Владимир Лосев - Циркус
— Ты что наделал? — спросила она строго. — А, что, теперь с Кнопом будет? Он, что, теперь совсем умрет потому, что камни умерли?
— Ничего с ним не будет, — сказал циркус. — Это совсем простое волшебство, просто что-то в камнях было, а теперь этого в них нет, оно ушло. А мальчика все это совсем не касается, он же далеко, он же не здесь.
— А как у тебя это получилось? — спросила Паля.
— Я тебе объяснить не могу, — сказал циркус. — Я просто откуда-то знал, как это убрать, и все. Ты лучше мне скажи, тебе эти камни нужны, или мы их лучше отсюда уберем, чтобы двор стал красивым?
— Ну, если с Кнопом ничего не произойдет, — подумав, сказала Паля. — То, конечно, надо их обратно на гору вернуть, пусть там теперь живут, а здесь они только всем мешают. А ты сможешь?
— Смогу, это просто, нужно только их только уговорить, — сказал циркус. — Они меня послушают, потому что им самим здесь не нравиться.
Камни неожиданно зашевелились, стали по одному спрыгивать друг с друга и покатились со двора.
— Ты, что, волшебник? — удивленно спросила Паля.
— Никакой я не волшебник, — сказал циркус. — Это любой может сделать.
— Я не могу, — сказал Паля. — Я этого не умею.
— Хочешь, научу? — оживился циркус.
— Научи, — согласилась Паля и до конца дня, до тех пор, пока солнце не спряталось за горой, она и циркус учили друг друга волшебству.
Паля учила его тому, чему она сама уже научилась, а циркус учил её тому, что он откуда-то знал. Им было весело и интересно, волшебство циркуса было совсем другим, он просто просил и камни и траву, и все остальное, чтобы они сделали то, что ему нужно, и они делали, и не надо было никаких заклинаний.
Паля этому сама скоро научилась. Циркус просто несколько раз ей это показал, она сразу поняла, и её тоже все стали слушаться.
А Палино волшебство у циркуса плохо получалось, он то слова перепутывал, то говорил не так, и волшебство у него становилось другим.
Камни вместо того, чтобы стать легкими, у него совсем улетали в небо, а солнечные зайчики, вместо того, чтобы сушить дерево, его поджигали и оно загоралось, и Пале приходилось тушить огонь, вызывая маленькую дождевую точку.
А, что уж совсем у циркуса не получалось, так это дышать огнем, что по мнению Пали было очень просто, потому что нужно было только дышать, хоть и по особому. А у циркуса изо рта только дым выходил, а огонь совсем не получался.
Но все равно им было весело, они к концу дня оба уже перепачкались в саже и копоти, а двор стал каким-то странным, весь изрытым ямами, и сам уже больше всего напоминал лес.
Потому что у циркуса зерно вырастало в целые деревья. Циркусу это волшебство больше всего понравилось, потому что он любил поесть А растения, хоть и стали деревьями, все равно зерно давали, только оно получалось очень крупным, и приходилось от него прятаться, когда оно созревало, потому что оно падало вниз с таким шумом и грохотом, словно оно было каменным.
Они набили всю кладовую зерном, да ещё и весь коридор заставили, а циркус так много его съел, что Пале пришлось его в свою комнату с помощью волшебства тащить, потому что он совсем не мог идти. Ей даже пришлось двери в комнату переделывать, так как циркус в них не пролезал, таким он стал толстым.
Паля посмотрела в зеркало и себя не узнала, такой она стала чумазой. Она вымылась, а потом и циркуса засунула под воду, потому что его шерсть стала какой-то серой и совсем не красивой.
Она так устала от мытья циркуса, что упала на кровать и сразу заснула, а он так и остался в ванной, потому что ему там нравилось.
Проснулась Паля оттого, что её разбудил домовенок. Правда было уже утро, и солнце уже светило в окно. Домовенок был недовольным и сердитым, он опять хотел есть. А Паля ещё хотела спать и пряталась от него под подушку, но он все равно так громко кричал, что ей пришлось вставать.
Циркус стал за ночь немного поменьше, и теперь наверно уже смог бы пролезть в дверь, но все равно оставался большим и очень тяжелым. И ещё он был мокрым, потому что всю ночь просидел под струей воды.
Паля его за это поругала и вытащила его с помощью волшебства из-под воды, потому что он совсем не хотел оттуда вылезать, а ей надо было вымыться.
Они даже немного поругались, и циркус очень недовольный лег на пол. Паля вымыла лицо и почистила зубы, как хорошая девочка, и пошла искать Грома, наказав циркусу сидеть тихо в комнате и ждать, когда она за ним придет.
Старичка она нашла во дворе, он стоял на крыльце и удивленно рассматривал двор замка.
Паля и сама удивилась, она и не думала, что они так много всего наделали. Почти до самого леса стояли высокие, как деревья, растения, и они все ещё росли и давали урожай, потому что около каждого из них лежали кучи зерна, размером с её голову.
На полянах, которые получились там, где циркус учился делать огонь, лежали обгоревшие деревья и растения, а над всем этим новым лесом летала маленькая тучка, которую Паля забыла убрать, и поливала все теплым дождиком.
— Что это? — спросил Гром, лицо его было задумчивым, и даже испуганным.
— А мы тут вчера с циркусом учились волшебству, — сказала Паля. — А потом забыли все убрать. А может и не забыли, а просто ты меня не научил, как сделать так, что все потом стало, как прежде.
— Как прежде, — повторил старичок задумчиво. — А что это за деревья, и что это под ними лежит?
— Это не деревья, — вздохнув, стала объяснять Паля. — Это циркус зерно посадил, он его очень любит есть. Но почему-то растения у него выросли большими.
— Не деревья, а выросли большими… — опять повторил старичок. — А почему все вокруг такое горелое, словно здесь был пожар?
— А это я его учила сушить деревья, а у него солнечные зайчики совсем не хотели ничего сушить, а только все поджигали.
— Учила сушить, а все поджигала… — Гром вздохнул и недовольно покачал головой. — А где пещера с камнями? Я тут все обошел, посмотрел, что вы тут натворили, но её не нашел.
— Циркус исправил волшебство Кнопа, а камни отправил обратно в гору.
— Исправил волшебство, а камни отправил в гору…
— Что ты все за мной повторяешь? — спросила сердито Паля. — Если хочешь ругаться на меня, то ругайся, а не передразнивай.
— Ругайся, а не повторяй…
— Ну вот опять! Ты, что, меня опять дразнишь?
— Нет, — ответил все так же задумчиво старичок. — Я тебя не дразню, я просто так думаю. А где этот, — как ты его назвала, — циркус? Мне нужно его увидеть и поговорить с ним.
— Он в моей комнате, сидит, наверно, опять в ванной, ему холодная вода очень нравится.
— Нравится вода… Пойдем, покажешь мне его, и познакомишь нас.
— Ладно, — согласилась Паля. — Только здесь сначала нужно все убрать, а то мы опять, наверно, с ним здесь играть будем.
— Играть будем, надо убрать.
— Опять дразнишься? — сердито спросила Паля. — Хочешь, чтобы я на тебя рассердилась? А ещё я есть хочу…
— Есть хочу, — повторил снова за ней Гром. — Надо убрать. Он махнул рукой, и двор снова стал, каким и был, только в самом углу появилась ещё какое-то небольшое здание.
— А это ты зачем сделал? — спросила Паля.
— Там теперь лежит зерно, — сказал Гром тем же непонятным голосом. — И ещё теперь там будет жить, твой циркус.
— Пусть он со мной живет, — сказала Паля. — Он мне ни капельки не мешает, мне с ним очень даже интересно, и он мой друг.
— Он — друг, — опять повторил Гром и грустно рассмеялся. — Я это существо искал по всему свету, а оно в это время играло с моей ученицей прямо под моим носом. Паля, ты хоть понимаешь, что это то самое существо, которое нас всех перепугало?
— Нет, — сказала Паля. — Это не оно, и циркус, не существо, а очень даже хороший.
— Хороший…
— Я не буду с тобой разговаривать, потому что ты меня все время дразнишь, — сказала Паля. — И я лучше пойду от тебя, потому что я есть хочу, а ты мне ничего не даешь.
— Ничего не даешь…
— Опять! — рассердилась Паля. Гром тихо рассмеялся.
— Извини, я когда о чем-то думаю, становлюсь немного рассеянным. Значит, ты хочешь есть?
— Да, хочу.
— Пойдем на кухню, я тебя накормлю, а потом ты меня познакомишь со своим другом.
Старичок ещё раз оглядел двор, на котором уже ничего странного не было, печально улыбнулся и вошел в замок, Паля поспешила за ним. Она, конечно, не настолько сильно проголодалась, но она думала о домовенке, который уже давно сидел под столом в кухне, и ждал, когда его накормят.
Старичок быстрым бодрым шагом прошел на кухню, поставил на плиту кастрюлю, налил в неё воды и бросил туда всего одно большое зерно.
— Посмотрим, — сказал он. — Каково это зерно на вкус, уж слишком оно большое. Он опять грустно улыбнулся.
— Ты сказала, что вы вчера учились волшебству, значит и ты училась?
