Хью Лофтинг - Почта доктора Дулиттла
— Удивительно! Потрясающе! — ликовал Джон Дулиттл. — Ведь все ученые на земле считают, что вы, киффенодоки, давным-давно вымерли.
— Они правильно считают, — кивнуло головой на длинной шее чудовище. — Киффенодоки и вправду вымерли. Последний из них умер две тысячи лет тому назад. Я сам тогда был малышом ростом со слоненка, не больше. А мы, филозавры, выжили.
— А где же твой брат, племянник и остальные родственники? — спросил доктор.
— Они плыли рядом с нами под водой, а потом решили обогнуть остров, чтобы туземцы не заметили их с берега. Да и нам с вами пора уходить отсюда. Хотя нас и принимают за кровожадных чудищ, мы не опаснее ягненка.
— А другие животные здесь живут? — расспрашивал доктор.
— Конечно, и очень много. Но все они травоядные, иначе нам, филозаврам, давно бы пришел конец.
Филозавр показал доктору Дулиттлу весь остров Ничей. Посередине острова располагалась незаметная с моря тихая долина. По ней преспокойно разгуливали филозавры, грелись на солнышке и уплетали спелые бананы. На берегу реки паслось стадо гиппопотамов. В высокой траве разгуливали слоны и носороги. У подножия холма, поросшего редким лесом, бродили длинношеие жирафы. Они изящно покачивались и шутя обгрызали молодые веточки с деревьев. Там были обезьяны, антилопы, буйволы. В воздухе летали стаи птиц. Все животные жили в согласии, еды им хватало, а человек, к счастью, не появлялся на острове.
Джон Дулиттл с умилением смотрел с вершины холма на долину, где радовались жизни звери и птицы.
— Ваш остров можно назвать звериным раем! — восхищался доктор. — Пусть он навсегда останется ничьим.
— За последнюю тысячу лет, — ответил ему филозавр, — ты второй человек, попавший к нам на остров. До тебя здесь побывала только теща короля Какабуки.
— Кстати, что с ней случилось? — спросил доктор. — Все туземцы в один голос говорят, что она превратилась в дракона.
— В дракона? — удивился филозавр. — Какие темные люди! Ведь всем известно, что драконов не бывает. Мы ее выдали замуж.
Филозавр умолк и принялся лакомиться гроздью бананов.
— Выдали замуж?! — вскричал доктор. — Но за кого?
Филозавр дожевал, вытер пасть перепончатой лапой и сказал:
— Конечно, за человека. Она болтала без умолку, не закрывала рот ни на минуту, и однажды вечером бабушка сказала мне: «Филли, малыш, если мы ее не уберем с острова, то через три дня подвинемся рассудком». Мы с бабушкой дождались, пока теща короля Какабуки уснет, положили ее к себе на спину и поплыли на другой конец Африки. Там, возле реки Конго, было маленькое королевство и правил им глухой король. Вот к нему-то мы ее и привезли. Король с радостью женился на ней, потому что не слышал ни слова из ее болтовни.
Джону Дулиттлу так понравилось в зверином раю, что он ни разу не вспомнил про почту, про свой корабль с ласточками, про короля Коко и про все на свете. С утра до вечера к нему шли животные.
У жирафов болели копыта, и доктор Дулиттл делал им примочки из целебных корешков. Носороги на острове ни с кем не дрались, и у них отросли огромные рога на носу. Пришлось доктору стачивать их шершавыми камнями. Олени жаловались на то, что дынных деревьев на острове становится с каждым годом все меньше и меньше. Доктор Дулиттл попросил оленей вскопать землю своими ветвистыми рогами и посеял семена.
— Через три-четыре года здесь будет целая рощица дынных деревьев, — сказал он вожаку оленьего стада. — Каждое лето, перед сезоном дождей, вскапывайте так же землю, бросайте в нее семена, и у вас всегда будет вдоволь пищи.
Так в хлопотах и заботах прошла неделя. Но однажды утром на остров прилетел Проворный. Он долго летал над рощами, долинами и холмами, пока не нашел доктора.
Джон Дулиттл сидел возле камышовых зарослей. Перед ним стоял малыш бегемот с мамой. У малыша расшатался молочный зуб, и заботливая мать привела его к доктору. Детеныш разинул пасть, а Джон Дулиттл сделал из цепочки от карманных часов петельку, накинул ее на больной зуб и пытался вырвать его, чтобы на его месте без помех вырос новый.
— Наконец-то я отыскал вас, доктор! — прощебетал Проворный. — Вам только в прятки играть! Я ищу вас уже два дня.
— Здравствуй, Проворный, — ответил доктор, бросил взгляд искоса на вожака ласточек и снова сосредоточился на больном зубе малыша бегемота. Он потянул за цепочку, раздался хруст, и зуб величиной с морковку оказался у него в руках. — Вот и все. Как видишь, это совсем не больно. А теперь иди на середину реки и прополощи хорошенько рот. Что у тебя нового, Проворный?
— Уже два дня тому назад из наших яиц вылупились птенцы, — Сказал Проворный. — Помнится, вы просили меня сообщить вам об этом, потому что вы хотели мне что-то поручить. Я сразу же полетел к вам домой, но Крякки ничего не могла мне сказать. Кстати, она от тревоги за вас места себе не находит. Пришлось мне пуститься на поиски. Слава Богу, лодочники не умеют держать язык за зубами, и я подслушал, как они шептались и говорили, что вы уже пять дней тому назад уплыли на остров Ничей. Все королевство Фантиппо уверено, что вас слопали драконы. В сказки о драконах я не верю, но тоже не на шутку встревожился. А представляете, что делается на почте? Письма там уже лежат горами!
— Прости, мне ужасно неловко, что я заставил всех беспокоиться, — смутился доктор Дулиттл. — Что же это, в самом деле? Как же я не догадался передать весточку с птицами? Слишком много у меня здесь было работы, вздохнуть некогда. Давай-ка присядем в тени и поговорим.
Глава 8. Самая быстрая в мире почта
Доктор Дулиттл уселся в тени пальмы, Проворный устроился у него на коленях. Рядом улегся О’Скалли. Псу не было дела до почты королевства Фантиппо, но на острове ему уже надоело — там не водились кошки, а значит, не за кем было носиться с лаем, некого было загонять на деревья.
Но доктору Дулиттлу почта в королевстве Фантиппо не давала покоя. Если уж он за что-то брался, то доводил дело до конца.
— Послушай, Проворный, — начал доктор. — Я долго думал и наконец убедился, что отправлять письма из Фантиппо в Европу почти невозможно. Сюда не заходят корабли. И вот мне пришла в голову мысль: а что, если попросить вас, ласточек, доставлять письма в другие страны? Пернатые почтальоны — такого еще не бывало!
— Почему бы и нет? — ответил Проворный. — Загвоздка только в том, что мы не можем летать в другие страны круглый год — летом мы высиживаем птенцов, а зимой путь в Европу нам заказан — там слишком холодно.
— А у нас будут почтовые станции, — возразил доктор. — Представь себе, что кому-то вздумалось отправить письмо на Северный полюс. Ласточки несут письмо в Северную Африку и там передают его дроздам. Те летят в Шотландию и вручают письмо чайкам. Чайки отправляются в Гренландию и передают письмо гагарам, а тем уже не так трудно долететь до самого Северного полюса. С письмами на Южный полюс нам помогут пингвины.
— А согласятся ли другие птицы носить письма людей? — с сомнением чирикнул Проворный.
— Я сам попрошу их об этом, — сказал доктор. — К тому же теперь и животные смогут передавать весточку о себе родственникам и знакомым.
— Неслыханно! — удивился вожак ласточек. — Ни птицы, ни звери не пишут друг другу писем!
— Пока не пишут, — согласился с ним доктор Дулиттл. — Но что помешает делать им это в будущем? Раньше люди тоже не писали писем, а потом оказалось, что получать письма не только приятно, но и очень полезно. Неужели птицы не оставляют друг другу послания на песке или на стенах домов?
— Оставляем, — ответил Проворный. — Мы, ласточки, на домах, где строим гнезда, чертим знаки для птиц, которые прилетают после нас. Смотрите… — Проворный спрыгнул на песок и сделал лапкой несколько крестиков на песке. — Это значит: не вейте здесь гнездо, в доме живет кот. А вот это значит: спокойные хозяева, в саду много мошек, глина и солома для гнезда за конюшней.
— Прекрасно, — обрадовался доктор, я и не подозревал, что у птиц есть своя азбука.
— Но у других птиц она другая. У дроздов свои собственные значки, они оставляют царапины на камнях: «В винограднике много улиток, лучше разбивать их здесь». Дело в том, что дрозды любят лакомиться улитками, но если бросать их пустые раковины где попало, улитки покинут виноградник. А крачки оставляют на прибрежных деревьях свои пометки. Длинные черточки означают рыбные места.
— Наверняка у зверей тоже есть что-то похожее, — сказал доктор. — Если уж люди выдумали письменность, то чем хуже животные? Они ведь ничуть не глупее людей. Если мы возьмем значки всех зверей и птиц, то у пас получится всеобщая звериная азбука! Вот тогда ласточкина почта заработает по-настоящему.
— Мне кажется, — вмешался О’Скалли, — что звери завалят вас письмами, доктор. У меня все спрашивают, что вы едите на завтрак, как одеваетесь и прочие глупости.
