Дина Сабитова - Цирк в шкатулке
Часа через два все дети стали казаться Филиппу на одно лицо — и кудрявые, и стриженые, и в платьицах с оборочками, и в шортах. Он просто шел по кругу, останавливался под каштаном, ждал, когда наполнится тележка, снова шел по кругу, ни на что не обращая внимания… И все-таки краешком глаза Филипп заметил, что на скамье под каштаном все это время сидит мальчик. Мальчик как мальчик — все они одинаковые. Футболка на мальчике оранжевая, на футболке нарисована жирафа.
Жирафы ослика не интересовали. А вот мальчик в оранжевой футболке осликом заинтересовался.
В шуме и гаме площади Филипп услышал, как кто-то очень вежливо спрашивает его:
— Скажите, пожалуйста, вы из цирка?
— А? — Ослик поднял глаза и увидел, что к нему обратился этот самый мальчик, который весь день просидел на скамейке.
— Я спрашиваю: вы ведь работаете в цирке, да?
— Да, мальчик, обычно я работаю в цирке. Просто сегодня решил немного… развлечься, — сухо ответил Филипп. Больше всего на свете он не хотел, чтобы кто-то заподозрил, что в его любимом цирке дела идут не ахти…
— Спасибо, — вежливо ответил мальчик, и ослик тут же забыл про него.
Так прошел день.
А когда начало темнеть, когда на площади зажглись желтые фонари размером с луну, ослик понял, что пора идти домой. Вот только он помедлит чуточку здесь, в боковой аллее, выпьет воды из фонтанчика и подремлет минут пять-десять перед тем, как возвращаться.
Ослик осторожно подогнул больную ногу и прикрыл глаза.
В этот момент кто-то подошел к нему и обнял его за шею.
— Эх, Филипп-Филипп… Ну зачем же ты, дружок… Право, мы бы придумали что-то другое, — услышал ослик знакомый голос. Он открыл глаза и глянул в лицо господину директору:
— Там, в баночке, много монеток. Наверное, хватит на какое-то время. Если вас не затруднит, купите мне в лавке зеленщика, пока она не закрылась, пару морковок. А то очень хочется есть. Эти глупые малыши совали мне сегодня леденцы и шоколадки. А я не люблю сладкое, понимаете, хотелось овощей.
Они с господином директором возвращались назад, в цирк. Директор кормил ослика купленной морковкой и рассказывал, как после обеда спохватились, что Филиппа нигде нет. Сперва думали, что он снова тренируется брать барьеры, а потом Китценька заметила, что расписная осликова тележка тоже пропала.
И тогда все поняли, что ослик пошел работать осликом-с-тележкой на площадь. И тут мадемуазель Казимира, всплеснув руками, сказала, что у Филиппа болит нога.
А господин директор сказал, что он пойдет забирать ослика с площади сам.
— Мы непременно придумаем, где взять клоуна, непременно придумаем, Филипп.
Филипп шел молча, устало переставляя ноги. Он слушал господина директора, слушал, как шелестят большими листьями каштаны над их головами, слушал, как поскрипывает колесо тележки (правое заднее, надо бы смазать), слушал, как позвякивают не то бубенчики на оглобле, не то монетки в баночке из-под горошка.
И от усталости не замечал, что его пустая тележка почему-то чуть тяжелее, чем была утром.
Глава шестая
Про то, как цирк «Каруселли» поехал в столицу, Китценька чуть не потеряла свою косточку, а в труппе цирка оказалось на одного человека больше
Каждый день на пустырь, где раскинул свои палатки цирк «Каруселли», пробирались любопытные мальчишки. Очень хорошие мальчики появлялись после обеда, потому что с утра они ходили в школу. А мальчики не очень хорошие и просто обыкновенные нередко прибегали пораньше, потому что школу им случалось и прогуливать.
Но сегодня всех мальчиков ожидал грустный сюрприз.
Огромная поляна была пуста. На ней лишь валялись там и тут обрывки каких-то цветных лоскутов, веревки да темнел огромный круг, оставленный главным шатром.
Рано утром цирк «Каруселли» тронулся в путь. Еще до восхода солнца, пока было прохладно, упаковали весь реквизит, палатки, часть погрузили в цирковые фургоны, а часть — на большие грузовики королевской транспортной компании. Грузовики подъехали часам к восьми, и воздух сразу наполнился непривычными для цирка запахами — бензином и деловитостью.
Директор долго о чем-то спорил с бригадиром колонны, рассматривал путевые листы, перепроверял циферки в графе «итого». Потому что денег, заработанных Филиппом, было совсем мало, а еще неизвестно, что ждет их в пути и насколько удачными будут выступления в столице.
Да, именно в столицу решил направиться цирк «Каруселли».
Там, в столице, думали все, дела пойдут лучше, ведь, что ни говори, в большом городе живет полмиллиона мальчиков и полмиллиона девочек, и почти у всех есть папы и мамы, и этот миллион детей требует каждый день миллион развлечений.
Так что если ко всем зоопаркам, кукольным театрам, магазинам игрушек и кондитерским прибавить еще и маленький цирк — ценители непременно найдутся.
Уехали бензиновые грузовики, увезли самое тяжелое и громоздкое.
А цирковые фургоны растянулись пестрой вереницей по Королевскому шоссе и медленно ползли в сторону столицы.
В головном фургоне ехал господин директор. Он сосредоточенно смотрел вперед, и на лице его была решимость.
Рядом с ним сидела мадемуазель Казимира. Она вздыхала и искоса поглядывала на неподвижный профиль господина директора. Мадемуазель Казимире хотелось сказать ему что-то приятное и ободряющее.
Она кашлянула и осторожно промолвила:
— Конечно, в столице у нас все получится. А еще мы можем сходить на биржу труда и попробовать нанять себе клоуна. Я слышала, на бирже труда стоит огромная очередь тех, кто хочет немножко поработать, так что клоун найдется почти наверняка.
Я, как в столицу приедем, в библиотеку пойду, — отозвался вдруг господин директор. — Да! — Директор в подтверждение своих слов энергично кивнул, придержав дорожный цилиндр. — В библиотеку пойду — это самое правильное.
Мадемуазель Казимира слегка опешила, но быстро справилась с собой. Наверное, господин директор от всех пережитых неприятностей стал заговариваться, но главное — не обидеть его сейчас, мягко отвлечь от переживаний.
— Да-да, в библиотеку, — поспешно согласилась мадемуазель Казимира. — Хорошая мысль! Посидеть в тишине читального зала и почитать там стихи о птичках, о рыбках, о цветах, ни о чем не думая, ни о чем не волнуясь…
— Мадемуазель Казимира. — Господин директор строго глянул на нее. — Ну что вы такое говорите, дорогая моя? Разве у нас сейчас есть время заниматься рыбками и птичками? Я собираюсь взять в библиотеке учебник клоунского мастерства для третьего курса Королевской Академии Всяких Развлечений. Мы с вами академий не кончали, но ведь есть учебники. Я прочту и научусь. Может быть, у меня еще получится быть сносным клоуном…
Мадемуазель Казимира растерянно посмотрела на него и поспешно закивала:
— Конечно, конечно…
А про себя горестно вздохнула. Она никак не могла забыть того ужасного дня, когда господин директор стоял на арене с приколотой на спине картонкой.
Однако директор не заметил ее сомнений, он был увлечен своим планом и полон решимости справиться с неприятностями. Поэтому он глянул на светлую рощицу, с которой они поравнялись, прислушался к скучному ощущению в своем желудке и бодро спросил:
— Как вы думаете, не пора ли сделать привал?
Головной фургон притормозил, и господин директор замахал красным флажком.
Часа, отведенного на привал, хватило, чтоб напоить лошадей, накрыть на большой скатерти прямо на поляне походный обед, все съесть и еще немного размять ноги, прогулявшись по рощице.
Все были в настроении светлом и благодушном. Одна лишь Китценька тревожно поглядывала по сторонам, стучала по свежей травке хвостиком и явно нервничала.
Дело в том, что Китценька волновалась за судьбу любимой косточки. Она припрятала косточку в третьем фургоне, но сейчас ей казалось, что компания фокусника Иогансона — это совсем неподходящее общество для ее сокровища. Фокусник — человек ненадежный. Конечно, нередко в его руках полезные вещи — ленты, цветы, шары и даже кролики — появляются ниоткуда. Но так же часто они и пропадают неожиданно и неизвестно куда. Китценька не доверяла ни сундукам Иогансона, ни его шляпе, ни всему его фургону.
Поэтому собачка осторожно скользнула в фургон, отыскала косточку, выволокла ее из-под полога, пригибая кудрявую голову, и, торопливо перебирая лапками, понесла…
Где? Где спрятать самое дорогое, что есть у Китценьки?
Пестрая тележка Филиппа стояла неподалеку. В ней никто не едет, там лежат только два тюка со старыми костюмами. Директор не хотел, чтобы ослик слишком уставал, берег его больную ногу.
Китценька запрыгнула внутрь, примерилась сунуть косточку меж тюками — как вдруг!..
Со стороны казалось, что какая-то сила подбросила перепуганную Китценьку в воздух. Она подпрыгнула, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, и взвизгнула так, что на этот звук обернулись все, кто был в роще. Да и как не испугаться, если старая попона, которая лежала в углу тележки, зашевелилась. Там кто-то был!
