Элис Броуч - Шедевр
— Ты упал в чернила? — Мама задохнулась от ужаса.
— Нет, Мамочка, вовсе нет!
Вся семья ждала.
— Я обмакнул передние лапки в чернила и нарисовал картинку.
Ответом ему было молчание. Марвин перевел глаза с Мамы на Папу.
— Картинку? — спросил Папа. — Какую картинку?
— Вид из окна, — пробормотал Марвин, не поднимая глаз. — Дом напротив, дерево, фонарь. Просто маленький рисунок.
— Но тебя же могли поймать, — тихо сказала Мама. — Рисунок… Что скажет Джеймс? Он хоть сможет разглядеть твой рисунок? Наверно, не поймет, кто его мог нарисовать. Джеймс слишком взрослый, чтобы верить в фей.
— Он знает, что это я.
— ЧТО? — Крик вырвался одновременно у всей семьи. Жуки застыли от ужаса.
Марвин торопливо объяснил, как все произошло.
— Но Джеймс никому не скажет, я уверен. Он меня не подставит.
Мама покачала головой.
— Марвин, я знаю, тебе нравится Джеймс — нам всем он нравится, — но он человек. Жуки для него ничто. Людям нельзя доверять!
— Придется выкрасть рисунок, это единственный выход, — сказал Папа дяде Альберту.
— Нет, Папа, пожалуйста! Это же подарок. Я рисовал для Джеймса. Мистер и миссис Помпадей уже видели рисунок и решили, что это Джеймс нарисовал. Он такой счастливый! Нельзя просто так забирать подарки!
— Марвин, — сурово сказал отец. — Мне кажется, ты не вполне понимаешь всю серьезность ситуации.
Бабушка кивнула, соглашаясь:
— Знаю, мальчик мой, ты не хотел ничего плохого, но рисунок всех нас погубит.
Марвин в отчаянии обернулся к Маме, но и она была неумолима.
— Пойми, милый, нельзя оставлять рисунок у Джеймса, раз он знает, кто это сделал.
Родственники одобрительно зашумели:
— Ты должен его забрать.
— Иди сейчас же, пока они в церкви.
— Бумага тяжелая. Придется помочь тебе.
Марвин был совершенно раздавлен.
— Хорошо, — сказал он наконец.
Марвин печально возглавил небольшой жучиный отряд: родители, дядя Альберт, дядя Тед и Элен. Они двинулись по пустой квартире в комнату Джеймса.
Картина по-прежнему лежала там, где ее оставили — на уголке письменного стола, на газете. У Марвина тревожно забилось сердце. Родители застыли на месте.
— Марвин… — Мамин голос прервался.
У Папы отвисла челюсть.
— Сынок, это твоя работа?
Элен захлебнулась от восторга:
— Марвин, вот красотища-то! Какие тонкие, аккуратные линии. И похоже-то как, хотя ты рисовал в темноте. Людям так нипочем не сделать, они вообще в темноте не видят.
— Великолепно, мой мальчик, — согласился дядя Альберт. — Ничего не скажешь, великолепно!
Дядя Тед похлопал Маму по надкрыльям.
— Марвин — настоящий художник! Подумать только, такой мастер в нашей семье. Помните, какие фрески рисовала Дженни зубной пастой? Но они и вполовину не были так хороши.
Марвин сиял от гордости.
Мама погладила его по спинке.
— Потрясающий рисунок, милый! Такой красивый… и точный. Как это тебе удалось? Неудивительно, что Джеймс был доволен. Замечательный подарок.
Папа с виноватым видом рассматривал картинку:
— Как жаль, что ее придется забрать.
И тут они услышали, как в замке поворачивается ключ. Входная дверь открылась, из прихожей послышался фирменный рев Уильяма.
— Ох, Помпадей вернулись из церкви! — вскрикнула Мама. — Скорее, поднимаем!
Жуки окружили листок бумаги — четверо по углам, еще двое — по длинным сторонам, подлезли под края. Шаги Джеймса уже слышались в коридоре.
— Не успеть, — шепнул Папа. — Ничего у нас не выйдет.
— Прячемся под свинку-копилку — и вниз по стене, — велел дядя Тед.
— Так мы не забираем картину Марвина? — удивилась Элен. — Зачем же мы сюда приходили?
— Заткнись, Элен! — проворчал дядя Альберт. — Джеймс сию минуту войдет.
Жуки метнулись в укрытие как раз вовремя — в комнату уже вбегал Джеймс. Всей толпой они сгрудились под свинкой-копилкой. Дядя Тед первым скользнул вниз по стыку деревянной панели, указывая путь остальным.
Только Марвин задержался.
— Папа, можно мне остаться ненадолго? Хочу посмотреть, что он станет делать с рисунком.
Папа замер на краю стола.
— Не нравится мне это, сынок.
— Вдруг Джеймс переложит рисунок, тогда я буду знать, где он.
Папа нахмурил брови, размышляя.
— В общем, это может оказаться полезным.
Он проследил глазами за отступающим строем жуков. Они уже одолели половину дороги вниз.
— Ладно, — решил он наконец. — Только хорошенько спрячься, слышишь? Ждем тебя к ужину.
— Конечно, Папочка, — пообещал Марвин. — До ужина полным-полно времени.
Вылитый Дюрер
Марвин тихонько вернулся на свой любимый наблюдательный пункт позади настольной лампы. Джеймс склонился над столом, внимательно разглядывая рисунок. Улыбнулся во весь рот, потом поднял глаза, оглядел стол и прошептал:
— Привет, малыш!
Марвин так и застыл. Он-то думал, что хорошо спрятался. Вспомнив Папины предостережения, он забился под лампу.
Джеймс продолжал, негромко и спокойно:
— Я называю тебя малыш, потому что ты и вправду малыш. — Он на секунду запнулся. — А может, ты девочка?
ЧТО? Марвин так и подскочил, хоть и собирался сидеть тихо.
— Не бойся, я тебя не обижу. — Джеймс смотрел прямо на Марвина. — Нет, ты не девочка. Думаю, ты мальчик, как и я.
Марвину стало полегче, но он по-прежнему вжимался в стол.
— Может, ты меня и не понимаешь, ну ничего. Сейчас папа придет, мне не терпится показать ему рисунок. Это просто чудо какое-то!
Джеймс подпер голову ладонями.
— Все думают, что я это нарисовал. Вот в чем проблема. Как им сказать?
Серые серьезные глаза Джеймса смотрели прямо на лампу. Марвин съежился.
— Они ни за что не поверят, что это ты. Какой же смысл говорить?
Никакого, хотел сказать Марвин. Не волнуйся. Завтра рисунка здесь уже не будет. Давай обо всем забудем.
Он уныло взглянул на свою картинку.
Громко хлопнула входная дверь, из прихожей послышались приглушенные голоса. Через минуту Карл Терик и миссис Помпадей уже были в комнате.
— Джеймс, Джеймс, покажи отцу рисунок. Взгляни, Карл. Уверяю тебя, это потрясающе! Так мелко, так изысканно. Прямо не терпится показать Мортонам. И Сандре Ортис, из галереи.
Карл улыбнулся и шагнул к письменному столу. Было ясно — он готов похвалить любую картину сына. Но при виде рисунка Марвина всю его невозмутимость как рукой сняло. Он выпучил глаза и затеребил бороду.
— Можно? — он потянулся к рисунку.
— Конечно, папа, — смущенно разрешил Джеймс.
Марвин осторожно подвинулся вперед — только бы не пропустить ни слова.
— Ну, что я тебе говорила, — встряла миссис Помпадей. — Разве не чудо?
Карл поднес рисунок к свету.
— Как ты это сделал?
Джеймс сглотнул.
— Просто нарисовал. Изобразил то, что вижу за окном.
Карл поднес листок прямо к носу, пристально разглядывая рисунок, потом отставил его на расстояние вытянутой руки.
— Какие изящные, четкие линии! Вот уж не думал, что перо такое тонкое.
Джеймс промолчал.
Карл покачал головой.
— Это похоже на… Звучит странно, но это вылитый Дюрер.
И Марвин, и Джеймс, ничего не понимая, уставились на него. Карл задумчиво вертел рисунок в руках.
— Очень похоже. Ничуть не хуже.
Миссис Помпадей сияла от счастья.
— Да, точь-в-точь Дюрер.
— Что это? — спросил Джеймс. — Что такое дюрер?
— Альбрехт Дюрер, — объяснил Карл. — Немецкий художник эпохи Возрождения. Живописец, гравер, много рисовал пером, в том числе и такие вот миниатюры, жил давным-давно. Детали на твоем рисунке превосходно проработаны, Джеймс! Никак в себя прийти не могу.
Джеймс радостно улыбался родителям. Марвин радостно улыбался Джеймсу.
— Сколько времени у тебя занял рисунок? — спросил отец.
Джеймс скосил глаза на лампу и закусил губу.
— Ну, точно не знаю, я не обратил внимания. Я долго рисовал.
— Еще бы! — Карл даже присвистнул. Он потрепал сына по затылку и взволнованно сказал: — Знаешь, что мы сделаем, дружище? Мы сейчас пойдем в Метрополитен. Как раз открылась выставка рисунков старых мастеров — Дюрера, Беллини, Тициана, Микеланджело. Ты должен это увидеть. И рисунок с собой возьмем.
Марвин чуть не вывалился из-за лампы на всеобщее обозрение.
Нет! Джеймс! Останови его!
Карл схватил со стола учебник по математике и аккуратно вложил в него рисунок.
— Пойдем, пойдем! Хочу, чтобы ты сам убедился, как хорош твой рисунок.
— Правда? И ты думаешь, мой рисунок не хуже, чем у этих знаменитостей?
