Рут Томпсон - Трусливый Лев из Страны Оз
— И главное, — крикнул Мустафа им вслед, — не вздумайте нас обмануть! Если вы, вместо того чтобы ловить Трусливого Льва, убежите, мы немедленно об этом узнаем. У нас есть волшебное кольцо, и, если наш гонец не исполняет поручения, оно сразу чернеет. И тогда мы, — Мустафа поднял палец, на котором блестело широкое кольцо, — тогда мы снимем кольцо, и вы сразу посинеете, как наша борода, и не сможете двинуть ни рукой, ни ногой, пока не решите исполнять наши приказания. Вот так! До скорой встречи, белолицый колдунок. Приятного путешествия и скорого возвращения с добычей!
Воттак от испуга ничего не смог ответить. Покрепче схватив мальчика за руку, он бросился в железные ворота, откуда выскочил на луг, поросший голубыми маргаритками. Они бежали до тех пор, пока угрожающее рычание маджистанских львов не смолкло.
— Вот, — сказал клоун, бессильно опускаясь на землю у подножия высокого дерева, — вот до чего доводят необдуманные шутки. Никогда не шути необдуманно, сынок.
— Не буду, сэр, — ответил Бобби, со страхом оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, не гонится ли за ними какой-нибудь из королевских львов.
Глава пятая. В поисках Трусливого Льва
Воттак и Боб какое-то время неподвижно и молча сидели под деревом. Каждый был погружен в собственные мысли. Клоун повторял про себя предостережение Мустафы и пытался припомнить, говорилось ли что-нибудь о Маджистане в учебниках географии, по которым он когда-то учился. Мальчик думал о том, что ещё вчера он в это время спокойно ел овсянку с яблочным соусом, после чего должен был спокойно сделать уроки и идти спать. А может быть, он просто спит и синебородые маджи и свирепые львы ему приснились? Чтобы проверить догадку, он прикоснулся к Воттаку — может быть, тот исчезнет или превратится в зычноголосую надзирательницу сиротского приюта. Но клоун всего лишь подпрыгнул, сделал двойное сальто, прошёл несколько шагов на руках и снова уселся под деревом.
— Ну что, Боб, — сказал он, сдвигая колпак, чтобы почесать за ухом, — как по-твоему, хороший из меня выйдет охотник на львов?
Боб Алле-гоп только покачал головой и чуть было не рассмеялся. У него очень щекотало внутри, да только он вспомнил, что по правилам сиротского приюта смеяться запрещалось, и успел подавить смех.
— Мы оба теперь с тобой охотники на львов, — задумчиво продолжал Воттак, — а стало быть, нам с тобой ничего другого не остаётся, как только немедля начинать на них охотиться, а то они ещё чего доброго начнут первые. Это все равно что игра в прятки, вот что я тебе скажу, Боб. Тут все дело, понимаешь ли, в том, кто кого ищет. Если мы ищем Трусливого Льва, то это одно, а вот если он начнёт нас искать, то это совсем другое, хотя со стороны кажется, что игра та же самая. Понимаешь, о чём я толкую?
Воттак искоса взглянул на мальчика. Ему хотелось, чтобы тот хотя бы улыбнулся. Боб растерянно смотрел на чернеющий впереди лес и думал, что ему совсем не хочется играть в прятки со львами, независимо от того, кто кого ищет. Но поскольку Воттак уже встал и зашагал в сторону леса, мальчику оставалось только следовать за ним. Короткий весенний день клонился к вечеру, и над верхушками деревьев уже показался бледно-серебристый лунный диск.
— Конечно, дела наши идут не блестяще, но, с другой стороны, могло быть и гораздо хуже, — рассуждал Воттак, бодро шагая между деревьев. — Будь ты дома, ты бы, наверное, ел бы сейчас свою овсянку на ужин…
— А здесь что мы будем есть на ужин, Воттак? — поинтересовался Боб, поднимая глаза к спутнику.
— Ура! — закричал клоун и прошёлся колесом. — Видишь, ты уже забыл своего сэра и называешь меня Воттак, просто и спокойно, как брата родного. Мы, стало быть, делаем успехи! А что до ужина, то давай посмотрим, что нам сунул этот синебородый мошенник Мустафа.
Клоун разложил один из свёртков на низком и толстом пне. Оказалось, что путникам предстоит настоящий пир. В свёртке оказалось множество маленьких бутербродов с жареным мясом, спелый инжир, кувшинчик мёда и ещё один с синим чаем, очень вкусным и освежающим. Когда клоун с мальчиком насытились, Воттак аккуратно завернул остатки, и значительно повеселевшие охотники на львов зашагали дальше.
— Ума не приложу, — говорил Воттак, — что это за страна такая, куда мы с тобой угодили, малыш, но только, скажу я тебе, раз уж тут львы разговаривают, а пустяковая считалочка оборачивается волшебным заклинанием, нужно держать ухо востро и особо не самовольничать. Пока что мы с тобой топаем прямиком к Изумрудному городу, как нам и было велено, и, значит, можем не опасаться этого самого волшебного кольца. А уж когда мы туда попадём, будет время побеспокоиться об этом Трусливом Льве. Что же это, интересно, за Изумрудный город такой? Ты когда-нибудь о нем слышал? Чудеса да и только — изумрудные города, синие бороды и трусливые львы! Все не как у людей. Я так понимаю, что мы с тобой в сказку попали. Я-то всегда считал, что в сказках рассказывается чистая правда!
— А в львиной книге говорится, что Трусливый Лев любит Дороти! — неожиданно заговорил мальчик. — Может, он и нас полюбит? — Мальчик неторопливо припоминал все, что успел прочесть в книге.
— А ведь ты прав! — воскликнул клоун и посмотрел на ребёнка одобрительно. — Слушай, и ведь вроде в книге сказано, что Дороти родом из Канзаса?
Боб Алле-гоп торжественно кивнул головой.
— Ну так все складывается замечательно! — Воттак от радости перекувыркнулся. — Как придём в Изумрудный город, сразу все расскажем Дороти. Когда она узнает, что мы тоже из Соединённых Штатов, она поможет нам вернуться домой, а если нам удастся ещё и прихватить с собой парочку говорящих львов, наше будущее, считай, обеспечено! Ведь даже в знаменитом цирке Барнума нет говорящего льва!
Клоун так развеселился и обрадовался, что перешёл на бег с прыжками. Но Боба стало клонить ко сну. Ему делалось все труднее поспевать за длинноногим Воттаком. Наконец он споткнулся о выступающий древесный корень и растянулся на земле. Воттак быстро поднял мальчика.
— Ну что, отбой? — засмеялся он, осторожно прикоснувшись к слипающимся глазам Боба. — Ладно, давай устраиваться на ночлег, все равно в темноте далеко не уйдёшь.
— А я кроватей не вижу, — вздохнул Боб, устало прислоняясь к колену старшего друга.
— По правде говоря, я тоже их не вижу, — согласился тот. — Я вижу только один выход: давай притворимся, что мы цветочки, и заснём прямо на земле.
Клоун быстро собрал опавшие листья и уложил на них мальчика.
— А волки в этом лесу водятся? — спросил Боб, тревожно оглядываясь. Было уже совсем темно, только лунный свет пробивался сквозь густую листву. Ветви и стволы деревьев отбрасывали черные тени причудливых очертаний.
— Никак нет, это не волчий лес, — уверенно сказал Воттак. — Я думаю, что тут если кто и водится, так только феи с эльфами, Боб, и это напоминает мне песенку, которую я когда-то певал.
Воттак обнял мальчика, положил его голову себе на колени и, прислонясь спиной к дереву, тихонько запел:
Луна — это шарик воздушный
На серебристом шнурке,
Что держит сонная фея.
В белой и пеленой руке,
Чтоб ночи были яснее,
Чтоб ночью было не скучно.
Но если упустит фея
Шнурок из белой руки
И ввысь улетит луна,
Проснёмся мы от тоски.
Луна нам очень нужна,
Чтоб ночи были яснее.
Клоун пел, а Боб, прижавшись к его груди, думал, что никогда в жизни не слышал такой прекрасной песни. Его никогда никто ещё не обнимал, и песню специально для него тоже никто не пел. Мальчик уютно свернулся клубочком, глядя сонными глазами на луну, просвечивающую сквозь листву. А ведь к ней и вправду была привязана серебряная верёвочка, которую крепко держала какая-то красивая девочка. Песня говорила правду.
— Заснул, — прошептал клоун и обнял мальчика покрепче. Боб спал, и ему снилась луна — воздушный шар на верёвочке в руках сонной феи.
Сам Воттак не собирался спать — на самом деле он вовсе не был уверен, что в этом лесу не водятся волки, но дневные приключения его утомили, и вскоре он крепко заснул.
Как только глаза клоуна закрылись, из-за дерева вышел крошечный эльф и поднёс фонарик к лицу Воттака.
— До чего же он пел сладко, — вздохнул он, разговаривая сам с собой. — Жалко, если его съест какой-нибудь дикий лесной зверь. А это, должно быть, ребёнок. — Он поднёс фонарь к рыжей голове Боба. Некоторое время он молча смотрел на спящих путников, а потом задумчиво подёргал свою серебристую бородку, поставил фонарь на землю и скрылся за дерево.
