StEll Ir - Планета Эстей
– Потому что… нельзя… – Чёлка с ощутимым трудом находила слова, между тем как ножки её сами собой крайне медленно раздвигались в стороны. – Нельзя и всё!.. Тим, не делай так!..
Тим вспомнил, как совсем малышом он впервые попробовал лесной виноград на склоне залитой солнцем Виноградной Горы. Точно такая же, только ещё чуть немного горячей и вкусней виноградинка сейчас просто сама залезала ему в раскрывающийся от радости рот… Скользкая, сладкая и манящая ягодка клитора Чёлки тёрлась ему по губам, и он в ответ очень усердно потёр её основанием своего шершавого языка.
– Тим!!! – громкий вскрик мамы отчего-то совсем не пугал, а только ещё больше радовал: Тим глубинным чутьём всё изведавшего кои-маури понял, что маме вовсе не плохо, а наоборот – хорошо…
– Тим..ка… – ножки мамочки совершенно разъехались, и губ сына коснулись столько раз виденные, но всегда столь недоступные, пушистые, влажные губки Чёлки; а Чёлка вся замерла-притаилась, как сливающаяся с саванной крошка пусси-кэт во время охоты на членоголова, и еле слышно заговорила: – Мы не знаем, какие существа живут в Нетландии… Знаем лишь, что самые разные и красивые… Мы ничего не знаем о просторах этой страны, кроме поведанной нам мудрецами легенды о бесконечности… В этот момент… здесь и сейчас… перед нашими глазами и на расстоянии вытянутой руки… совершаются бесчисленные события и проходит свой этап целое Миростроение… Но мы смотрим и не видим… Слушаем и не слышим… Ах-х, Тим… Дотрагиваемся и почти ничего не чувствуем… А-а-ахх…
Лёгкий, едва уловимый шелест заскользил по губам чуть задрожавшего ротика Чёлки, предупреждая о надвижении состояния её полного бесконтролия и безумия. Она сильно стиснула нижнюю губку, взлетела крылышками бровей и обеими руками заелозила мордашкой сына по обменивающейся уже слюнками с его ротиком разгорячённой дырочке. Тим распустил язык на всю длину, и вся длина его потерялась в мамочкиной дырочке, избиваясь кончиком по влажным и жарким стеночкам. Где-то высоко и далеко, возможно на самом небе, над Тимом послышался мурлычащий, почти неслышимый стон… Чёлка кончала, сильно дрожа верхней губкой и квадратиками животика, а по подбородку донельзя довольного, улыбающегося в мамину разверстую щель Тима стекали на попку ей невместившиеся в его лакающем рту слюнки любви…
– Тимушка… – когда Чёлка вернулась на планету Эстей, хорошо ей было действительно сказочно, и слова из её грудки выплывали с неторопливостью бегущих по небу облаков. – Я всё рассказала тебе про Нетландию?.. Но мы, наверное, не должны были… Что скажет папа?
– Мам, но папа сам ведь придумал массаж! – Тим застёгивал на Чёлке тугие трусики юбочки.
– Да, но не там же… – Чёлка вдруг осеклась, сообразив, что нечаянно произносит неправду: отец Тима, которого в юности называли Невыносимый Джи, «массаж» Чёлке делал порой в самых невероятных местах и «там» исключением в их отношениях совсем не являлось…
«Чтож, сынок пошёл весь в папу! Где-то я об этом уже слышала!», подумала Чёлка, пряча за улыбкой своё смущение и нежно покусывая кисточку своего хвоста, пока Тим возился с молнией на грудках топика.
– Мам, а почему никто из нас не имеет кода доступа? Почему мы не можем попасть в Нетландию?
Гнездо для мыши
crrp://elleros.wrld/estei.far.planet/netlandy/now/1stME/system.crl
…Он поправил свои дебильные надтреснутые в углу оправы очки, попытался засунуть обратно в рот вывалившийся от ощущения жизненности момента язык и в очередной раз окончательно охренел: кажись зацепилось-то, наконец, и монитор начал выдавать в нужные тона окрашенные пиксели…
Но тут села мышь. В блеске и нищете этой научно-технической несуразности постоянно не хватало элементов питания. Он раздасадованно щекотнул ей под хвостом и добыл остатки энергии себе на ладонь. Поковырявшись ещё с несколько драгоценных секунд в пружинах подзарядки и у неё, он восстановил-таки рабочее состояние своенравного животного и пообещал окунуть её в кофейный кайф стоявшей рядом чашки в следующий подобный раз полностью и с головой… В восторге от ею представленного мышь призналась в предельно допустимой любви и замелькала рубиновым отблеском ожидания под лобком.
Он огляделся в окружающем его слабо мерцающем голубоватом сумраке и попытался самоопределиться. Гарри Поттер, мужественный покоритель всякой херни Георгий Чайников? Он почесал саднившую дужку овальных, а вовсе не круглых, как у этого волшебного сокрушителя, очков. Вроде, нет… Тутти-Фрутти, отважная жгучая лесбиянка, наводнившая сексуал-ужасом окрестности Мичигана? Он с упрёком посмотрел на вылезающий из шорт посмотреть на весь этот бардак свой конец. Точно нет… «А, ну на хер! Может я вообще какой-нибудь мыслящий аморф-субстант океан класса “Солярис”!»… Мысль понравилась, но с реальностью не подружилась: океаны располагаются под открытым небом, практически посреди открытого Космоса… Он же располагался, по ходу, в какой-то совершенной заднице, практически посреди каким-то идиотом умело созданного островка Хаоса…
Но тут на экране появилась такая тёлка, что он сразу вспомнил: зовут его Пиэнер Пин, он гений Сети, как, впрочем, и всего Мироздания; и один из его титулов, а именно звание «древнего хакера» позволили создать ему конгениальное сооружение для возлюбленного существа, подвернувшегося на тот миг под руку. Конгениальное сооружение, которое вмещало теперь и его самого, и которое лишь урод мог принять за островок хаоса, было создано для горячо любимой им беспроводной оптической мыши, согласно её потребностям и его неуёмной фантазии. Паутина висящая на углах комнаты и на разобранных системных блоках концептуально входила в мышь-дизайн, это он только приветствовал. Несколько напрягало, правда, не частое присутствие дневного света и хорошей вентиляции, но ради любимой, в конце концов… К тому же никто не мешал дрочить. Ей, себе – это без разницы. Страсть к повальному рукоблудию числилась за обоими, как компонент у одного живой, у другой электронной крови. Кофеин, сигареты и интеллектуальный адреналин были общими, совместно добывались и делились поровну. И вся эта событийно-насыщенная камора, подобно каменному панцирю содержавшая их обоих в себе, мерцавшая голубым электронным светом и согретая учащённым дыханием, носила название простое, как самоосознание в виртуальной психиатрической клинике: она называлась “Гнездо”.
Гнездо для мыши Пиэнер Пин построил давно, очень много сеансов связи назад. Он создал его из «величественного и прекрасного» дворца, в восточном стиле до того карябавшем звёздное небо дополнительным к основному металлически-золотым полумесяцем. Дворец принадлежал ему по какому-то ветхому праву и достал уже до невозможного (постоянно ломалась сантехника, изменяли везири и хер было на что уговорить хоть одну из пяти миллиардов официально числившихся за ним наложниц!). Из его обломков, зато, и получилось «чарующее взгляд и душу» творение, возведения которого не смогли перенести ни придворные, ни наложницы, ни сантехника. Остатки труб до сих пор торчали в самых ни к месту углах, зато иногда из них шло настоящее пиво невероятно высокого качества варки! Говно-везири и теперь ещё порой напоминали о себе попытками ограничения его доступа на платные порносайты, зато, поднаторев, наконец, в настоящей работе, они же выдавали порой такие чудеса игрового и прочего софта, что у него загоралось всё изнутри, в заднице срывало все клапаны и он не замечал никаких подсовываемых ему ограничений, лишь вскрякивая и попёрдывая над очередным ломаемым серваком! А втиснутые в монитор наложницы теперь работали и вовсе практически без недостатков (лишние, на его взгляд, бирки с указанием прямой стоимости легко стирались в фотошопе, в сериалкрэках или в кейгенах и практически не мешали), и «прекрасные девы», у которых раньше и на цвет глаз взглянуть было делом не выпросишь, теперь показывали цвет далеко не только глаз, в очень разных и порой даже в самых неожиданных ракурсах.
– Эксклюзив! – сказала тёлка с экрана, подмахнув ресницами схожими с оперением бабочки-махаон.
– «понты!» – сбросил ей Пин в ответ.
– «Предосмотр. Загрузка…» – тёлка, пожав плечами, скрылась, оставив строку обратного отсчёта секунд до начала демонстрации клипа.
В черно-белом ролике просто убойного качества показывалась сцена классической раскрутки какой-то с виду студентки двумя, похоже, соплеменниками от науки. Камера наблюдения какого-то магазина, на какой-то дежурный хрен установленная в этом закутке за железным забором, совершенно случайно, похоже, стала свидетелем уговариваний и совместной взъёбки едва видимой белокурой красавицы в короткой майке и в узких светлых штанах. Два “бобра” где-то вне кадра, видимо, уболтавшие уже сокурсницу на «чуть-чуть поебаться» или на «пойдём подрочимся», с хроническими менжовками и с разной степенью опытности приставали к всё ещё сомневающейся в приличности своего поступка и постоянно норовящей улизнуть мыше и настойчиво склоняли её, в буквальном и переносном смыслах сразу, к половому акту. Склонить удалось, и не раз. Но отсчёт шёл не по оргазмам, а по сессиям-подходам, поскольку видно было в эту камеру слежения всё-таки почти ничего, и разобрать кто у них там кончил или не кончил возможности никакой не представлялось…
