Милош Мацоурек - Плохо нарисованная курица
Пассажиры на пароходе забегали, стали кричать:
— Куда же мы теперь приедем? А если нас вынесет в море, что тогда? Остановите ее!
Некоторые хватали спасательные пояса и прыгали в воду.
— А мы-то что можем поделать? — закричала пани Заичкова. — Если уж кастрюля потекла, так и будет течь, тут уж ничего не поделаешь!
— Как это «ничего не поделаешь»? — говорит пан Заичек. — Стоит только кастрюлю починить, и она перестанет течь.
Отправился он во двор, взял синюю кастрюлю, ту, что текла, починил ее, и все стало на свои места.
— Нам посчастливилось, — сказал капитан и вздохнул с облегчением. И вместе с ним облегченно вздохнули пассажиры парохода. Рыбаки смотали удочки и отправились по домам. А те, кто купался, вытерлись полотенцами и стали одеваться.
Вот так синяя кастрюля вернулась обратно на плиту и продолжала варить соусы. Варила она их отменно, а лучше всех соус с помидорами.
«Если бы я захотела, то могла бы и в море превратиться, — думала она про себя. — Кое-кому это наверняка бы понравилось. Все-таки море великолепная вещь, лучше, чем телевизор или какие-то там цветные карандаши. Но я всего-навсего кастрюля, я люблю варить соусы, и баста».
О бегемоте, который боялся прививок
Жил-был однажды бегемот, он ужасно боялся прививок. Он думал о них всегда — в парке, в кино, а чаще всего в купальне, где думается особенно хорошо.
Лежа в воде, он сам себе задавал вопрос: «А что, если вдруг прививки будут делать завтра? Надо будет спросить, может быть, кто-то что-нибудь про это знает».
— Вы случайно не знаете, когда будут делать прививки? — спрашивал он у крокодилов, у гусей, у древесной лягушки, а также у пеликана. — Не завтра?
— Когда будут, тогда и будут, — громко кричали в ответ крокодилы, перебрасывая в воде огромный желтый мяч, от которого во все стороны летели брызги.
— Брось об этом думать, — кричали древесные лягушки, — подумаешь — прививка! — И как ни в чем не бывало крутили на берегу граммофонные пластинки с веселыми песенками.
— Это неправда, будто ничего в этом особенного нет. Прививки дело серьезное, — сказал пеликан, но его никто не услышал, потому что граммофон играл очень громко.
«Как это можно! — думал бегемот. — Никто не думает о прививках. Они просто не знают, что когда делают прививку, то колют иглой».
Он продолжал думать о прививках и при этом сильно потел.
И вот однажды потеет это он от страха, как вдруг неожиданно получает почтовую открытку. А в открытке той написано: «Явитесь на прививку».
Бегемот от страха затрясся так, что даже трамваи на улице замерли.
— Что случилось? — закричали жирафы и зебры, а заодно с ними кенгуру и фламинго, потому что все они как раз ехали трамваем в поликлинику делать прививки.
— Ничего особенного, — отвечал им вагоновожатый, — говорят, бегемот испугался прививки. Сейчас поедем.
Приехали они все в поликлинику, выстроились в очередь и стали ждать. У древесных лягушек случайно оказался с собою граммофон, пластинки с веселыми песенками, так что какие-нибудь там полчаса ожидания прошли незаметно.
— Что-то бегемот не идет, надо бы за ним сходить, — сказал пеликан, собрался и отправился за бегемотом.
Бегемота, однако, он нашел не сразу. Тот спрятался за занавеской и весь дрожал так, что в кухонном шкафу звенели стаканы.
— Да не будь ты таким глупым, идем! Ну, сделают тебе прививку, — говорит ему пеликан, — ничего с тобой не случится! Ну, кольнет немножко. Такой укол спокойно переносят даже совсем маленькие кролики. А если ты не придешь, все станут смеяться над тобой. Так что не стоит уклоняться от прививки.
— Ладно, — говорит бегемот, — только когда станут колоть, ты держи меня за руку.
— Хорошо, буду держать тебя за руку, — пообещал пеликан.
И они пошли. Пока шли, им навстречу попадались куры, слоны, совсем маленькие кролики, и все говорили, что ничего особенного в прививках нет, только немного щекотно, это спокойно можно выдержать, так что бояться нечего.
«Да, им теперь хорошо говорить, — думал про себя бегемот, — они уже прививку сделали, а каково мне?» Он был совершенно мокрый от пота.
— Вы совершенно потный, — сказал пан доктор, когда настала очередь бегемота.
— Он любит потеть, это у него хобби, — говорит пеликан, который в это время держал бегемота за руку, — кто-то любит играть в пинг-понг, а кто-то любит потеть.
— Угу, — говорит пан доктор, — а я думал, что он боится.
— Ну, что вы, — говорит пеликан, — такое огромное животное даже понятия не имеет, что такое страх.
— Ну, тогда начнем, — сказал пан доктор и взял шприц.
Увидев шприц, бегемот стал белым как мел.
— Что такое? — говорит пан доктор. — Почему этот бегемот белый? Он должен быть серым. Белыми могут быть мыши, а не бегемот.
— Это необычный бегемот, — говорит пеликан, — просто это белый бегемот, он единственный такой.
— Но ведь минуту назад он был серый, — говорит пан доктор.
— Да, — говорит пеликан, — он бывает то серый, то белый, именно этим он и ценен.
— Ладно, — говорит пан доктор, — коль уж это такой ценный бегемот, постараемся сделать укол особенно тщательно.
И стал смотреть, куда бы это сделать бегемоту укол.
«Ну, вот сейчас-то и будет больно», — мысленно сказал сам себе бегемот и закрыл глаза.
— Тут не пойдет, — говорит пан доктор, оглядывая бегемотову спину, — тут кожа слишком толстая, попробуем в другом месте.
Но сколько он ни искал, тонкой кожи у бегемота так и не нашел.
— Ничего не поделаешь, — сказал пан доктор наконец, — кожа у вас везде толстая, как у бегемота, так и иглу можно сломать, мне не удастся сделать вам укол, вы не обидитесь?
Бегемот вытаращил на него глаза, заморгал, а потом пустился в пляс по кабинету и закричал:
— С чего бы это я стал обижаться? Ничего ведь не случилось. До свиданья!
И побежал прочь от поликлиники, побежал прямо в купальню. Там он смеялся, брызгал во все стороны водой, древесные лягушки вынуждены были даже прикрикнуть на него, они, мол, из-за него даже граммофон не слышат.
И вот, представьте себе, проснулся бегемот в один прекрасный день, глянул на себя в зеркало и видит: он весь желтый.
— Что такое? — сказал он. — Будь я весь белый, это могло бы означать: я чего-то боюсь. Но почему же я желтый? Надо у кого-нибудь спросить, в чем тут дело.
И он отправился в купальню.
Как только он там появился, возник страшный переполох: желтый бегемот! Такого тут еще не бывало! Все разглядывали его и спрашивали, где он достал такую красивую краску.
— Скорее всего это не краска, а лак, — сказали крокодилы, — наш мяч, которым мы играем в воде, блестит так же.
— Пожалуй, это крем для загара, — закричали древесные лягушки.
Только гуси держались важно, они махнули на все это крыльями, давая тем самым понять, что для них это уже пройденный этап: еще птенцами они были такого же цвета.
— Ну и глупые же вы, гуси, — воскликнул пеликан, — тут нет ничего общего. Скорее всего это какое-нибудь заболевание!
Едва пеликан это понял, он тут же вытерся полотенцем и отправился в поликлинику.
— А известно ли вам, — сказал он пану доктору, — что бегемот стал вдруг совершенно желтым?
— Это очень даже возможно, — говорит пан доктор, — это очень ценный бегемот, он бывает то серым, то белым, почему бы ему не быть какое-то время желтым?
— Никакой он не ценный бегемот, — говорит пеликан, — все это ерунда, белым он был потому, что боялся прививки.
— Так вон оно что! — воскликнул пан доктор. — Значит, это был обыкновенный бегемот, которому не сделали прививку! А поскольку ему прививку не сделали, он заболел желтухой. А поскольку желтуха болезнь очень серьезная, его надо немедленно уложить в постель.
И оказался наш бегемот в постели. Кончилось для него купание, пришлось ему глотать порошки. Рядом с ним сидела медицинская сестра и мерила ему температуру.
— Как это ужасно, — жаловался ей бегемот, — лежать вот так, когда все в купальне играют в мяч и слушают веселые пластинки, которые наигрывает граммофон. Сестричка, хоть сказку мне расскажите.
Сетричке было жаль бегемота, и она стала ему рассказывать:
— Жил-был однажды один бегемот, он ужасно боялся прививок…
О кошке, которая любила ушастое кресло
Говорят, что кошки неверны в дружбе, но это неправда. Жила-была одна черная кошка с красной ленточкой на шее. Ленточка очень ей шла, и каждое кресло говорило ей:
— Сядь ко мне, тут тебе будет очень удобно, вот увидишь! В комнате стояло шесть кресел, были они кожаные, с резными ножками, но кошка любила другое кресло — с огромными боковинами-ушами, которое за это звали ушастиком.
Ушастик был стар, он все время мерз, поэтому и стоял у печки. Кошка сидела в нем с утра до вечера, беседовала с ним, читала ему газеты, и вместе им жилось хорошо.
