StEll Ir - Планета Эстей
– Ну, что ж… Тогда, это, похоже, к нам… – ХуРу взвесил на ладони невесомый шар солнца участия и взглянул на затянутое идеально серым светом окно. – Динуль, правда раньше здесь находилось зеркало?..»
Пролог. «Удалённый доступ».
crrp://elleros.wrld/estei.far.planet/netlandy/now/enter137.crl
Ясным солнечным днём плоскогорье казалось выстеленным мягким бархатом или пролитым шёлком. Плавные перепады вершин и ущелий можно было погладить по шелковистым выгнутым спинам, а возвышавшийся посреди плоскогорья, сияющий чистым голубым сиянием, невысокий, хрустальный пик выглядел обронённым алмазом, сверкающим стёклышком, потерянным когда-то здесь кем-то большим. Его абсолютно правильные грани были все слегка перекошены: пик здесь не стоял и не возвышался – всей своей красотой и сиянием это произведение не совсем понятного искусства тут просто валялось…
Тим пришёл первым и гордо упёрся великолепным извивом хвоста в мягкий зелёный склон. Полуобернувшись в торжествующе-горделивой осанке странствующего кенга, он поджидал маму, которая безнадёжно отстала. Что ни говори, а льнущий слалом был всеми своими вершинами за Тимом!
Чёлка запрыгнула на холм двумя минутами позже и откинула со лба влажную смоляную прядь:
– Тим, засранька, ты где? Я видела твой хвост на вершине – не прячься!
– Мама! Посмотри, я нашёл…
Тим, оказалось, вовсе не прятался, а сидел и с раскрытым ртом наблюдал возвышавшийся своими перекошенными гранями небольшой горный пик.
– Что нашёл? – не поняла Чёлка, озаботившись лишь резким перепадом настроения у сына, но никак не его находкой.
– Не знаю… – Тим сидел, просто как завороженный. – Мама, что это?
Чёлка решила, наконец, проследить более тщательно направление его взгляда и со своей неизменной искрившейся в карих глазах улыбкой произнесла:
– Это? Ну, это волшебная Скала Бесконечно Удалённых Врат… А что?
– Почему – волшебная? – они часто играли друг с другом в “вопрос-вопрос”.
– Разве ты не слышал о ней никогда? И я не рассказывала? – Чёлка явно выигрывала, и Тим обиженно посмотрел на её стройные ноги возвышавшиеся над ним; как и обычно в таких случаях, одного взгляда на её короткую спортивную юбочку вполне хватило на то, чтобы от обиды не осталось и следа: из-под взбитого на бегу края одежды чуть заметно выглядывал мягкой тёмной шёрсткой лакомый треугольничек…
Тим рассмеялся, вновь чуть перепугав Чёлку резкой сменой своего настроения, и пропел:
– Ты никогда мне ничего не рассказываешь! Ты мама, которая молчит и стонет! Я тебя сейчас залижу…
Да, действительно, за ней наблюдалась такая особенность: во время оргазма Чёлка никогда не исторгала из своей нежной грудки звуков любви. Любовь всей своей страстной мелодикой оставалась целиком в ней, внутри, и мягкие чувственные губки ротика её пропускали лишь едва слышимый стон чудесного блаженства и радости… Но Тиму, на её взгляд, знать об этом было слегка рановато.
– Тим, дурашка!!! …Как тебе не стыдно?! – она возмущённо порозовела смуглыми щёчками и задрожала пушистою кисточкою хвоста. – Это… папа тебе сказал?
– Ага! – довольный Тим просто сиял от счастья: когда у мамы розовели щёчки, у него с пару лет уже чуть напрягалось в штанах. – Всё равно залижу!..
И он совершил прыжок утомлённого жить в одиночестве кенга на подвернувшуюся жертву.
– Тим!.. – Чёлка отчаянно барахталась, опрокинутая этим сумасшедшим прыжком своего ребёнка на спину. – Тимка… брысь… засрашка мелкая… Тим!.. Кыш!..
Но зной ста лет одиночества жёг спину утомлённого кенга и не допускал мысли о возвращении в его иссушенные пределы. Тим извивался всем телом на подтянутых упругих формах Чёлки и щекотно влизывался ей во всё, что только попадалось под его вёрткий, длинный и чуть шершавый язык.
– Чёлка, расскажи мне о горе далёких ворот!.. – он блуждал у улыбающейся мамочки в вороте спорт-топика и находил в столь привычном для них обоих лёгком массаже, казалось, всё новые и новые для себя головокружительные ощущения – от запаха её кожи…; от вкуса её распалённого дистанцией тела…; от чуть задеваемого язычком иногда, будто случайно, разреза-складки стиснутых вместе тесным топиком грудок…
– О Скале Бесконечно Удалённых Врат!.. – поправила Чёлка, привычно млея от ласковых прикосновений сына и жмурясь на играющее в глазах солнышко. – К тому же волшебной… Ну ладно…
Она расстегнула верх молнии на топике, чтобы легче было дышать, и на миг сосредоточилась, готовясь к рассказу. Тим сжимал в ладошках упругие мячики маминых грудей и постепенно скользил от бархатно-смуглой шейки и покрытых чуть заметным белесым пушком щёчек вниз, к запретному, но столь манящему разрезу слегка выпятившихся из топика вздутыми бугорками сисек…
– Эта Скала никогда не появлялась. Она всегда здесь была! – Чёлка припоминала то, что когда-то ей рассказывал собственный отец. – Мудрые тоги говорят, что она также никогда и не исчезнет, потому что в ней заключена страна вечной юности и прекрасного полёта на крыльях мечты… Её называют Нетландия…
– Где заключена? – Тим даже оторвался от излюбленной впадинки на горлышке мамы и внимательно посмотрел на довольно красивую, конечно, но абсолютно прозрачную Скалу, в которой ничего заключённого видно не было. – Там же ничего нет!
– Не отвлекайся… Лижи… – Чёлка слегка подтолкнула его лапками в плечики: ей не терпелось уже дождаться скорей, когда Тимка перейдёт к столь волнующим ласкам её живота. – Там не видно совсем ничего, потому что Нетландия невидима и недоступна для нас, жителей планеты. Только гости с далёких планет и миров имеют права доступа к её не ограниченным во времени и в пространстве ресурсам… Тим..ка… да-а…
Заблудившийся было во впадинке между грудей и никак не желавший покидать их язычок сына, наконец, перепрыгнул через узкую полоску топика и оказался на её поделенном на упругие квадратики прессе.
– Что, мам? – не понял Тим.
– Ничего… Да, коды доступа располагаются лишь на бесконечно удалённых портах-станциях, которые называются Вратами. Скала только кажется нам пустой, потому что она несёт в себе не мир физически плотных частиц, а мир чистой информации. Я не знаю, понятно ли тебе… как же мне хорошо… И только нам Скала кажется ограниченной в размерах. На самом деле информационные пространства этого волшебного кристалла, согласно древним устоям, действительно бесконечны… Тимка, юбочка!..
Если честно – Тим никогда не позволял себе этого. Но в этот раз она так вкусно пахла… В этот раз она так жарко вздрагивала беззащитной ямочкою пупка… В этот раз она казалась столь увлечённой рассказом, что почти ничего не замечала вокруг… И Тим раскрыл лёгкую змейку-молнию на её юбке-трусиках полностью…
Юбочка распалась на две части и упала на траву за попкой. Чёлка смешно вскрикнула и инстинктивно попыталась прикрыть ладошками лобок. Но её ладошки наткнулись на замершую в жутком испуге голову сына и лишь прижали нечаянно его мягкий пушистый затылок к узенькой шерстистой дорожке. Нос Тима погрузился в ароматную прелесть интимного тёмного меха, а губ коснулась неизвестно и как здесь оказавшаяся одинокая горячая капелька: если мама во время дистанции потела и в этом месте, то почему, в таком случае, капелька была всего лишь одна? Но в любом случае большего счастья для себя Тим ещё и не представлял…
– Тимка… Нельзя… так… Мне нельзя там делать массаж!.. – в голосе Чёлки почему-то сквозила лёгкая неуверенность в собственных словах, а ладошка её продолжала вжимать Тимкин затылок…
– Почему? – возбуждённо-румяное лицо Тима возникло на секунду у неё над кудряшками, но было тут же утопленно с ещё большей силой и нежностью…
– Потому что… нельзя… – Чёлка с ощутимым трудом находила слова, между тем как ножки её сами собой крайне медленно раздвигались в стороны. – Нельзя и всё!.. Тим, не делай так!..
Тим вспомнил, как совсем малышом он впервые попробовал лесной виноград на склоне залитой солнцем Виноградной Горы. Точно такая же, только ещё чуть немного горячей и вкусней виноградинка сейчас просто сама залезала ему в раскрывающийся от радости рот… Скользкая, сладкая и манящая ягодка клитора Чёлки тёрлась ему по губам, и он в ответ очень усердно потёр её основанием своего шершавого языка.
– Тим!!! – громкий вскрик мамы отчего-то совсем не пугал, а только ещё больше радовал: Тим глубинным чутьём всё изведавшего кои-маури понял, что маме вовсе не плохо, а наоборот – хорошо…
– Тим..ка… – ножки мамочки совершенно разъехались, и губ сына коснулись столько раз виденные, но всегда столь недоступные, пушистые, влажные губки Чёлки; а Чёлка вся замерла-притаилась, как сливающаяся с саванной крошка пусси-кэт во время охоты на членоголова, и еле слышно заговорила: – Мы не знаем, какие существа живут в Нетландии… Знаем лишь, что самые разные и красивые… Мы ничего не знаем о просторах этой страны, кроме поведанной нам мудрецами легенды о бесконечности… В этот момент… здесь и сейчас… перед нашими глазами и на расстоянии вытянутой руки… совершаются бесчисленные события и проходит свой этап целое Миростроение… Но мы смотрим и не видим… Слушаем и не слышим… Ах-х, Тим… Дотрагиваемся и почти ничего не чувствуем… А-а-ахх…
