Элинор Фарджон - Седьмая принцесса
Для чужих людей муж по-прежнему был жесток и неумолим, зато дома всё старался угодить жене, чтоб расцвела она улыбкой, чтоб сказала:
— Как ты добр!
Он вскоре обнаружил, что её радость — а его прихоть! — обходится ему совсем дёшево, задаром. Ведь жена радовалась любой мелочи, и дорогое слово легко слетало с её губ, когда муж приносил найденную в траве землянику. Порой он всё же выкладывал на ярмарке денежки за цветастый платок и пакетик сладостей. Чердон радовал жену чем мог, носил ей подарки — она, бедняжка, и не подозревала, каков он на самом деле. А на исходе года Джейн родила ему дочку да и умерла в родах. Свою короткую замужнюю жизнь она знала мужа лишь добрым и иначе никогда не называла.
Роберт Чердон нарёк дочку Джейн — в честь матери, но кликал её непременно Маленькая Джейн. Он так напирал на слово «маленькая», точно большая Джейн была жива, и ему надо было их как-то различать. Так, верно, ему мечталось…
— Как спалось Маленькой Джейн? — спрашивал он поутру у няньки.
— А где Маленькая Джейн? — спрашивал он садовника, когда дочка гуляла.
И через несколько лет люди тоже стали называть девочку Маленькая Джейн. Слова слились в одно длинное слово.
Недоброжелатели предвидели, что фермер невзлюбит ребенка за смерть матери. Но девочка с первых дней заняла место покойницы в его сердце, и ему снова захотелось делать добро. Впрочем, сам он понял это, лишь когда малышка заговорила. Вначале же он просто просиживал часами возле её колыбели или привязывал дочь себе на спину — как носят младенцев женщины-индианки — и обходил с нею свои угодья. Отец был немногословен, но, глядя на дочку, ощущая в руках её хрупкое тельце, он вспоминал снова и снова: «Ты и твои детки…» Как много, оказывается, кроется за простыми словами!
— Па-па! — произнесла однажды девочка. Это было её первое слово. А после ещё слова, много-много слов пробились, словно молодые побеги из земли, согретой весенним солнышком. Первые слова ребёнка — настоящее чудо, но прежде фермеру Чердону не приходилось об этом задумываться. Теперь же дочкин лепет радовал его, как первые колоски на поле. Чуткое ухо отца ловило всё новые и новые слова, они удивительным образом складывались в знакомые сочетания, но теперь в них пела иная музыка, теперь они светились иным светом. Однажды в июне, незадолго до дочкиного двухлетия, Чердон нашёл на лугу первую землянику и принёс Маленькой Джейн — совсем как её матери когда-то. Девочка схватила свёрнутый листок, в котором катались красные шарики, и восторженно сказала:
— Папа добрый!
Где услышала это слово девочка? Откуда взяла?.. Отцовское сердце защемило. Откуда, как не от матери, досталось дочке чудесное слово?..
Оно ласкало отцовский слух, Чердон хотел бы слышать его днём и ночью. Он даже пускался на уловки, лишь бы выманить его у дочки. Таскал ей игрушки с ярмарки, водил с собой по полям, показывал птичьи гнёзда, муравейники и прочие разности, которые так любы детскому сердцу. Он стал замечать то, на что прежде не обращал внимания, что принимал как должное. Теперь всё было иначе — вдруг да вымолвит дочка заветное словечко, вдруг похвалит отца за находку? Если же Джейн забывала, подолгу не произносила слово «добрый», фермеру казалось, будто рушится мир и ничто вокруг он уже не вправе принимать как должное. О значении самого слова он не задумывался. Он не знал, добр ли он на самом деле. Да его это и не заботило особенно. Он хотел лишь, чтобы Маленькая Джейн неустанно повторяла «Добрый папа».
Как-то раз фермер услыхал у ворот плач ребёнка. Решив, что плачет Маленькая Джейн, он побежал успокоить дочку, осушить её слёзы во что бы то ни стало! Она в самом деле оказалась у ворот, но не плакала, а утешала другую девчурку, годом старше, которая заливалась горькими слезами. Маленькая Джейн подбежала к отцу и объяснила, что подружка потеряла пенни. А потом просеменила обратно и радостно заявила:
— Мой папа добрый, он даст тебе пенни!
И уверенно оглянулась на отца. И фермер Роберт Чердон, сам себе удивляясь, тут же извлёк из кармана монетку и отдал заплаканному ребёнку. Так дал трещину главнейший из его жизненных устоев. Ведь прежде он считал, что деньги зарабатывают вовсе не для того, чтобы раздавать их направо и налево. Фермеру стало не по себе, точно из рук уплыла не одна монетка, а целое состояние. Кто знает, может, в тот час и отвернулась от него удача? Однако Маленькая Джейн глядела на него с благодарным обожанием, а вторая девочка, мгновенно осушив слёзы, припустилась по улице, зажав в кулаке своё богатство.
— Чья это девочка? — спросил фермер.
— Это Молли!
— Чья же дочка твоя Молли?
— Она просто Молли, так её зовут, — объяснила Маленькая Джейн.
Так Робеет Чердон и не добился ответа. Но в тот вечер в пятидесяти двух домишках, что составляли деревеньку Подкостье, только и разговоров было, что о скаредном фермере, который впервые в жизни отдал монету даром, не получив ничего взамен. И кому бы, вы думали? Молли! Дочке того самого Билла Стоу!
Через несколько дней новый слух заметался от порога к порогу. Нищего бродягу занесло на ферму к Чердону, и хозяин дал ему хлеба и свои старые башмаки! Слухи множились. Вроде не только хлеба, но и мяса! Не только башмаки, но и шляпу! Врёшь! На что спорим? Точно говорю! Да ещё бутылку пива в придачу! Не может быть! И старое пальто! Ого! Видел бродягу Сэл Винтер. Бродяга рассказал ему, что у заднего крыльца повстречал он хозяйскую дочку, а она отвела его прямиком к хозяину и говорит:
— Папа, он голоден!
Так вот прямо и сказала. А фермер дал ему кучу еды и одел с головы до ног. Что это нашло на Роберта Чердона? Того и гляди, пожертвует деньги на школьный праздник! И верно, не меньше шиллинга.
Так оно и случилось. На угощение ребятишек он отвалил целых два шиллинга. И Маленькая Джейн Чердон тоже отправилась на праздник, хотя была ещё мала и в школу не ходила. После праздника Роберт Чердон нетерпеливо поджидал дочку и, выловив её из весело гомонящей толпы, понёс домой на руках.
— Ну, доченька, понравился тебе праздник?
— Очень! Спасибо, папа! Ты такой добрый!
Она уткнулась отцу в плечо и повторила:
— Мой добрый, добрый папа…
Дома отец бережно уложил ребёнка в постель. Он тоже был счастлив, но в душе его поселилось смутное беспокойство.
А вскоре деревню ошарашила новая весть: Маленькая Джейн Чердон тоже устраивает праздник — не хуже школьного — и приглашает детей со всей округи! Она затеяла это сама. Взобравшись на колени к отцу, она разобъяснила, чем угощали на школьном празднике, во что играли, какие песни пели. Большие дети были к ней очень добры — значит, надо им добром отплатить. Вот она, Джейн, и устроит им новый праздник. Только не на лесной поляне, а на отцовском лужке, за сеновалом. Хорошо, папа?
— Конечно, устроим, — отозвался Роберт Чердон, а сам прикинул в уме, что угощение обойдётся ему ох как недёшево.
Деревенские ушам своим не верили. Нет ли тут подвоха? Не обидит ли богач их детей, не обделит ли? Но праздник удался на славу: дети пришли все до единого, ели-пили вдоволь, и никто не ушёл голодным. А маленькая хозяйка бегала от одного гостя к другому радостная и счастливая. Надкусит пирожок — бросит, схватит яблоко — оставит. Она была сыта своим счастьем.
Дети ласкали Джейн, хотели играть с ней: малышка полюбилась всем за доброту и весёлый нрав, а вовсе не за отцовское богатство. Отовсюду слышалось:
— Эй, Маленькая Джейн, иди сюда! Я устрою тебе гнёздышко в сене!
— Давай скатимся с этого стога, Джейн! Не бойся, я тебя крепко держу!
— Сейчас очередь Маленькой Джейн! Прыгай, а мы покрутим скакалку.
— Сыграем в дочки-матери! Чур, Джейн моя дочка!
Роберт Чердон меж тем в задумчивости стоял на краю лужайки. Прежнее смутное беспокойство усилилась и прочертило на его лбу глубокую морщину.
Не прошло и недели, как Роберт Чердон с дочкой снова оказались у всех на устах. Девчушке теперь не сиделось дома, она целыми днями пропадала в деревне, и её тепло привечали в каждой семье. А вечерами она устраивалась у отца на коленях и принималась болтать. У Томми Робинсона больна мама, она даже с постели не встаёт, и Томми совсем нечего есть… А у Сьюзи Мор промок топчан, потому что как раз над ним протекает крыша… А Гаффер Дженнингз целый день плачет, потому что ястреб утащил двух кур, и теперь им негде брать яйца. Конечно, папа отдаст им двух наших кур, нельзя же, чтобы Гаффер плакал ещё и целую ночь! Маленькая Джейн рассказывала о деревенских бедах безмятежно, твёрдо зная, что её добрый папа найдёт выход из любой беды, поможет любому несчастью. Он наполнит зерном все амбары и починит все крыши. Маленькой Джейн и её друзьям не придётся горевать, ведь добрый папа спасёт их от всех напастей. И Роберт Чердон помогал, наполнял, чинил и спасал — он не мог огорчить Джейн, не мог её подвести. Прежде в деревушке Подкостье была лишь одна справная ферма, и принадлежала она богачу Роберту Чердону. Теперь деревенские потихоньку выбрались из нищеты, обстроились. Сон каждого ребёнка охраняли крепкие стены и надёжная крыша — не хуже, чем у самой Джейн Чердон. У крестьян стало вдоволь пахотной земли, хватало и зёрен, чтоб её засеять. Неказистые окрестные деревушки завидовали благоденствию Подкостья.
