Юрий Степанов - Таблетки от непогоды
— Как можно спать в такое утро! — кричал Лягушонок.
— Обыкновенное утро! — отвечали ему. — Лучше бы дождь был.
Но Лягушонок никому не верил. Он чувствовал: еще немного — и лопнет от распиравших его чувств. Он кричал, колотил лапками по воде, прыгал.
В это время из воды выглянула Водяная крыса и сказала:
— Этому головастику для полного счастья не хватает булыжника.
— Доброе утро, любезная Водяная крыса, — сказал приветливо Лягушонок. — Сегодня вы отлично выглядите! Даже ваш хвост совсем не противный.
— Да он издевается надо мной! — рассердилась Крыса.
Схватив камень, бросила его в Лягушонка.
Изумрудный столб воды поднялся в небо, большие круги разбежались по пруду, и через некоторое время на его поверхность всплыл разорванный лист кувшинки.
Наступила мертвая тишина. Все ждали: вот-вот появится снова веселый Лягушонок… Но он не появился.
Придя в себя, Лягушонок выбрался на дальнем берегу пруда, забился под какую-то мшистую корягу.
Вставало солнце, туман стелился над прудом, раскрывались лилии, роса блестела на траве — все было таким же, как и несколько минут назад, — не было только радости.
Теперь утро казалось Лягушонку самым обыкновенным.
«И чего это я расквакался? — подумал Лягушонок. — Правильно меня Водяная крыса булыжником угостила. Глупо поднимать шум и беспокоить других, когда вокруг все самое обыкновенное: и солнце, и небо, и вода».
Тля
Жила на свете Тля. Каждый лесной клоп мог дать ей подзатыльник, а Тле уже и обижать было некого. Меньше ее никого не было.
Больше всего на свете боялась Тля Божьей коровки. День и ночь дрожала, каждую секунду ожидая, что ее съедят. Даже в тихую погоду лист осины, на котором она жила, немного дрожал.
«Стать бы большой-пребольшой и не бояться Божьей коровки», — мечтала Тля.
Как это сделать, она не знала и поэтому продолжала жить и дрожать.
Однажды на ее осиновый лист сел огромный синий Жук. За ним гналась какая-то птица, и он спрятался в листве. Увидев Тлю, Жук сказал, еле переводя дыхание:
— Тебе, Тля, можно позавидовать. Живешь горя не зная. Птицы за тобой не гоняются.
— А Божья коровка! — сказала Тля. — Она пострашней любой птицы.
— Ха-ха! Кого испугалась. Да я Божью коровку одной ножкой раздавлю.
— А давай меняться. Ты будешь тлей, а я стану жуком, — предложила Тля.
— С большим удовольствием! — ответил Жук. — Только обратно я уже меняться не буду.
Сменялись. Стала Тля жуком, а Жук тлей. В это время села на осиновый лист Божья коровка и съела Жука, ставшего тлей, а Тля, хотя и стала большой, при виде Божьей коровки упала в обморок. И, соскользнув со своего листа, упала на Жабу, сидевшую под осиной.
— Ох! Ах! — застонала Жаба.
— Ты что охаешь? — спросила ее Тля.
— Как же мне не охать, когда меня чуть лось не раздавил.
— А я лосей совсем не боюсь, — сказала Тля.
— Тебе, Жуку, хорошо, — сказала Жаба, — куда захотел, туда и полетел.
— Лететь-то некуда, — отвечает Тля, — всюду божьи коровки.
— Ха-ха-ха! — засмеялась Жаба. — Да я за день по сотне этих божьих коровок глотаю.
— Эх, быть бы мне жабой! — сказала Тля. — Уж я бы этим божьим коровкам показала.
— А давай меняться, — предложила Жаба, — ты станешь жабой, а я жуком.
— Согласна, — отвечает Тля, — только уж обратно я меняться не буду.
Обменялись. Жук сразу взвился в небо, и его схватила какая-то птица. А Тля, став жабой, запрыгала по траве.
Прыгает Жаба, а сама во все стороны смотрит, чтобы вовремя от Божьей коровки спрятаться. И встречает дрожащего Зайца.
— Ты чего испугался, Заяц? — спрашивает Тля. — Или Божью коровку увидел?
— Божьих коровок я не боюсь, — отвечает Заяц, — а дрожу я оттого, что еле от волка серого ушел.
— А я волка не боюсь, — сказала Тля.
— Чего тебе его бояться. Такую противную, холодную никто и есть не захочет.
— Тогда давай меняться, — предложила Тля, — ты будешь жабой, а я зайцем.
— С большим удовольствием, — ответил Заяц, — так надоело от волка убегать.
Обменялись. Стала Тля зайцем, а Заяц жабой. Ничего не боясь, запрыгала жаба по лесу, и ее растоптало проходившее стадо коров. А Тля, став зайцем, понеслась по лесу, радуясь своей необыкновенной удаче. Теперь Тля никого не боялась.
И вдруг перед самым носом увидела Тля красный мухомор с белыми пятнышками.
«Божья коровка!» — мелькнуло в ее сознании. И Тля от страха потеряла сознание. Когда же она открыла глаза, то увидела рядом Волка.
— Наконец-то ты мне попался, Косой заяц.
— А я не заяц! — сказала Тля.
— Не заяц? — удивился Волк. — Впервые обознался. А кто же ты?
— Я — Тля! Меня только Божья коровка должна есть.
— Тля, говоришь! А ведь и я не волк. Я только притворяюсь волком, а на самом деле я — Божья коровка, которая давно уже за тобой охотилась.
Кто же виноват?
Упала в лесу старая осина и придавила Волка.
— Кто виноват? — завыли волки. — Подайте нам виноватого! Да смотрите тощего не предлагайте, с нами шутки плохи.
Стали лесные обитатели решать, что им делать, как им быть.
— Пусть будет виноватым Бык, — предложил Хомячок, — он у нас самый большой и жирный.
— Еще кто вякнет — в порошок сотру, — предупредил Бык.
— Тогда пусть будет виноватым Кабан, — квакнула Лягушка и скорее нырнула в болото.
— Если еще кто квакнет — из-под земли достану, — предупредил Кабан.
— Никогда кабаны виноватыми не были. Ведь с ними и медведь не всякий справится.
— Виноваты зайцы! — сказала Лиса. — Их все равно много развелось.
Только Лиса так сказала — зайцев и след простыл.
— Виноват во всем Хомячок, — сказал Бык, — он маленький, слабый. За него никто не заступится, и сам он никого не укусит.
— И потом, он самый жирный, — сказала Лиса.
— Решено: Хомячок виноват, — хрюкнул Кабан.
— Долго вы будете торговаться, — закричали волки, — у нас уже животы к спине прилипли.
— Хомячок виноват, — сказал Бык.
— А пожирнее у вас никого нет? — спросили волки.
— Хомячок самый жирный, — ответил Бык.
— Мы предупреждали, что не потерпим обмана, — сказали возмущенные волки и съели Быка.
Хитрый Заяц
Разбудил Заяц спящего Льва: наткнулся с косых глаз.
— Кто посмел потревожить мой сон? — заревел Лев.
— Прошу прощения, уважаемый Лев, но вас, сонного, чуть носорог не забодал.
— Где носорог? Я сейчас с ним рассчитаюсь!
— Можете не беспокоиться. Я его уже прогнал и даже рог обломал.
И Заяц показал Льву морковину.
— Что это? — спросил Лев.
— Рог носорога, — ответил Заяц, — я с этими носорогами расправляюсь, как с капустой.
— Как же ты с ними расправляешься? — удивился Лев.
— Очень просто! Незаметно подкрадываюсь к носорогу и зажимаю глаза лапами. Носорог начинает гадать, кто это ему глаза зажал: «Антилопа? Бегемот? Жираф?» — «Нет, — говорю я, — слон! Драться будем или сам рог отдашь?» — «Бери что хочешь, — говорит перепуганный носорог, — только не губи». Я отламываю рог и убегаю. А без рога носорог мне уже не страшен.
— Ничего подобного не слыхал! — засмеялся Лев. — Ну, Заяц! Ну, молодец. Ну, хитрюга!
— А что делать? Приходится как-то выкручиваться.
— Проси любую награду — нечего не пожалею за спасение, — сказал Лев.
— Разве я за награду старался, — ответил Заяц, — для меня самое главное — доброе дело сделать. Но если вам так уж хочется меня отблагодарить — дайте мне одну морковину.
— А это что еще такое?
— Вот! — сказал Заяц и показал морковину, которую за рог носорога выдавал.
— Ах ты наглец! — закричал Лев.
И, схватив его за уши, стал их драть.
— Вот тебе, косой, за первый обман. Вот тебе за другой. Вот тебе и на будущее.
И отпустил косого.
После такой трепки уши у Зайца стали такие длинные, какие теперь у всех зайцев на свете. А если Заяц начинал врать, ему говорили: «Что-то у тебя, косой, уши коротковаты стали. Не пора ли их немного подтянуть?»
Барсук и Заяц
Жили в лесу Барсук с Зайцем. Барсук с утра до ночи работал: ни отдыхал, ни обедал путем, что-то всегда пилил, тащил, строгал, рыл. Но ничего у него не было: ни кола ни двора.
А Заяц почти всегда лежал в тенечке под кустом и думал. Бывает, несколько дней так думает, потом хлопнет себя лапкой по лбу, крикнет: «Эврика!» — и примется за дело.
Тяп-ляп, тяп-ляп! И такое сотворит, что звери со всего леса сбегаются посмотреть на Зайцево чудо.
— Бездельник! Лежебока длинноухий! — ворчал всегда Барсук. — Хоть бы когда пальцем о палец стукнул.
