподнять его можно было только с ковром вместе на пятнадцать-двадцать сантиметров от пола. Ляля уговаривала кота, звонила Феликсу. Кот стоял на своём, стоя на Лялином ковре, вцепившись в него всеми когтями. Ляля устала, села в кресло. Вид у неё был озабоченный. Кот повернул голову и осторожно посмотрел на неё. Ляля думала. Кот, конечно, красив, но это такая ответственность: и возвращаться надо домой вовремя, и в отпуск просто так не уедешь. Хотелось понаблюдать за котом до конца съёмок, а потом уже принять решение. Её любимая героиня – Скарлетт – говорила: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра». Вот и Ляля совершенно не хотела думать о дальнейшей судьбе кота сегодня, а уж тем более принимать скоропалительные решения.
Но кот пошёл ва-банк. Воробей тоже пытался его уговорить:
– Слушай, тёзка, она сейчас совсем рассердится и вечером нас не возьмёт.
– Возьмёт. Меня насовсем возьмёт.
Воробей сел к Ляле на плечо и прошептал на ухо:
– Ляля, ты если его брать не хочешь, соври ему, и поедем.
– Вот ещё! Я ещё врать должна. Не буду я врать. Я ему сейчас когти обрежу, помогу гримёру, ему всё равно сегодня на киностудии должны обрезать когти. Так что сцепление с ковром я ему уменьшу.
Кот вытащил лапы из ковра, причем заднюю левую с большим трудом. Ляля облегчённо вздохнула, но не тут-то было: кот забился под диван. Ляля села на диван и спокойно сказала:
– Есть два варианта развития событий: первый – я беру швабру с мокрой тряпкой, второй – я беру соседского кота Пупсика, хороший, между прочим, кот, воспитанный.
– Щас!!! У меня контракт, – раздался голос из-под дивана.
– Вспомнил про контракт? Заплатишь неустойку за срыв съёмок и гуляй, Вася.
– Ну вот, и пошутить нельзя, – заюлил кот.
На киностудию приехали: злая Ляля, взъерошенный печальный кот и воробей. Что на душе у воробья, по его внешности понять было нельзя, но воробей побаивался, так как кот был не в духе. Когда коту подрезали когти, он ругался, но по-своему, по-кошачьи, никто даже не обиделся и не сделал ему замечания. Для начала решили снять картинку: кот и настоящий снегирь, снегирь сидит, кот крадётся по ветке дерева, но пока не прыгает. Кот повеселел, стал разминать лапы, шерсть на загривке, правда, оставалась взъерошенной, но её пригладили щёткой и спрыснули лаком для волос. Кот зачихал, прочихался и сказал:
– Зачем этой бякой полили?! Сказали бы мне, я бы её сам уложил.
Феликс хмыкнул:
– Тоже мне, Зверев.
Снегирь сел на ветку, но как только кот полез по стволу, улетел. Его звали, стыдили, говорили, что у кота обрезаны когти.
– Зато зубы целы, – резонно заявил снегирь.
– Ой-ой-ой! У тебя самого-то неправильный прикус, – съязвил кот.
Феликс заорал:
– Всех выгоню, всех нарисую на компьютере, всё давно так делают, один я вожусь с этой фауной, всех вас в Красную книгу!!
– Съёмка в вашем фильме – прямой путь в Красную книгу, – снегирь знал себе цену и ни одним пером ради искусства жертвовать не хотел.
Глеб предложил Феликсу:
– Да отстань ты от него, потом смонтируем.
– Ладно, а где воробей?
Воробей сидел на камере и с интересом наблюдал за происходящим.
– Почему он ещё не загримирован?!! Ляля!!!
Воробья гримировали два часа: приклеивали дополнительные перья, меняли форму клюва и красили. Он взмок, ему показалось, что самое страшное – это не кот, а грим. Кот сидел рядом и спрашивал гримёршу:
– А эти краски пищевые? С ними можно есть воробьёв?
Гримёрша, смешливая конопатая тётенька, хохотала и показывала коту разноцветный кулак. Появился снегирь и брезгливо посмотрел на воробья:
– Пугало. Это на меня совсем не похоже, безобразие.
– Конечно, не похоже, ты – глупый и трусливый, – кот оскалил зубы и застучал ими, имитируя пулемётную очередь. Снегирь улетел.
Воробей посмотрел на себя в зеркало и сам себе ужасно понравился. Он был честной птицей и понимал, что снегири гораздо красивее воробьев. Он спросил кота:
