Марина Аромштам - Плащ крысолова (сборник)
– Конечно, а ты не знал? И что-то во мне шевельнулось. Дай, думаю, отпущу. Пусть пока поживёт. Придёт день, тогда и поймаю. Но, говорю, за это ты мне тоже кое-что сделаешь. Научишь меня крысиному языку.
– И что, научила?
– А то! Вот как, например, сказать: «Крыса, иди сюда?» – Уилл поводил языком по пересохшим губам и попытался цокнуть. – Дай-ка ещё водички… Сейчас покажу. Ц-ц-ц! Ц-ц-ц! А ну-ка попробуй, Джеймс.
– Это ещё зачем? – Эмма слегка нахмурилась.
– Ну, мало ли что случится. Вдруг Джеймсу надо будет договориться с крысой?
– Не болтай ерунду, Уилл. Вообще лучше помолчи. А то растеряешь все силы.
– А вот смотри, Джеймс, вот как ещё можно цокать… – Уилл снова закашлялся.
Его стало заметно трясти.
– Говорю, помолчи, – строго сказала Эмма. – Лучше попробуй поспать. Может, силы вернутся. Я тебя сейчас потеплее укрою, – Эмма укрыла Уилла большим куском мешковины. – Так лучше?
– Прям как в раю. И ангел…
– Пф-ф… – на мгновение Эмма вновь стала прежней. – Спи себе, не болтай. А ты, Джеймс, давай-ка проваливай.
– А чего делать-то?
– Что хочешь. Можешь тоже поспать.
– Спать? Так ведь утро…
– Шляться по улицам тебе уже не придётся.
Джеймс нехотя отошёл.
Джеймс проснулся внезапно. В него проникла тревога – мучительная, леденящая. Она извивалась внутри холодной змеёй, добралась до сердца, сдавила тугими кольцами. К жизни змею вызвали странные звуки, доносящиеся из кухни. Джеймс прислушался и почти с удивлением понял: Эмма плачет. Джеймс не мог припомнить, чтобы Эмма когда-нибудь плакала.
Он сполз с тюфяка и пошёл на кухню.
Уилл сидел, как и утром, прислонившись к стене, но завалился на бок. Рот его был открыт. Эмма сидела рядом. Внутри неё что-то тоненько подвывало, время от времени она силилась сделать вздох – и замирала, словно вот-вот задохнётся.
На улице в отдалении послышался скрип колёс и крик:
– Эй там, в чумных домах! Выносите своих мертвецов!
Эмма застыла, потом вдруг резко вскочила, размазала слёзы рукавом по лицу, бросилась к двери и закрыла её на засов.
– Джеймс, давай, помоги! Кати сюда эту бочку. Опрокинь её и кати. И давай сюда мешок с углем. Подтаскивай его к двери. Вот так, хорошо. Теперь её просто так не откроют, – на лице у Эммы проступила ожесточённая радость.
– Выносите своих мертвецов!
Чумная телега остановилась прямо напротив их дома. Сторож стукнул в окно – как полагалось, когда телега подъезжала к чумному дому:
– Эй, у вас кто-нибудь умер? Если да, отдавайте покойника.
Ему не ответили.
– Эй! Или вы все там померли? – сторож забарабанил сильнее. – Вы ж все здоровые были.
– Куда отвезут покойника? – наконец подала Эмма голос.
– А то не знаешь? Куда положено. Где хоронят покойников из чумных. Сбросят в чумную яму.
– Он умер не от чумы.
– Ты ещё будешь учить! Чумная яма для крысолова – самое место.
– В чумную яму – не дам, – спокойно ответила Эмма.
– Я те покажу! – рассердился сторож. – Ты у меня побузишь! Не даст она крысолова! А то я так не возьму.
Сторож стал возиться под дверью.
– Просто так не войдёшь. А будешь ломиться, окачу кипятком, – голос Эммы звучал решительно.
– Вот дура баба! – выругался сторож. – Эти чумные все такие дурные. Ну и сиди с покойником. Как запахнет, сама отдашь. Ещё будешь умолять, чтобы его забрали. Крысолова жалеет. Ведьма!
Он что-то крикнул могильщикам. Телега со скрипом тронулась и поехала дальше. Джеймс и Эмма услышали, как сторож опять заколачивает дверь и бормочет угрозы. Чтобы чумные поняли, как они провинились, сторож и ставни забил снаружи.
Потом всё стихло.
– Надо поудобней его положить, – Эмма кивнула в сторону Уилла.
Они с Джеймсом устроили покойника на полу и накрыли его с головой. Эмма больше не плакала: достала работу, проверила, осталось ли в лампе масло, и села на своё обычное место.
Джеймс опустился недалеко от Уилла, сидел и глядел на Эмму. А потом сказал ни с того ни с сего:
– Эмма… Ты вовсе не старая. И никакая не ведьма. Ты даже очень красивая!..
– Джеймс, ты чувствуешь запах? Мы же ещё не топили, – Эмма трясла Джеймса за плечо.
Его резко выбросило из сна:
– Дым! Это что? Пожар?
В подтверждение их догадки ударили в колокола.
– Надо узнать, где горит, – Эмма бросилась было к окну и вспомнила: заколочено! Она начала барабанить по ставням. – Эй, что там происходит? Где горит?
Не дождавшись ответа, Эмма бросилась на чердак. Джеймс за ней. Сквозь щели в крыше было видно низкое небо. Оно дрожало и колебалось, то и дело меняя цвет.
– Джеймс, посмотри в окошко.
Джеймс просунул голову в крошечное чердачное окошко. Отсюда мало что было видно. Горело с другой стороны. Джеймс высунулся по пояс, попробовал развернуться и чуть не упал.
– Кажется, это пекарня. А может, и нет. Плохо видно.
Со стороны пекарни послышались крики.
– Это же совсем рядом, – ахнула Эмма.
Они быстро спустились вниз и бросились к двери.
– Давай, скорее, оттаскивай бочку… Эй, кто-нибудь! Отоприте! – Эмма заколотила в дверь.
Было слышно, как по улице бегут люди. Кто-то притормозил у их двери. Но его тут же одёрнули:
– Дом с алым крестом. Чумной. Не задерживайся! Смотри, смотри, и вон там загорелось!
Через щели в ставнях виднелись красноватые тени. Колокола захлёбывались. Джеймс и Эмма снова поднялись на чердак. На этот раз с чердака было видно, как разрастался пожар.
– Нам надо выйти отсюда, Джеймс! Нам надо как-то выйти.
Эмма опять побежала вниз, колотила то в дверь, то в окно. Крики на улице стихли. А запах гари стал ещё ощутимее. Слышался треск огня.
– Горит уже совсем близко. – Эмма вдруг перестала метаться и посмотрела на Джеймса. – Послушай, Джеймс… Через дверь нам не выбраться. Но ты ведь можешь пролезть в окошко на чердаке? Пролезешь и спустишься вниз.
– А ты?
– Я тебе помогу. И плащ Уилла поможет. Он прочный. Он послужит вместо верёвки.
– Нет, а ты-то как выйдешь?
– Ты спустишься вниз, а потом снаружи попробуешь открыть дверь. Давай-ка, идём скорее. Уже становится жарко.
Они снова полезли наверх.
– Давай, сначала протиснись наружу.
Джеймс высунулся в окошко – и тут же отпрянул:
– Соседняя крыша горит.
– Давай же, Джеймс, не тяни, – Эмма пихнула его.
Он медленно, обдираясь, стал выбираться наружу.
– Искры прямо сюда долетают.
– Не обращай внимания. Вот так. Хорошо. Зацепился? А теперь ухватись за плащ. Я буду тебя опускать. Постараюсь как можно ниже… Ты ведь сумеешь прыгнуть?
Джеймс кивнул. Эмма стала понемногу выпускать плащ наружу. Джеймс, вцепившись в него руками, перебирал по стене ногами.
– Всё! – крикнула Эмма. – Ниже не получается.
Джеймс глянул вниз. До земли было далековато. Жар от пожара делался невыносимым.
– Прыгай, Джеймс! Отпускаю.
При падении Джеймс ушибся. Но – удача! – ничего себе не сломал. Плащ упал рядом. Джеймс вскочил, подобрал его, скомкал – и оглянулся вокруг. Он на заднем дворе. Чтобы справиться с дверью, нужно выйти на улицу. Но в узком проходе между домами всё охвачено пламенем… Ветер вскинул в небо новый язык огня.
– Эмма! Крыша! Она горит!
– Джеймс, беги! Не смотри сюда. Слышишь меня? Беги! – Эмма скрылась внутри.
– Эмма-а-а-а!
Крыша с треском осела.
От жара, дыма и ужаса Джеймс совсем перестал соображать. В горле саднило, глаза слезились.
Мимо метнулась тень. Крыса! Она тащила крысёнка. Крысёнок слабо попискивал.
Горящий дом плюнул искрами. Джеймсу больно ужалило щёку и опалило брови. Он отпрянул, размазал слёзы и побежал за крысой.
Пожар крушил кости домов и рычал прямо в спину. То там, то здесь раздавались крики – загорались всё новые крыши. Над крышами вились голуби – множество голубей, сошедших с ума от страха. Длинные руки огня опаляли им крылья – и птицы падали замертво.
Но Джеймс не смотрел наверх. Он думал лишь об одном – не выпустить крысу из виду. Крыса бежала не очень быстро – из-за крысёнка; изредка останавливалась, шевелила усами – и продолжала путь. На перекрёстке их чуть не сбила повозка с пожарными бочками: люди не оставляли попыток утихомирить огонь. Но тот лишь шипел в ответ и вспыхивал с новой силой. Крыса сворачивала то туда, то сюда – и Джеймс сворачивал следом за ней.
У лавки Ральфа было полно солдат. Констебль стучался в дверь:
– Именем короля! Выходите! Ваш дом подлежит разрушению!
Завыла женщина. Ральф упёрся. Его вытолкали на улицу. Солдаты стали заваливать дом – чтобы он не достался огню.
Крыса помедлила, повернула обратно и вывела Джеймса в другой переулок. Впереди показался мост. Джеймс чуть притормозил: толпы людей бежали к мосту: скорей, скорей, через реку! На другом берегу – спасение!
Но крыса свернула в сторону. Ноги Джеймса скользили на грязном глинистом склоне. Спускаясь к воде, Джеймс несколько раз упал. Местами ему приходилось двигаться на четвереньках. Он даже выругался: «Поганка! Хочет, чтоб я стал крысой». Крыса нырнула в трещину между камнями.
