Л. Гераскина - В стране невыученных уроков
- Вопросы будут? - дрожащим голосом спросил Вопросительный.
- Будут, - обрадовался я. - Куда мне поставить запятую?
- Увы! Решай сам! - заплакал Восклицательный.
Кузя подбежал к нему и стал ласкаться.
- Подскажи, подскажи моему хозяину, где надо поставить эту проклятую запятую, - умолял Кузя. - Подскажи, просят же тебя как человека!
- Подсказать? - завизжала Запятая. - Ни в коем случае! У нас подсказка строго запрещена!
А часы тикали. Я взглянул на них и обомлел: они уже успели отстучать три минуты.
- Зови Географию! - завопил Кузя. - Разве ты не боишься смерти?
Я боялся смерти. Но... а как же тогда быть с закаливанием воли? Я же должен презирать опасность, а не бояться ее? А если я сейчас струшу, где я потом опять достану себе опасность? Нет, это мне никак не подходит. Звать никого нельзя. Что я, в самом деле, скажу Географии? "Здравствуйте, уважаемая География! Извините за беспокойство, но я, понимаете, немножко сдрейфил..."
А часы тикали.
- Торопись, мальчик! - закричал Восклицательный. - Ох! Ах! Увы!
- Знаешь ли ты, что осталось всего две минуты? - тревожно спросил Вопросительный.
Кузя заурчал и вцепился когтями в подол Запятой.
- Ты желаешь мальчику смерти, - злобно шипел кот.
- Он ее заслужил, - ответила старуха, отдирая кота.
- Что же мне делать? - нечаянно вслух спросил я.
- Рассуждать! Рассуждать! Ах! Увы! Рассуждать! - выкрикивал Восклицательный. Слезки лились из его печальных глазок.
Хорошенькое дело - рассуждать, когда... Если я поставлю запятую после слова "казнить", то будет так: "Казнить, нельзя помиловать". Значит, получится - нельзя помиловать? Нельзя!
- Увы! Ох! Несчастье! Нельзя помиловать! - зарыдал Восклицательный. Казнить! Увы! Ох! Ах!
- Казнить? - спросил Кузя. - Нам это не подходит.
- Мальчик, разве ты не видишь, что осталась всего одна минута? Сквозь слезы спрашивал Вопросительный.
Одна последняя минута... А что будет потом? Я зажмурил глаза и стал быстро-быстро рассуждать:
- А если поставить запятую после слов "казнить нельзя"? Тогда получится: "Казнить нельзя, помиловать". Вот это нам и надо! Решено. Ставлю.
Я подошел к столу и нарисовал большую запятую в приговоре после слова "нельзя". В ту же самую минуту часы пробили двенадцать раз.
- Ура! Победа! Ах! Хорошо! Чудесно! - радостно прыгал Восклицательный, а вместе с ним и Кузя.
Запятая сразу подобрела.
- Помни, что, когда ты даешь своей голове работу, всегда добиваешься цели. Не сердись на меня. Лучше подружись со мной. Когда ты научишься ставить меня на мое место, я не причиню тебе никаких неприятностей.
Я твердо обещал ей, что научусь.
Наш мяч зашевелился, и мы с Кузей заторопились.
- До свидания, Витя! - кричали вслед знаки препинания. - Мы еще с тобой встретимся на страницах книг, на листах твоих тетрадей!
- Не путай меня с братом! - кричал Восклицательный. - Я всегда восклицаю!
- Ты не забудешь, что я всегда спрашиваю? - спрашивал Вопросительный.
Мяч выкатился за ворота. Мы побежали за ним. Я оглянулся и увидел, что все машут мне руками. Даже важный Глагол выглянул из окна замка. Я помахал им всем сразу обеими руками и бросился догонять Кузю.
Долго еще слышались выкрики Восклицательного. Потом все смолкло, и замок скрылся за холмом.
Мы с Кузей шли за мячом и обсуждали все, что с нами произошло. Я был очень рад, что не вызвал Географию, а спас себя сам.
- Да, это вышло удачно, - согласился Кузя. - Мне припоминается похожая история. Один мой знакомый кот по имени Трошка служил в мясном отделе магазина самообслуживания. Он никогда не ждал, пока продавец расщедрится и бросит ему довесок. Трошка самообслуживался: он сам угощал себя лучшим куском мяса. Этот кот всегда говорил: "Никто так о тебе не позаботится, как ты сам".
Что за противная привычка была у Кузи - десять раз на дню рассказывать всякие некрасивые истории про каких-то драных кошек и котов. Чтобы облагородить Кузю, я стал рассказывать ему о дружбе между людьми и животными. Вот, например, он сам, Кузя, вел себя как верный друг, когда я попал в беду. Теперь уж я могу на него положиться. Кот замурлыкал на ходу. Видно, ему нравится, когда его хвалят. Но тут же он вспомнил какуюто рыжую кошку по имени Фроська, которая говорила: "Ради дружбы отдам последнюю мышь". Мне стало ясно, что облагородить его не удастся. Кузя животное неподдающееся. Даже сама Зоя Филипповна ничего не смогла бы с ним поделать. Я решил рассказать ему еще одну полезную историю, которую слышал от папы.
Я рассказывал Кузе, как кошки и собаки стали друзьями человека, как человек выбрал их среди других диких животных. И что же мне ответил мой нахальный кот? Собаку, по его мнению, человек выбрал сам - и совершил ужасную ошибку. Ну а кошку... с кошкой все обстояло совсем не так: не человек выбрал кошку, а, наоборот, кошка выбрала человека.
Меня так рассердили Кузины рассуждения, что я надолго замолчал. Продолжай я с ним разговаривать, так он, чего доброго, дошел бы до того, что объявил бы царем природы не человека, а кошку. Нет, Кузиным воспитанием надо было заняться серьезно. Почему я раньше не задумывался об этом? Почему я раньше вообще ни о чем не задумывался? Запятая сказала, что если я дам своей голове работу, то всегда выйдет толк И правда. Я подумал тогда у ворот, вспомнил правило, которое почти забыл, и оно мне здорово пригодилось. Помогло мне это и тогда, когда я с карандашом в руках решал, куда ставить запятую. Я бы, наверно, никогда не отставал в классе, если бы думал о том, что делаю. Конечно, для этого надо слушать на уроке, что говорит учительница, а не играть в "крестики - нолики". Что я, глупее Женьчика, что ли? Если я закалю волю и возьму себя в руки, еще неизвестно, у кого будут лучшие отметки к концу года.
А интересно было бы посмотреть, как справилась бы на моем месте Катя. Хорошо, что она не видела меня в замке у Глагола. Вот разговоров было бы... Нет, все же я доволен, что побывал в этой стране. Во-первых, я теперь всегда буду правильно писать слово "собака" и "солнце". Вовторых, я понял, что правила грамматики учить все же надо. Они могут пригодиться при случае. А в-третьих, оказалось, что знаки препинания в самом деле нужны. Вот если бы мне дали прочесть целую страницу без знаков препинания, смог бы я ее прочесть и понять, что там написано? Я бы читал, читал, не переводя дыхания, пока не задохнулся. Что тут хорошего? Кроме того, я мало что понял бы от такого чтения.
Так я думал про себя. Кузе все это рассказывать было не к чему. Я так раздумался, что не сразу заметил, что кот начал жаловаться на жару. В самом деле, стало очень жарко. Чтобы подбодрить Кузю, я затянул песенку, и Кузя подхватил:
Мы весело шагаем,
Мы песенку поем.
Опасность презираем!
На трудности плюем!
Дальше мы петь не смогли. Во рту пересохло. Очень хотелось пить. Трава под ногами сильно пожелтела. Листья свернулись в трубочку. Земля стала твердая, словно асфальт, а местами даже потрескалась.
Ах как хотелось пить, но нигде не было ни одного ручейка. Кузя изнывал от жажды. Я сам много бы дал за стакан газированной с сиропом. Даже без сиропа... Но об этом можно было только мечтать...
Мы шли мимо русла высохшей речки. На его дне, как на сковородке, валялись сухие рыбки.
- Куда девалась вода? - жалобно спрашивал Кузя. - Неужели тут нет ни графинов, ни чайников, ни ведер, ни кранов? Нет всех этих полезных и хороших вещей, из которых добывается вода?
Я молчал. Мой язык как будто высох и не ворочался.
А наш мяч все катился. Он остановился только на полянке, выжженной солнцем. Посредине нее торчало голое скрюченное дерево. А вокруг поляны скрипел сухими черными ветками голый лес.
Я сел на холмик, засыпанный пожелтевшими листьями. Кузя прыгнул мне на колени. Ох как нам хотелось пить! Я даже не знал, что можно так хотеть пить. Все время я как будто видел холодную струю. Она так красиво льется из крана и весело поет. Вспоминался мне и наш хрустальный кувшин, и даже капельки на его хрустальных бочках.
Я закрыл глаза и, как во сне, увидел тетю Любашу: на углу нашей улицы она продавала газированную воду. Тетя Любаша держала стакан холодной воды с вишневым сиропом. Ах, этот стаканчик бы! Пусть без сиропа, пусть даже не газированной... Да что там стаканчик! Сейчас я мог бы выпить целое ведро.
Вдруг холмик подо мной зашевелился. Потом стал расти и сильно раскачиваться.
- Держись, Кузя! - закричал я и скатился вниз.
- Здесь горки и те сумасшедшие, - ворчал Кузя.
- Я не горка, я верблюд, - услышали мы чей-то жалобный голос.
Наша "горка" встала на ноги, отряхнула с себя листья, и мы в самом деле увидели верблюда. Кузя тут же выгнул спинку и спросил:
- Ане собираетесь ли вы съесть мальчика и его верного кота?
