Сборник - Русские солдатские сказки
Отправился солдат. Шёл, как старичок ему велел, царапался немало об колючие кусты, но добрался-таки до сухого дуба. Видит – и впрямь посреди поляны прозрачный город-царство высится.
Идёт солдат по городу, по сторонам дивится. Улицы годами не метены, окна в домах не чищены. Дошёл солдат до царского дворца – никто дверей не охраняет, навстречу не выходит.
Заглянул внутрь – вся царская челядь вдоль стен валяется – кто спит, еле сопит, кто жует, едва губами шевелит. Чувствует солдат – у самого глаза стекленеют и ноги вроде ватные сделались. Встряхнул он тогда головой, на месте попрыгал, размялся, кликнул на всякий случай кота, медведя и сокола, чтоб уснуть ему не давали, – и в царскую опочивальню двинулся. А там бедняга государь на лавке сидит, перед собой глядит.
– Что тут у вас стряслось-случилось? – спрашивает солдат.
Слабеньким голосом отвечает царь:
– Заглянул к нам в давние времена богатый гость иноземный и научил нас нехитрой премудрости: «Лучше идти, чем бежать, стоять, чем идти, сидеть, чем стоять, лежать, чем сидеть». С той самой поры мы все дела позабросили, в домах и на улицах мести перестали, о мытье позабыли, кормиться стали чем попало… А однажды колдун-чародей мимо проходил. Увидал такое безобразие – и наложил на нас колдовскую печать: стали мы все словно пустые изнутри, а снаружи прозрачные, чтоб пустоту лучше видать было.
– А не сказал ли колдун, чем заклятье снять?
– Да вроде и снять его – хитрость невелика, – вздыхает царь. – Всего-то и нужно – лентяев моих остекленелых развеселить-распотешить, чтоб они за дела свои принялись с прежним усердием и премудрость лентяйскую позабыли. Да только некому…
– Как так некому? – возмутился солдат. – Да у меня такие весельчаки имеются, что и мёртвого плясать заставят.
Как принялись они вчетвером вместе с котом, медведем и соколом петь, плясать да играть, как встрепенулось всё зачарованное царство – часу не прошло, как все до одного при деле оказались: кто косит, кто носит, кто прядёт, кто метёт – и всё-то с весельем, всё-то с песнею!
А в самый аккурат перед полуночью кончилось чародейское наказание: и люди, и живность, и дома – всё расцветилось, жизнью налилось. И все-все до самого утра при огнях да при кострах улицы чистили и мусор жгли, а после того избавленье своё праздновали.
Отплясали-отгуляли, а под утро солдат и говорит:
– Ну что ж, в лесу и на море порядок навели, царство остекленелое расколдовали. Не пора ли и в своём краю то же устраивать?
И отправился восвояси.
А там – в сёлах и городах – всё-то по-прежнему: за власть грызутся, промеж собою лаются! И как встарь – богатый бедного гнёт, знатный безродного травит, дурак умного учит… И конца тому безобразию не видать.
Поглядел солдат на всё это, вздохнул и молвит:
– Да, братцы, с людьми будет потруднее, чем со зверьём. Ладно, – говорит, – не бежать же снова в лес. Буду, как могу – в меру сил своих жизнь устраивать.
Сказано – сделано. Поставил солдат дом, завёл хозяйство, женился, народил с женою детей. И воспитывал их так, чтоб не выросли они ни волками злобными, ни козлами ненасытными, ни верзилами горделивыми, ни лодырями бесполезными.
А что из этого вышло – мы про то не ведаем.
