Мансур Афзалов - Узбекские народные сказки. Том 1
Пастух думает: «Славу богу, едва избавился», – и пошел к старику. Идет и говорит сам с собою: «Ну, только бы мне подобру-поздорову от визиря уйти – семь блинов, семь лепешек, шесть оладий нищим раздам».
Пришел пастух к отцу девушек, поздоровался. О том, о сем поговорили, потом о дочерях разговор повел.
– Хочет шах на твоей младшей дочери жениться!
Подивился старик, но пастуху поверил.
Наутро оба пастуха отправились в путь. Пришли в Окджар. Отец девушек и говорит старику-пастуху:
– Я тут посижу, а ты иди к визирю.
Пришел старик-пастух к визирю и говорит:
– Ваше поручение выполнил.
Засмеялся визирь:
– Ты молодец, на день раньше срока мое поручение выполнил.
А отец с дочерьми в это время советуется. Зульфия говорит:
– Если шах хочет меня в жены взять, пусть даст тебе сорок верблюдов, нагруженных драгоценными подарками, а двух старших сестер пусть с головы до ног золотом обсыплет, в хорошие платья нарядит.
Шах все сделал так, как потребовала девушка. Благословил старик Зульфию, и отправилась она в шахский дворец.
После того старик нашел женихов и для старших дочерей Насибы и Гульбахор и успокоил свое сердце.
День за днем, месяц за месяцем проходит год. Скоро у Зульфии должны дети появиться. Шах радуется, каждый день на охоту ездит. А шахские жены встревожились, всякие хитрости и козни против Зульфии замышляют. Пошли они вместе со старшей женой шаха к ее отцу – визирю и жалуются:
– У Зульфии скоро будет ребенок, тогда шах на нас и смотреть не захочет.
Визирь им советует:
– Вы никому ничего не говорите, и шах пусть ничего не знает, подыщите старуху-бабку, она сама будет знать, что делать.
Однажды Зульфия попросила шаха:
– Не уезжайте на охоту.
Но глупый шах не послушался Зульфии и уехал. А его сорок жен по. звали хитрую старуху-колдунью. Родились у Зульфии красавец сын и красавица дочка. Старуха взяла детей у Зульфии и спрятала их в мешок, а взамен спеленала козленка и козочку. Затем показала Зульфие козлят и говорит:
– Ой, доченька моя, смотри, ты не детей, козленка и козочку родила. Несчастливая твоя судьба.
Зульфия горько плачет, а сорок жен не нарадуются.
Старуха-колдунья вынесла мешок с детьми Зульфии на дорогу и бросила.
Сорок жен послали к шаху вестника и дали ему наказ:
– Скажи шаху, что жена его родила, а когда шах обрадуется и спросит: «Кого родила?», скажи: «Только не детей родила, а двух козлят».
Посланец пошел и передал шаху то, что поручили ему шахские жены. Получив такую весть, шах разгневался и приказал бросить Зульфию в темницу.
Послушайте теперь о другом.
Шел караван по дороге. Вожатый каравана видит – лежит мешок, а в мешке дети. Очень удивился.
Вожатый был бездетным. Он пожалел детей и взял их к себе. Мальчика назвал Хасаном, девочку – Зухрой.
Месяц за месяцем, год за годом прошло семь лет.
Хасан и Зухра подросли. Стал однажды Хасан бороться с ребятами и всех мальчиков в кишлаке поборол. И чем дальше рос Хасан, тем сильнее он становился. Начал он и взрослых людей в борьбе одолевать. Вырос Хасан стройным джигитом, и прозвали его люди Хасан-богатырь.
А Зухра изо дня в день училась ткать ковры. И такие красивые ковры она ткала, что были они в семь раз лучше всех других ковров на базаре.
Однажды Хасан попросил приемного отца:
– Дайте мне доброго коня, меч, лук и несколько стрел!
– Ладно, сынок, – говорит отец и дал Хасану все, что он просил.
Стал Хасан каждый день на охоту ездить.
Шах в те времена тоже на охоту ездил. Только Хасан много дичи домой привозил, а шах с пустыми руками возвращался.
Сидел однажды Хасан с отцом, беседовал, отец и рассказал ему, что он его, Хасана, и сестрицу его, Зухру, маленькими в пустыне подобрал и вырастил.
Стал Хасан благодарить отца и сказал ему:
– Вы нам ближе родного отца. Мы вам тоже добром за добро заплатим.
Вот в один и тот же день шах со своими слугами и Хасан отправились на охоту. Хасан много добыл дичи, а шах со своими людьми – ничего не нашел.
Встретил шах Хасана и спрашивает:
– Эй, молодец, зачем сюда ездишь? Зачем мою дичь стреляешь?
Кто твои родители?.
Хасан ему отвечает:
– Меня и сестру еще маленькими караван в пустыне подобрал. Вожатый каравана был бездетен, он нас взял в свой дом и вырастил. С тех пор прошло уже двенадцать лет. Я охочусь, а сестра научилась такие красивые ковры ткать, что в семь раз красивее самых дорогих ковров на базаре.
Глупый шах, однако, ничего не сообразил, а его визирь подумал:
«Это же, значит, шахские дети не умерли. Как этот молодец похож на шаха!»
Приехал визирь домой и рассказал о своей встрече хитрой старухе. Та и говорит:
– Так это же дети Зульфии!
– Может быть, и так, – отвечает визирь.
Тут и визирь, и хитрая старуха, и сорок, жен – все забеспокоились.
А шах снова на охоту поехал и остановился у вожатого каравана отдохнуть. Встретили шаха с почестями. Сидят, беседуют. Вожатый каравана про Хасана и Зухру разговор ведет. А жена его – смышленая женщина – слушала, слушала, поглядывала то на шаха, то на Хасана, видит, что и лицом и глазами они друг на друга похожи, и говорит шаху:
– Повелитель, дозвольте мне слово молвить, мысль мне одна на ум пришла.
– Говори, – разрешает шах.
Женщина и повела разговор:
– Вот говорят, что у вас есть сорок жен, а детей нет. Еще говорят, что у вас была жена Зульфия, которая родила двух козлят. По-моему, ваши жены по злобе подложили Зульфие козлят, а вас обманули. Где это видно, чтобы у людей козлята рождались? Смотрите, как Хасан на вас похож. Сколько лет прошло с той поры, как вы Зульфию в тюрьму посадили?
– Ровно 12 лет, – отвечает шах и, хлопнув себя по лбу, добавляет: – Эка досада!
А женщина говорит шаху:
– Вот вы расспросите у Зульфии, как дело было.
Обрадовался шах и вместе с Хасаном вернулся домой.
Приехал шах во дворец, приказал привезти Зульфию из тюрьмы.
Зульфия рассказала шаху, как было дело. Слушает Хасан рассказ матери, на отца посматривает, а потом как закричит:
– Мама моя!- и стали мать и сын друг друга обнимать.
Шах позвал сорок жен и начал их допрашивать. Тут вся тайна шаху и открылась.
Чтобы весь народ знал, что Хасан и Зухра шахские дети, устроил шах большой пир. Сорок дней и сорок ночей пировали там и веселились.
А Хасан и Зухра всю жизнь свою заботились о вожатом каравана и его жене, которые их вырастили.
Перевел А. Мордвилко.
БЕКТЕМИР-БАТЫР
Когда-то давным-давно жил в Ферганской стороне падишах Адылхан. Сорок жен было у него и от тридцати девяти жен было тридцать девять сыновей. Выехал однажды падишах на охоту и набрел на какой-то домик в степи. Хотелось ему пить, и он постучался в калитку. На стук вышла лет восемнадцати девушка, чуть прикрыв лицо платком. Увидел ее падишах и поразился: была она похожа на луну в четырнадцатый день.
Падишах попросил напиться. Вынесла девушка ему чашку холодной воды, а падишаху показалось, что не воду он пьет, а шербет.
Вернувшись во дворец, падишах послал людей к родителям девушки:
– Пусть отдадут дочь мне в жены, – сказал он. – А если не отдадут, заберите ее силой и привезите ко мне.
Приехали люди падишаха к дому и постучались. Вышел старик. Был он человек бедный, охотился на лисиц, оленей, волков, продавал шкуры, тем и жил он с женой и дочерью.
– Нас прислал падишах Адылхан, – сказали люди царя. – Приехали мы сватать вашу дочь. Не отдадите добром, заберем силой.
Старик посоветовался с женой, как быть:
– Дочь все равно увезут, а нас с тобой бросят в яму-зиндан, – сказал он. – Лучше отдать дочь добровольно.
Ничего не поделаешь, пришлось выдать дочь за падишаха. Родила она через год сына, которому дали имя Бектемир.
Стало теперь у падишаха Адылхана сорок сыновей.
Тридцать девять из них были слабы, хилы и изнеженны, а Бектемир рос крепким и сильным юношей.
Сидел однажды падишах Адылхан со своими сорока сыновьями за трапезой, радовался на них и сказал:
– У меня сорок сыновей, сорок батыров. Если нападет враг, стеной вы встанете на него. Надо обучить вас военному делу.
Вызвал падишах токсабу-военачальника и приказал ему обучить сыновей ездить верхом, рубить саблей, стрелять из лука.
Начал токсаба учить сыновей падишаха военному делу, но тридцать девять сыновей были лодырями и неженками, и поэтому ничему они не научились.
– Зачем нам учить военное дело, – говорили они. – Ведь мы царские сыновья и так проживем!
А токсаба, боясь гнева падишаха, не говорил ему о них ничего.
