Уильям Николсон - Песнь Огня
Из горла Мампо вырвалось гневное рычание.
– Не двигайся! – прошипел Анно.
Увидев, что стычки не избежать, Хаз пытался увеличить шансы на победу. Он оглянулся, прикидывая, сколько человек могут спрятаться под повозкой. Но зоркий главарь заметил его взгляд. Свистнула праща. Бомен увидел, как камень летит в отца, и мысленно бросился на помощь. Юноша покачнулся и тем не менее отразил удар – камень упал на землю, не причинив вреда. С ударами такой силы можно было справиться лишь по очереди. А если все бандиты начнут стрелять одновременно?
Главарь, удивляясь промаху, снова заряжал пращу.
– Бо, – спросил Анно, – у нас есть шансы?
– Нет. Они нас перебьют.
В это время разбойник уже связывал Пеплар. Ее отец, Гарман Вармиш, вынул нож.
– Гарман! Стой!
Стук, хруст – Гарман упал с размозженным черепом. У Бомена вырвался вскрик. Все произошло слишком быстро.
И тут главарь впервые заговорил. Путники услышали резкий голос:
– Нам что, убить всех ваших мужчин? И такое бывало.
Гарман Вармиш лежал неподвижно, из раны на голове лилась кровь. Его жена всхлипывала, но не двигалась. Разбойник подвел Пеплар, обмякшую и покорную, к Кестрель и Сарель. Потом забрали Виду Так, Красу Мимилит и Сирей – всех девушек, которые вышли из детского возраста, но пока не стали матерями; правда, Пеплар едва исполнилось двенадцать.
Кестрель позволила себя связать и отвести в сторону, потому что еще до того, как убили отца Пеплар, поняла, насколько опасны бандиты. Бомен мысленно твердил: Не сопротивляйся. Пока не надо.
Сирей тоже видела, что выбора нет. Когда настал ее черед, бывшая принцесса презрительно отбросила руку бандита и, высоко подняв голову, подошла к остальным пленницам. Ланки хотела пойти вместе с ней, но бандит оттолкнул женщину.
Когда шестерых девушек связали в цепочку, разбойники знаками показали, что сейчас будут подниматься по склону. Анно окрикнул застонавших родителей:
– Не двигайтесь! Наш долг – остаться в живых!
Тягостно было видеть, как девушки со связанными руками взбираются по каменистой осыпи, падают на колени, дергают ногами в поисках опоры, а их тащат все выше и выше. Наконец пленницы и бандиты поднялись наверх, и налетчики начали отходить.
– И не думайте идти за нами! – крикнул главарь. – Мы уходим в лабиринт. Вы нас не найдете, лишь заблудитесь. Мы не желаем вам зла. Примите мой совет: идите своей дорогой!
По его знаку связанных девушек увели. Мампо тихо зарычал, содрогаясь от еле сдерживаемой ярости.
– Зато я вам желаю зла!
– Спокойно, Мампо! – сказал Анно. – Если тебя убьют, ты нам не поможешь.
Бомен молча обратился к Кестрель:
Я найду тебя. Пока мы бессильны. Но я тебя найду.
Один за другим бандиты сошли со склона. Осталась лишь худая, зловещая фигура главаря. Затем он быстро повернулся к мантхам спиной и скрылся из виду.
Мампо, Бомен, Таннер Амос и братья Клин тут же кинулись к западному склону. Взбираться оказалось гораздо труднее, чем они думали, глядя на ловких разбойников. Ноги постоянно соскальзывали, и то один, то другой падал вниз, увлекая за собой остальных. Мампо упал дважды и лишь на третий раз взбежал на склон – благодаря могучим мышцам. Снизу раздался крик:
– Видишь их?
– Нет, – ответил Мампо. Он стоял там же, где раньше бандиты, и смотрел на запад.
Остальные наконец добрались до верха и сразу поняли, почему юноша замолчал. Земля до самого горизонта была изрезана глубокими трещинами. Кое-где неровные разломы сливались или пересекали друг друга. Немыслимый лабиринт тянулся на многие мили. Одни расселины казались не глубже чем в рост человека; в других дна словно и не было. Сверху отличить их друг от друга было невозможно: черные щели без каких-либо примет, нигде ни деревца, ни куста, ни жилья. Бандиты и пленницы растаяли в лабиринте, не оставив и следа на обветренной пустоши.
Бомен прикрыл глаза, чтобы увидеть Кестрель по-другому.
– Далеко пока не ушли, – произнес он. – Бегут быстро, и все же я их найду.
Глава 4
Сквозь «бурю»
Кестрель послушно спустилась в первую трещину вслед за разбойниками. Подчиняться было мерзко – но не дать же себя волочь, как теленка на рынок! Следом еле поспевали Сирей и остальные. Их нанизали на веревку, как бусы: оступится одна – чуть не падают все. Впрочем, похитители тут же натягивали веревку, и упасть пленницы не успевали. Несколько бандитов молча бежали позади.
Трещина закончилась развилкой, и пленниц повели направо; следующая развилка, налево, поворот, еще поворот – и девушки уже не смогли бы найти дорогу назад. Расщелины становились все глубже, а каменные стены – выше. Зажатое между стенами небо было пугающе далеким. Вокруг – бездонные ущелья, залитые тьмой.
Через час на перекрестке из нескольких трещин главарь приказал остановиться. Разбойники развязали пленниц и открыли лица. Все, кроме одного: тот все так же молчал и держался в тени. Кестрель, Сирей и другие девушки, дрожа от страха, растирали запястья.
Главарь оказался старше, чем они думали, – на вид лет пятидесяти, волосы с проседью, глубокие морщины.
– Я Барра, – начал он, – Отец клайна. Теперь вы мои дочери.
– У нас уже есть отцы, – ответила Кестрель.
– Где же они? – Барра остановил на ней жесткий взгляд. Кестрель не отвела глаз, но промолчала.
– Вы хотите убежать, – продолжал главарь. – Если убежите, то потеряетесь в лабиринте. И будете бродить по нему, пока не устанете и не ляжете отдохнуть.
Он порылся за пазухой, вытащил полоску сушеного мяса и, глянув на небо, бросил еду на землю в нескольких шагах от себя.
– Вы ослабеете и не сможете идти дальше. Никто вас не найдет.
Вдруг мелькнули крылья: с неба молнией слетела огромная птица, схватила мясо – и была такова.
– Кроме стервятников. Они пожирают умирающих от голода – не мертвых.
На юных лицах отразился ужас. Барра удовлетворенно кивнул.
– Оставайтесь с нами, и вас будут кормить и защищать.
– Что вам от нас нужно? – спросила Сирей.
– Мы – клайн воинов, – ответил он. – Мы сильны. К нам приходят молодые мужчины. Мужчинам нужны жены.
Барра показал на бандитов, столпившихся вокруг. Кестрель посмотрела на них и только сейчас заметила: они и вправду молоды, многие даже младше ее самой.
– Ваших мужчин так не любят, что им приходится брать жен силой? – спросила она.
Жесткие глаза главаря снова уставились на Кестрель.
– Да, не любят. Боятся. Так и должно быть.
В его морщинистом, обветренном лице чувствовалась такая внутренняя сила, что Кесс стало страшно. А Барра продолжал уже спокойнее:
– В мире война. Горят города, мрут от голода люди. Над землей летают стервятники. Сильные охотятся на слабых. Настали темные, жестокие времена. Думаете, мы по доброй воле живем в трещинах земли, как крысы? Думаете, мы от хорошей жизни сватаемся с пращами и убиваем за невест? Таким стал весь мир! Наш клайн выжил, потому что у нас нет жалости. Ваш клайн потерял вас, потому что они слабее. Теперь вы принадлежите клайну Барры.
– А если мы против?
– Тогда уходите. Мы не защитим вас, и вы погибнете.
Стало очень тихо. Кестрель обвела взглядом Сирей, Сарель Амос, Красу Мимилит, Виду Так и маленькую Пеплар Вармиш. Все молчали и не двигались. Главарь бандитов остался доволен.
– Значит, мы поняли друг друга, – сказал он. – В селении каждой из вас дадут мужа. Будьте хорошими женами, и с вами будут хорошо обращаться.
Он подал знак, и разбойники снова двинулись в путь. Девушки шли посередине, главарь с несколькими бандитами замыкал строй.
Настроение похитителей изменилось. Кестрель заметила, что мужчины посматривают на них, обсуждают между собой и даже пытаются поймать чей-то взгляд и улыбнуться. Девушки смотрели прямо перед собой. По обрывкам разговоров стало ясно: их сравнивают и чуть ли не делят. Двое стали пихать друг друга в грудь – вот-вот подерутся…
– Прекратить! – закричал Барра.
Бандиты замерли.
– Невест выберут но обычаю клайна!
Дальше шли молча. Они миновали столько поворотов и развилок, что Кестрель забеспокоилась: найдет ли их Бомен? На такой глубине почувствовать ее будет труднее. Конечно, брат не отступится, однако поиск может занять много дней. А пока надо как-то выжить…
Пленниц повели по неровному карнизу. По одну сторону высилась скала до неба; по другую – чернела пропасть. Девушки испуганно жались к скале, которая оказалась мокрой: по всем бороздкам и трещинам в камне прямо на карниз стекали ниточки воды. Вскоре они добрались до тройной развилки и пошли налево. Вокруг поднялись высокие утесы и заслонили небо. Дневной свет проходил через тонкую щель, но скоро закрылась и она. С каждым шагом тусклый свет оставался позади, а темнота приближалась.
Они брели почти вслепую, то и дело натыкаясь на стены, которые крошились от ударов. Под ногами хрустели и шуршали камешки. Ход сужался, и все пошли цепочкой, по одному.
