Юрий Дружков - Волшебная Школа Карандаша и Самоделкина
Озабоченный Карандаш ходил по этому саду – и вдруг ему почудилось, будто кусты на лужайке, у фонтана, где занимались ребята, колышутся, прыгают и приговаривают:
– Раз-два! Раз-два!
Карандаш бегом поспешил туда. И ничего не нашёл. Один шорох и шелест. Правда, совсем близко, как ему показалось, кто-то крикнул тоненьким голоском: «Ку-ку». Но кто может в саду кричать «ку-ку», если не кукушка? В таком необыкновенном саду не то что кукушка, попугай с павлином с радостью поселились бы и никогда из него не улетали.
На всякий случай Карандаш крикнул:
– Эй, ты, выходи отсюда немедленно, да поживей, пока тебя комарики не закусали! Я кому говорю!
А в самом деле, кому? Там никого не было. Только снова из гущи веток донеслось «ку-ку». Будто ветки дразнились тоненьким голоском: «Ку-ку!»
Это, конечно, мог бы сказать учёный попугай Ку-Ку. Но учёные попугаи потому и называются учёными, что любят сидеть в учебных комнатах, а не шататься по лесам и пальмам.
Самоделкин с укоризной посмотрел на Карандаша и покачал головой, потому что не слышал никаких «ку-ку».
Глава восьмая,
научная, в которой не в болоте, а в кадушке жили-были две лягушки
Самоделкин позвонил в пароходный колокол, приглашая всех на последний урок. Учёный попугай тоже громко позвал: «Цыпа-цыпа-цыпа!» И раньше ребят в класс пошли кот и собака, посидеть и послушать умные разговоры.
А между тем в городе наступил вечер, и летние сумерки отуманили улицы, необыкновенную школу, и сад, и всех прохожих на улице, и все автомобили, которые, чтобы не потеряться в ранних сумерках, зажгли у себя рубиновые огоньки.
Фонтан в саду булькал потише, по-вечернему. Под голубым шаром едва заметно проступили звёзды. Он покачивался над верхушками тёмных деревьев, похожий на луну.
– Волшебнику надо знать всё, – начал урок Самоделкин. – И таблицу умножения обязательно, и правила сложения и вычитания.
– А зачем? – удивился Прутик.
– Ты меня огорчаешь. Как это зачем? А если тебя попросят: пожалуйста, нарисуй нам пять яблок, румяных и золотистых. А ты вместо пяти нарисуешь восемь.
– Будет очень хорошо, – сказал Прутик. – Я лишние сам съем.
И все ребята прыснули от смеха.
– Подумают люди: Прутик жадный, – сказал учитель Самоделкин. – И станут смеяться и говорить: или он до десяти считать не умеет, или он жадина.
И вдруг кто-то насмешливо сказал:
– Жадина-говядина, солёный помидор!
– Чижик, невежливо так говорить про своего товарища, – заметил Самоделкин.
– Сам жадина-говядина, – сказал Прутик.
– Я не говорил, – обиделся Чижик. – Наверное, попугай сказал.
– Это в окошко крикнули, я слышала, – сказала Настенька.
Самоделкин выглянул в окно:
– Эй, кто там?… Нет никого…
Самоделкин закрыл окно.
– Мальчишки, наверное, хулиганят, – сказала Настенька. – Похоже на мальчишек.
– Не будем отвлекаться. Прутик, реши нам, пожалуйста, задачу. Послушай условия задачи.
Самоделкин заглянул в каюту парохода, вынес большую учёную книгу, открыл её на сорок второй странице и прочёл:
Не в болоте,
А в кадушке
Жили-были
Две лягушки.
Если будет
Пять кадушек,
Сколько станет
В них лягушек?
Самоделкин закрыл книгу.
– Подумай, прежде чем ответить.
Прутик подумал.
– А в кадушке вода холодная или горячая?
Ребята засмеялись.
– Не задавай глупых вопросов. Лягушки в горячей воде не купаются и не плавают. – Самоделкин забренчал своими пружинками.
– А кадушки высокие или невысокие? – уточнял Прутик.
– Высокие, – рассердился учитель. – Высокие, деревянные, из-под солёных огурчиков.
– А кто их тогда в кадушки бросит? – наивно спросил Прутик.
Ребята фыркнули.
– Кто не хочет знать математику, – строго заметил Самоделкин, – тот некогда не сумеет летать на воздушном шаре и не увидит моря и горя, далекие земли, необыкновенные города.
– Карандаш нарисует море. Большое-большое, синее-синее. Зачем далеко летать? – сказал Прутик.
Самоделкин задрожал всеми своими пружинками, так он рассердился.
– Карандаш! – позвал Самоделкин. – Иди, пожалуйста, сюда!
Карандаш тут же вошёл в класс:
– Кто меня звал?
– Ты послушай, – сердито звенел Самоделкин, – какая беда! Послушай, о чём говорит мальчик! Он говорит: «Карандаш нарисует море и горы, невиданные земли. Нарисует, поэтому не надо путешествовать! Он лентяй. Не хочет учить математику. Мы напрасно приняли его в школу.
Я не могу вам передать, как побледнел волшебный художник!
– Мальчик не хочет путешествовать? Не может этого быть! Мальчик, подумай только, мальчик не хочет путешествовать! Или он болен? Конечно, болен! Это мы с тобой виноваты! Он устал. Он такой маленький. Прутик заболел. Надо скорее позвать «Скорую помощь», позвать учёного доктора. Нельзя терять ни минуты!
– Ах так! – зазвенел Самоделкин. – Я знаю, что делать. Я сам… Я побегу! Я найду самого учёного-разучёного доктора. Такого доктора, такого… Мальчик, видите ли, болен!
Самоделкин выбежал из класса, подпрыгивая на своих пружинках, так он спешил найти учёного доктора.
– Бедный Прутик, – сказала девочка. Она подошла к нему и стала трогать больному лоб. – Надо лечь в постель и выпить лекарства. Таблетки, микстуру и порошки.
– Ай-ай, что мы наделали! – совсем побледнел художник. – Ай-ай!
Но тут кто-то громко постучал в дверь, и в класс вошёл доктор в белом халате с научным таким докторским чемоданчиком.
– Здравствуйте, – сказал доктор и почему-то внимательно осмотрел и поправил свой халат. Будто боялся, как бы кто не увидел, что у него там под халатом. – Я очень спешил. Я доктор. Кто вызывал «Скорую помощь»? Где больной? Покажите мне больного мальчика.
И всем показалось, будто в халате у доктора что-то звенит, а сам он слегка подпрыгивает от волнения.
– Вот он, – сказал Карандаш. – У них сегодня был очень трудный день. Прутик сначала не хотел учить математику, а потом сказал: не хочу путешествовать.
– Хм, – покачал головой учёный доктор. – Очень серьёзная болезнь. Откройте рот. Скажите «а-а».
И всем показалось, будто в халате у доктора что-то звенит от волнения.
– А-а! – сказал Прутик.
– Вертольютики макабучки, – задумался учёный доктор, слегка подпрыгивая на месте. И никто не мог понять учёных слов. Учёные доктора иногда разговаривают совсем непонятно.
Макабучки! – повторил попугай, а Карандаш побледнел ещё сильней.
Чижик взглянул на доктора и спросил:
– А почему вы так подпрыгиваете?
– От волнения, мальчик, от волнения, – сказал учёный доктор.
– А почему вы так звените? – спросил Чижик, подозрительно прислушиваясь.
– Бульяки закаляка, – задумчиво произнёс доктор и не ответил. Учёные доктора не любят, когда мешают лечить больных. Он только плотнее запахнул свой халат.
– Пожалуйста, помогите, уважаемый доктор, – умоляюще сказал Карандаш.
Доктор подумал-подумал, открыл свой чемоданчик и снова стал думать, как думает всякий учёный доктор.
– Таблетки мальчику не помогут, – нахмурился доктор.
– Не помогут, – вздохнул Карандаш.
– Микстура мальчику не поможет, – сурово добавил доктор.
– Не поможет, – затрепетал Карандаш.
– Мальчику необходима лечебно-учебная пластинка! – решил доктор.
– Какая пластинка? – не понял художник.
– Вот она. – И доктор достал из чемодана пластинку для проигрывателя. – На этой пластинке, – сказал учёный доктор, – вся математика записана. Лечение такое: пластинка всю ночь говорит, а мальчик спит. Он утром встал, а у него вся математика в голове.
– Замечательно! – воскликнул Карандаш. – Чудесное лекарство! Большое вам спасибо, уважаемый доктор!
– Но мальчик должен спать один, – строго добавил доктор и почему-то зазвенел. – Бульончики курикуки. До свиданья…
Доктор ушёл, а через минуту вернулся учитель Самоделкин, и Карандаш рассказал ему про учёного доктора и лечебную пластинку.
– Я так и думал, – кивнул железный человечек. – Бульончики курикуки… – звенел он. – То есть виноват, я хотел сказать: мальчик будет спать один. Инфекция очень опасная…
– Бульончики курикуки, – важно заметил попугай. – Вертольютики макабучки…
Глава никакая, потому что настала ночь
Чижик и Настенька после такого удивительного дня уснули в один миг в спальне для ребят. А Прутика положили на диване в белой комнате, с белыми шторами на окнах, с белыми шкафчиками у стены, в которых стояли самые разные лекарства. Эта комната была на всякий случай, для ребят, если кто-нибудь из них нечаянно заболеет.
Мальчик уснул. И тогда Самоделкин поставил рядом с ним проигрыватель с учебно-лечебной пластинкой. Потом нажал кнопку аппарата и вышел из комнаты.
Карандаш выпустил в ночной сад необыкновенную собаку Тиграшу. Такой собаки в темноте любой разбойник испугается, подумал Карандаш. И скучно ей не будет, потому что в саду гуляла коза Бубенчик. Она рвала бананы с деревьев и тихонько звенела своим бубенчиком.
