Михаил Васильев - В Африку!
— Только ты сильно-сильно думай, — сказала Марта, — чтобы мы не попали куда-нибудь, где опять придётся капусту убирать.
— Или из вагонов выпрыгивать, — согласно кивнул Гаврила. Он тоже жевал.
* * *Уже ночью грузовик с капустой ехал по улицам Москвы. На Большой Грузинской, проезжая мимо зоопарка, он замедлил ход. Из кузова вдруг, один за другим, стали вылетать кочаны капусты. Вдоль всей зоопарковской ограды оставались лежать бледно-зеленые капустные шары.
Повеселевший и подобревший шофёр всю дорогу напевал песенку про свою баранку. Приехав в Москву, он решил, что даст обезьянам капусты за их работу. Шофёр назвал это зарплатой. А обезьяны сейчас оставляли подарок зверям в зоопарке. Сами они приняли решение в зоопарк не возвращаться. До тех пор, пока не выполнят ответственное задание, которое им дали.
Грузовик с капустой и обезьянами доехал до конца улицы, свернул у красивых зоопарковских ворот с башенкой и прибавил скорость.
Глава 5
Обезьяны за решёткой!
На следующий день утром трое обезьян позавтракали незрелым ещё боярышником. Потом Олег решил залезть на самую вершину растущей рядом берёзы и подумать, как им попасть в Африку.
— Открыть путь в Африку!.. И чтобы без айсбергов, и без монет, — сказал он.
— И без поездов с вагонами, — добавил Гаврила.
Наверху орангутангу лучше думалось. Чем выше, тем лучше. Он сидел на вершине берёзы и думал-думал, обхватив голову руками. Марта и Гаврила снизу с уважением смотрели на него. Хотя ничего пока не придумывалось. Наверное, дерево было слишком низким.
К ним подошёл маленький мальчик. До этого он невдалеке катался на самокате. Ездил по кругу на маленькой асфальтовой площадке.
— Обезьяны, — задумчиво протянул он, глядя на них. Почему-то сразу заметил, что они не люди, а только переоделись в людей. — А что он там делает?
И показал пальцем на вершину берёзы.
— Играет в думалки, — объяснила Марта. — И одновременно в лазалки.
— Это орангутанг по имени Олег, — добавил Гаврила. — Он очень любит по всему лазить и на всём висеть. Такой вот высокопоставленный вышестоящий орангутанг. Или вышесидящий. Вышевисящий иногда.
— А у нас никто играть не выходит, — сообщил мальчик с самокатом. — У нас играть негде. Песочниц нет, качелей и деревянных домиков.
Олег, быстро прыгая с ветки на ветку, спускался к ним.
— А из чего делаются качели? — спросил он.
— Ну, из дерева, из железа, — с удивлением отвечал мальчик.
— А будет из орангутанга, — бодро сообщил Олег.
Мальчик схватился за длинную орангутангову руку и со смехом закачался над землей.
— Жаль, что здесь нет ни пони, ни ослика, — глядя на них сказала Марта. — Чтобы покататься. Как у нас в зоопарке.
— Зато есть я, — произнёс Гаврила. — И Олег тоже.
— Катание на горилле и орангутанге! — торжественно объявил он.
А во дворе, непонятно откуда, стали появляться дети, всё больше и больше. Гроздьями повисли на обезьянах. На орангутанге поместилось двое, самых маленьких. А на большом и могучем Гавриле много, все остальные. Мартышка Марта никого не стала возить. Она сама замешалась среди детей, которые влезли на Гаврилу. Под детский смех и визг обезьяны побежали по двору.
Зато Марта оказалась лучшей в лазалках по деревьям. У Олега тоже получалось хорошо. Орангутанги ведь и живут на ветвях далеко на юге в тропических лесах. Детям тоже захотелось жить на деревьях, но взобраться туда никто не смог. Все повисли на нижних ветках, как груши.
Стало ещё веселее, когда во дворе появилась и подъехала к ним красивая ярко-жёлтая машина. Она пела, будто большая железная птица, свистела и чирикала громким голосом. На крыше у неё весело вспыхивало и мигало пластмассовое ведёрко.
Из машины вылезли двое, в серой форме с погонами. Почти одинаковые, или, как ещё говорят, однотипные. Только один был повыше и потолще, с широкими полосками на погонах. На боку у него висела кобура с пистолетом. Другой — пониже и потоньше, с узкими полосками. Пистолета у него не было, а на груди на шнурке висел свисток.
Один из вылезших свистнул в свой свисток, а другой громко спросил:
— Чего вы здесь делаете?
— Да вот, думаем, как в Африку попасть, — сказал Олег.
— Ну, садитесь, довезем.
Обезьяны обрадовались. Гаврила хотел сесть в кабину, но его туда не пустили. Все они забрались в железный кузов.
— А я знаю, кто знает, как попасть в Африку. — Мальчик с самокатом с завистью смотрел, как обезьяны садятся в интересную машину. — В школе ШЮВ знают. Я туда тоже пойду, на следующий год.
И быстро укатил на своём самокате. Никто из обезьян не успел спросить его, что это за школа.
Железная дверь кузова за ними закрылась. Машина опять запела, замигала своим ведёрком и тронулась. Ехать в машине было интересно. За окошком появлялись незнакомые улицы и большие дома. Хотя через него было плохо видно. Это окошко оказалось маленьким, грязным и с решеткой.
По дороге трое обезьян спорили между собой, всё хотели понять, что такое школа ШЮВ.
— А я знаю! — воскликнула Марта. — Школа южных воробьев!
— Нет. Школа ювелиров-весельчаков, — предположил Олег.
А Гаврила выдал что-то совсем несуразное:
— Школа юрких вахтеров.
Вскоре машина остановилась.
— Что-то быстро, — удивился Олег. — Неужели нас уже довезли в Африку? Оказывается, она совсем близко.
Обезьяны выпрыгнули из кузова машины и сразу увидели и поняли, что их опять обманули. Ни в какую Африку они не попали. Вокруг была совсем не она, не Африка, а голый асфальт. Двор, окружённый бетонным забором.
* * *Один из серых людей, толстый, с пистолетом в кобуре, уже стоял на крыльце у открытой двери.
— А ну, заходим быстрее! — неожиданно гаркнул он грубым голосом.
Затолкал в дверь Олега, который замешкался было, а потом Марту. Гаврилу тоже пытался затолкать, но могучий Гаврила даже не пошевелился. Вошёл сам.
Олегу, первому попавшему в эту комнату, сразу здесь не понравилось. Тут было грязно. Пол покрыт мусором и затоптан, а обои на стенах оказались засаленными и ободранными. Олег тут же посмотрел на потолок, но ничего интересного, на чём можно повисеть, не увидел. С потолка свешивалась только лампочка на тонком проводе. А ещё тут стояла решётка, как в зоопарке, отгораживала часть комнаты.
Другой серый человек, со свистком на шнуре, уже оказался здесь, в углу, за столом. Перед ним лежал чистый лист бумаги, и серый будто нацелился туда ручкой.
— А что здесь такое? — спросил Олег, оглядываясь.
— Это называется полиционерский участок, — зычно ответил зашедший вслед за ними толстый с кобурой. — А я старший полиционер Хамко. Никто иной как…
— А я, — сказал вслед за ним сидящий за столом, — младший полиционер Зуботычкин.
— Где-то я тебя видел. Только вот не помню где, — сказал старший полиционер Хамко, внимательно глядя на Гаврилу и о задумавшись о чём-то.
— А я вас нет. А что здесь делают? — спросил Гаврила.
— Здесь ничего не делают, — отвечал Хамко. — Сидят за решёткой.
— Как у нас в зоопарке, — понял Гаврила.
— Значит, опыт есть, — сказал из-за своего стола Зуботычкин. — Теперь в нашем полиционерском обезьяннике побудете. Вот в этом. Он у нас так называется.
И показал на решётку.
— Потому что вы нищенством занимаетесь, — сердито заговорил Хамко. — Попрошайничеством промышляете, выпрашиваете монеты у прохожих! Я вас у вокзала видел… Или кого-то на вас похожего. Маленького ребёнка используете для незаконной наживы!
Хамко схватил за шиворот Марту, поднял и тряхнул её.
— Я не маленькая! — возмутилась та. — Мне уже два года! С половиной. И мы не попрошайки. Никаким этим вашим нищенством не занимались и ничего не выпрашивали. Это нечестно!
— Рано встала на преступный путь, — заметил Зуботычкин. — Он же скользкий, она же — кривая дорожка.
— А чем тогда занимаешься? — строго спросил Хамко.
— Ну, я показываюсь посетителям. Демонстрирую себя, — стала объяснять Марта.
— Модель, значит. Запиши, Зуботычкин. Понаехали вы тут, гости из-за рубежа…
Обезьяны не знали совсем, что такое преступный путь. Что такое нажива тоже не знали.
— Мы не понаехавшие, — возразил Гаврила. — И не из Зарубежа этого вашего. Мы отсюда рядом. Из зоологического парка на Красной Пресне.
— А мы вам не верим, — сказал на это младший полиционер Зуботычкин. — Мы никому не верим. Вот есть у нас начальник, Чернилов Эдуард Ермолаевич. Он умный, он выяснит, чем вы промышляете на улицах столицы, и в чем ваша вина. Потому что вина у всех есть. Перед нами все виноваты. Ну, а если случится чудо, и вы окажетесь ни в чём не виновны, тогда выпустим. Мы, полиционеры, народ справедливый.
— А когда узнаете, что мы невиновны? И когда выпустите? — с надеждой спросил Олег.
