Эллис Каут - И снова Пумукль
Так вот, в этот вечер они снова вспомнили о домовом и начали смеяться. А так как слесарь Бернбахер выпил уже три кружки пива и был особо весело настроен, то ему в голову пришла идея:
— Почему это только Эдер над нами подшучивает, мы можем тоже придумать что-нибудь подобное, тем более послезавтра — первое апреля!
— Конечно, можем, — подхватил механик Шмит, — но что?
— Очень просто, мы станем его заверять, что появился второй домовой.
— Ах, он в это не поверит, — засомневался Шмит.
— Почему бы нет! — подхватили за столом. — Если он верит в одного домового, возможно, поверит и во второго. Ведь вполне вероятно, что в таком большом городе живёт не один домовой.
Все рассмеялись и стали живо обсуждать родившуюся идею.
— Где же мы поселим нашего домового?
— У одного из нас?
— Не-ее, надо, чтобы он через полгорода к нему добирался.
— Это должен быть кто-то, кто имеет дело с деревом. Помните, Эдер говорил, что домовой спит в стружках?
— Токарь по дереву! Но чтобы Эдер его не знал и не смог бы просто позвонить к нему.
— Я знаю одного! Мы пошлём его к токарю Цахариусу. Эдер, наверняка его не знает, да и живёт он довольно далеко.
Механик Шмит рассмеялся:
— Представляю, как Эдер заходит к Цахариусу и спрашивает его про домового… — от смеха он не мог говорить дальше.
Друзья решили не откладывать дело в долгий ящик, а завтра же пойти к Эдеру и устроить всё так, чтобы первого апреля тот поехал бы к Цахариусу смотреть на домового.
Они представляли себе картину встречи ничего не ведающего токаря с мастером Эдером и жалели, что не смогут сами присутствовать при этом. Но все успокаивали себя тем, что наверняка узнают подробности.
На следующий день Бернбахер отправился к старому столяру. Сделав вид, что случайно оказался поблизости, он спросил, почему Эдер не был вчера в кафе. Тот ответил, что было много работы, и он устал.
— Жаль, что именно вчера тебя не было, ты пропустил самое интересное. Знаешь ли ты токаря Цахариуса?
— Нет. А что?
— О, ты должен непременно с ним познакомиться!
— Вот как, — без особого интереса заметил Эдер.
— Представь себе, Цахариус утверждает, что… я, конечно, не верю ни единому его слову, — Бернбах нарочито сделал паузу, — я даже не знаю, как тебе это сказать, — снова пауза.
— Ну что? Что? — не выдержал Эдер.
Бернбах набрал воздуху и зашептал так, как будто речь шла о государственной тайне:
— Цахариус утверждает, что у него тоже есть домовой!
Слесарю удалось так убедительно произнести эту фразу, что он пожалел, что друзья не слышат его.
Эдер испытующе посмотрел на друга:
— Да что ты говоришь?
Тот кивнул и закончил своё артистическое выступление:
— Признайся, что я прав, — это же невозможно!
Он попал в точку.
— Ну почему невозможно? — оживлённо отозвался Эдер. — Очень даже возможно! Почему бы не появиться ещё одному домовому! Знает ли этот Цахариус, что у меня… — Эдер помедлил, — что у меня тоже живёт домовой?
Бернбах внутренне торжествовал, но как можно равнодушнее ответил:
— Да мы пытались намекнуть ему, но будет лучше, если ты сам завтра поговоришь с ним.
— Завтра? Хм, завтра у меня много дел. Вот послезавтра — смогу.
Чуть торопливее, чем следовало бы, Бернбах заметил:
— Послезавтра Цахариус уезжает, да наверняка ты найдёшь завтра один час для визита! Он живёт на Бременской улице, трамваем легко добраться туда.
Доброму мастеру не свойственна была недоверчивость, поэтому он ответил:
— Посмотрим, как завтра пойдут дела.
Бернбах хлопнул Эдера по плечу:
— А завтра вечером приходи в кафе, нас всех интересует эта история с домовыми.
— Я не знаю, как у меня завтра будет со временем.
Чтобы убедиться, что Эдер непременно съездит завтра к Цахариусу, Бернбах попробовал ещё раз:
— Знаешь, ты единственный, кто может помочь человеку в его проблемах с домовым.
Эдер кивнул. Он-то, как никто другой, знал, в какие ситуации можно попасть, имея домового!
— Хорошо, я найду завтра время, — твёрдо пообещал мастер.
Бернбах торопливо вытащил из кармана носовой платок и сделал вид, что утирается им. На самом же деле он поспешил скрыть довольную улыбку — всё складывалось превосходно!
Он распрощался, и, едва за ним закрылась дверь, Пумукль очутился на верстаке.
Он всё слышал и не верил своему счастью:
— Ещё один домовой! Ура!
— Это надо проверить, — задумчиво проговорил Эдер, — ты можешь предположить, что существует ещё один домовой?
— Почему нет? Я, правда никогда не встречал, но это ни о чём не говорит.
— Я удивляюсь, что ты никогда об этом не задумывался.
— Домовому не к лицу искать других! Это кёльнские гномы, о которых ты вечно рассказываешь, живут толпами, потому что у них силёнок не хватает по одному справляться со всеми делами, а я один со всем справляюсь!
— И даже не хочешь познакомиться с другим домовым?
— Конечно, хочу! Два домовых — это же ещё не толпа!
— Хм, мы можем поехать завтра к этому Цахариусу, но с одним условием: я не хочу у себя двух домовых, но вы можете ходить друг к другу в гости.
Пумукль подскочил от радости:
— Ура! Мы будем вместе домовничать! Вместе сочинять! Вместе…
Он задумался, что они ещё могут делать вдвоём:
— Вместе качаться… Скажи, а что делают токари? У них тоже есть стружки?
Эдер начал объяснять, что токари обрабатывают дерево с помощью машины, которая очень быстро вращает деревянную деталь. Это произвело на Пумукля сильное впечатление:
— Если там всё вращается, тогда домовой у токаря имеет не качели, а карусель, — решил он. Ему так хотелось тут же отправиться на Бременскую улицу! Но Эдер не мог оставить начатую работу. Надо было ждать до завтра.
— Знаешь, чем я займусь, пока наступит «завтра»? Я сочиню стих. Превосходный стих! Я выучу его наизусть и торжественно произнесу его вместо приветствия. Тот домовой сразу поймёт, какой я умный.
Эдер ничего не имел против, его волновало другое:
— Скажи, Пумукль, я ведь не смогу увидеть другого домового, а Цахариус не сможет увидеть тебя. Но вы-то сможете увидеть друг друга?
— Конечно, — заверил его Пумукль.
На следующий день после обеда мастер Эдер и его Пумукль отправились в дорогу. Домовёнок был необычайно взволнован и без конца твердил своё новое стихотворение:
Привет тебе, мой друг и брат,
Тебя я видеть очень рад!
Ведь в этом мире, средь людей
Вдвоём нам будет веселей!
Бременскую улицу они нашли довольно быстро. Токарь Цахариус был один в мастерской, когда мастер Эдер вошёл и, немного смутившись, остановился у порога.
— Что вы желаете? — вежливо спросил его токарь.
— Я не знаю, — нерешительно начал Эдер, — говорил ли вам обо мне наш общий приятель Бернбах… Меня зовут Эдер…
— Нет, не припомню… — Цахариус выжидающе смотрел на пришедшего, стараясь вспомнить, не встречал ли он раньше этого посетителя.
А Эдер в это время думал, как чувствует себя домовой, живя у такого делового и энергичного хозяина, и что Цахариус не из тех людей, которые выдают выдуманное за правду. Ещё немного помедлив, Эдер решился, наконец, произнести:
— Я пришёл к вам, чтобы… э-э-э… насчёт домового. Своего Пумукля я взял с собой.
— Извините, кого?
— Пумукля. Это мой домовой.
— Ваш кто?
— Домовой. Его зовут Пумукль, — терпеливо повторил Эдер.
Цахариус попятился назад. Что хочет этот сумасшедший в его мастерской? Лучше быть с ним осторожнее и сделать вид, что ничего особенного в сказанном нет.
— Ах так, Пумукль, говорите. Очень хорошее имя, — произнёс он, как можно вежливее.
— А как зовут вашего домового? — осмелел Эдер.
— Моего зовут э-э… — токарю не пришло ничего в голову, и он решительно сказал: — Знаете, у меня много работы…
— Не бойтесь рассказать мне о своём домовом. Я не приму вас за сумасшедшего, — мягко сказал Эдер.
— Очень мило с вашей стороны…
— Мой домовой живёт со мной уже два года, — продолжал Эдер, — и я знаю, как иногда неловко перед людьми за его проделки. Ваш, по-видимому, появился у вас совсем недавно?
— Да-да, но лучше, если вы пойдёте домой, а я вернусь к своей работе.
— Вы тоже боитесь, что домовой что-нибудь натворит? Но у этих малышей есть и положительные стороны. Я думаю, нам можно попробовать дать им вместе поиграть. Мой Пумукль так обрадовался, когда услышал о втором домовом!
Тут терпение Цахариуса лопнуло:
— Да прекратите вы, в конце концов! Или это первоапрельская шутка?
— Шутка?
