Михаэль Энде - Школа волшебства» и другие истории
— Но ведь это спорный вопрос… безусловно, это спорный вопрос…
И опять несколько дней ползла черепаха по камням и корягам, песками и перелесками, ночью и при свете солнца.
Когда она пересекала каменистую пустыню, ей повстречалась стая воронов. Птицы сидели на ветках сухого дерева, нахохлившись и погрузившись в мрачные думы. Транквилла Неуклюжевна остановилась, чтобы справиться о дороге.
— Апчхи! — каркнул один из воронов, прежде чем она успела открыть рот.
— Будьте здоровы! — приветливо крикнула Транквилла.
— Я не чихнул, — пояснил ворон, — а только представился. Перед вами мудрец Апчхи Халеф Хабакук.
— Прошу прощения! А меня зовут Транквилла Неуклюжевна, и я всего лишь обыкновенная черепаха. Не могли бы вы, мудрый Хабакук, подсказать мне, как пройти к пещере нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого? Я, знаете ли, приглашена к нему на свадьбу.
Вороны обменялись многозначительными взглядами и откашлялись.
— Конечно, я мог бы подсказать тебе дорогу, — проговорил Хабакук и в раздумье почесал когтем голову, — однако проку от этого не будет. Ибо туда, где находится сейчас наш великий султан, не под силу проникнуть даже нам, мудрецам. А уж тебе, бедной невежественной клуше, и подавно не одолеть этот путь…
— И все же, шаг за шагом… — промолвила Транквилла. Вороны опять глубокомысленно переглянулись между собой и откашлялись.
— О неразумное создание! — с важным видом прокаркал Хабакук. — Ты заблуждаешься. То, о чем ты говоришь, относится к делам давно минувших дней. А прошлое никто не догонит.
— И все же я буду у пещеры вовремя, — твердо сказала Транквилла.
— Это невозможно! — ответил Хабакук замогильным голосом. — Разве ты не видишь, что на нас траурные одежды? Несколько дней назад мы похоронили нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого. В схватке с тигром Себулоном Саблезубовичем он получил тяжелую рану, от которой скончался.
— Ах, — горестно вздохнула Транквилла Неуклюжевна, — я искренне сожалею.
— Поэтому возвращайся домой, — продолжал Хабакук, — или оставайся здесь и раздели нашу скорбь.
— Не могу, — дружелюбно ответила Транквилла, — ведь я приняла решение!
И с этими словами она снова пустилась в путь. Вороны неодобрительно посмотрели ей вслед и, пошушукавшись между собой, прокаркали:
— Что за несговорчивая особа! Неужели она хочет попасть на свадьбу того, кто уже умер?!
Опять несколько дней брела черепаха по камням и корягам, песками и перелесками, ночью и при свете солнца.
И в конце концов она добралась до леса, посреди которого расстилался усеянный цветами луг. И на этом лугу собралось множество зверей и птиц, больших и маленьких, старых и молодых, толстых и худых, мокрых и сухих. Всех переполняла радость, все будто чего-то ожидали.
— Ах, скажите, пожалуйста, — обратилась Транквилла Неуклюжевна к малюсенькой обезьянке, которая весело скакала вокруг нее и хлопала в ладоши, — как мне пройти к пещере нашего великого султана?
— Да ты прямо перед ней и стоишь, — заметила обезьянка. — Видишь вход на той стороне лужайки?
— Тогда, — осторожно поинтересовалась Транквилла Неуклюжевна, — это, наверное, и есть свадьба нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого?
— Да нет же! — воскликнула обезьянка. — Ты, видно, прибыла из дальних краев! Сегодня справляет свадьбу наш новый великий султан, Лев Двадцать Девятый.
Тут из пещеры появился величественный молодой лев с роскошной, сверкающей точно само солнце гривой. А рядом с ним выступала сказочно красивая львица. И все звери дружно закричали, приветствуя их, а потом начался пир, и гостей угощали всякими лакомствами. Песни и пляски продолжались до глубокой ночи. Светлячки озаряли лужайку, на все лады заливались соловьи, и сверчки им аккомпанировали. Одним словом, это был действительно самый замечательный из праздников, которые когда-либо устраивались в лесу. И на самом почетном месте среди гостей сидела Транквилла Неуклюжевна, несколько, правда, утомленная, но очень счастливая, и повторяла:
— Я всегда говорила, что поспею вовремя.
Маленький лоскутный Петрушка
Жил-был маленький лоскутный Петрушка — его когда-то сшили из разноцветных кусочков ткани и подарили одному мальчугану.
Маленький лоскутный Петрушка всегда был весел и беззаботен. Единственное, к чему он относился очень серьезно, было его дело.
А что ж это было за дело?
Радость дарить!
Кому?
Мальчугану, конечно!
Однажды наш мальчуган пошел на прогулку и увидел в одной витрине много-много ярких, красивых игрушек. Там было все, что душе угодно: заводной петрушка в нарядном трико, который умел дудеть в крошечную медную трубу; маленькие роботы, которые ходили взад-вперед и кувыркались через голову; нарядные куклы с настоящими волосами — они хлопали глазами и болтали без умолку. А еще там были автомобили и самолеты.
И мальчуган при виде такого богатства вмиг разлюбил своего маленького лоскутного друга. Новые игрушки показались ему гораздо лучше, они так замечательно умели все делать!
А что же они умели?
Радость дарить!
Кому?
Мальчугану, конечно!
Маленький лоскутный Петрушка испробовал все, на что только был способен, изо всех сил стараясь вновь развеселить мальчугана.
Но тот даже не смотрел в его сторону, а слонялся себе из угла в угол и маялся от скуки. И в конце концов схватил своего маленького лоскутного Петрушку и выбросил его за окошко. Бедный лоскутный Петрушка решил, что для него все кончено раз и навсегда.
С чем же раз и навсегда было покончено?
С тем, чтобы дарить радость!
Кому?
Мальчугану, конечно!
Маленький лоскутный Петрушка беспомощно валялся в сточной канаве, а мимо пробегала собака; она обнюхала его, схватила острыми клыками и унесла с собой. Ведь дома ее ждали семеро щенят, которым она и собиралась отдать его поиграть.
Хотя лоскутный Петрушка не мог этому помешать, к щенятам ему ну никак не хотелось.
А чего же ему хотелось?
Радость дарить!
Кому?
Мальчугану, конечно!
Щенята играли с маленьким лоскутным Петрушкой, как и положено играть щенятам: они грызли его острыми зубами, трясли почем зря, подбрасывали в воздух и таскали за нос. Маленький лоскутный Петрушка был так напуган, что напрочь позабыл, зачем он, собственно, родился на свет.
А зачем он родился на свет?
Чтобы радость дарить!
Кому?
Мальчугану, конечно!
Хозяин, которому принадлежало собачье семейство, увидев маленького лоскутного Петрушку, воскликнул:
— Фу, какая замызганная тряпка! Долой ее!
И, брезгливо взяв игрушку кончиками пальцев, он выбросил ее в мусорный бак.
Здесь и лежал теперь маленький лоскутный Петрушка, такой грязный и жалкий, что никто бы уже и не вспомнил, как он был когда-то хорош.
А для чего он был когда-то хорош?
Чтобы дарить радость!
Кому?
Мальчугану, конечно!
На следующий день мимо мусорного бака проходил старьевщик. Он принялся рыться в баке, разыскивая ветошь и бумагу. Заприметив маленького лоскутного Петрушку, старьевщик вытащил его и кинул в свою тележку.
Он не замышлял ничего дурного, просто он был бедным человеком и ему приходилось зарабатывать на жизнь продажей отслуживших свой срок вещей. Их перемалывали на большой бумажной фабрике и делали потом тонкую белую бумагу.
Правда, спроси он маленького лоскутного Петрушку, хотел бы тот превратиться в тонкую белую бумагу, то совершенно определенно услышал бы в ответ:
— Нет, мне хотелось бы совсем другого!
А чего бы ему хотелось?
Радость дарить!
Кому?
Мальчугану, конечно!
Между тем наш мальчуган сидел дома и чувствовал себя очень одиноко. Он плакал, потому что хотел бы вернуть обратно своего маленького лоскутного Петрушку.
Он уже не думал о нарядном петрушке из витрины, который дудел в трубу, о роботах, которые ходили взад-вперед, о куклах с настоящими волосами, которые болтали без умолку. Никто из них не умел того, что так славно делал маленький лоскутный Петрушка.
А чего же они не умели?
Радость дарить!
Кому?
Мальчугану, конечно!
Дорога к бумажной фабрике шла мимо дома, в котором жила бабушка мальчугана.
— Не найдется ли у вас для меня старых тряпок? — спросил старьевщик.
— Да, найдется, — ответила бабушка, — даже целый мешок. Но взамен я хочу получить вон того маленького лоскутного Петрушку. — Она сразу разглядела его, поскольку в тележке он лежал прямо сверху.
