Шалва Амонашвили - Амон-Ра
— Августа, — спросила одна молодая женщина, — что это за украшение у тебя на лбу?
Августа сняла со лба жемчуг и положила его на ладонь. И женщины ахнули от удивления, увидев, как жемчуг немедленно покинул ладонь, прокатился по руке, шее, щеке и водрузился на прежнее место.
— Откуда такой жемчуг?! — спросил кто-то.
И, конечно, никто не поверил, когда Августа рассказала им, как ручеек подарил ей это чудо-творение.
Прокуратор Понтий Пилат проявил смелость и громко произнес:
— Говорят, что Августа поет только для Богов! Может, споет она и нам, смертным?
Всеобщая просьба вдохновила Августу. Слуги мигом принесли золотую арфу. Августа встала на ступеньках парадной лестницы, притянула к себе арфу и прикоснулась к струнам. Устремленные ввысь звуки арфы слились с пением Августы. Она запела песню, — гимн и молитву, — которая рождалась в ее сердце. Пела она самозабвенно, преданно, с верою и любовью. Новорожденная песня, проникая в сердце каждого, направлялась к небу. Многие из собравшихся, может быть, впервые почувствовали силу чистейшей любви и красоты. Некоторым чарующие звуки арфы и вплетенное в них пение несли очищение души и сердца. Некоторых же заключенная в звуках и в пении Истина встревожила и напугала.
Потеряли покой и Понтий Пилат, и Герод Антипа. Пение призывало их к покаянию и внушало страх перед Богом за содеянный грех. Пение Августы и звуки арфы на миг осветили разум и сердце Понтию Пилату, и он ужаснулся, услышав проклятье веков и тысячелетий за содеянное им вчера преступление. Как хотелось ему сейчас, чтобы это вчера стало сегодня, чтобы принять иное — справедливое — решение.
Иудейские первосвященники и книжники привели вчера к нему — Понтию Пилату, прокуратору, правителю Иудеи — арестованного ими Иисуса, избитого и униженного, для наказания. Он допросил Его, но не признал виновным. Тогда спросил он первосвященников:
— Разве этот человек из Галилеи?
— Он из Назарета! — ответили первосвященники.
Назарет же входил в правление четвертовластника Герода Антипы.
Пилат подумал: "Пошлю Иисуса Героду, пусть определит его вину и накажет. Тем самым объявлю ему дружбу вместо вражды".
Увидев Иисуса, Герод Антипа очень обрадовался, ибо давно слышал о Нем. Он надеялся, что Иисус покажет ему какое-нибудь чудо. Однако как он ни старался, Иисус не ответил на его вопросы и не сотворил чуда. Тогда разгневанный Антипа передал Его своим легионерам и приказал избить палками. Легионеры насмехались над Ним и плевали Ему в лицо. Потом Антипа приказал одеть его в светлую одежду и отправить обратно к Пилату, ибо не нашел в Нем вины для наказания. В один момент сделались Пилат и Антипа друзьями, хотя до этого враждовали между собой.
Понтий Пилат не хотел казнить Иисуса. Жена тоже предупредила его: "Не навреди этому Праведнику, ибо во сне я много страдала за Него".
Пилат объявил первосвященникам:
— Вы привели ко мне этого человека как возмутителя порядка. Я допросил его и не нашел в нем вины. И Герод Антипа тоже не нашел в нем вины, достойной смерти, и отправил его обратно. Я проучу его, накажу и отпущу.
Но первосвященники и книжники, а также поощряемый ими народ орал: — Распни его! Распни!
Пилат решил выполнить их требование и передал Его им для распятия на кресте.
Иисуса повели на гору Голгофа и распяли.
Вчера же вечером один добрый и праведный человек пришел к Пилату просить тело Иисуса. Он покрыл его плащом и положил в гроб, высеченный в скале.
А сегодня прокуратор Иудеи Понтий Пилат и четвертовластник Герод Антипа пришли в гости к Юстиниану и слушают, как Августа играет на арфе, а из сердца извлекает песню-молитву, восхваляющую Господа Бога.
"Что это за голос, что проникает в душу и выворачивает ее наизнанку?!" — думал потерявший покой Понтий Пилат.
Пение задело и Герода Антипу, но зависть и злоба заглушали в нем все человеческое и направляли его мысли к другим заботам: как избавиться от Юстиниана, чтобы овладеть и этим волшебным садом, и Августой. "Тогда эта женщина будет мне петь такие песни, которые развлекут меня", — думал он.
Августа еще раз тронула струны арфы, последние звуки которой унесли с собой ее утихший голос. Песня улетела в Вечность.
После минутного молчания в саду загремели аплодисменты.
Когда все успокоились, прокуратор спросил у Юстиниана:
— Кто тот целитель, который вылечил прекрасную Августу?
Понтий Пилат решил взять в свой дворец прославленного врача, свершившего такое чудо и спасшего Августу, и назначить его главным целителем.
Юстиниан посмотрел вокруг. Думал, что Амон-Ра будет где-то здесь, рядом с Августой. Но не нашел его.
— Августа, где Амон-Ра? — обратился он к жене.
Августа тоже огляделась, но нигде в саду мальчика не заметила.
Тогда она поручила слугам привести его к ней. Однако скоро выяснилось, что слуги нигде не могут найти Амон-Ра.
Юстиниан забеспокоился. Он очень хотел показать вельможам девятилетнего чудо-мальчика, владеющего огромными знаниями, который сотворил чудо, вырвав из когтей смерти и в семидневный срок полностью исцелив Августу.
— Прокуратор, мы не можем найти нашего целителя! — сказал он Понтию Пилату, когда все поиски ни к чему не привели.
Прокуратор и четвертовластник выразили удивление.
— Не понял, — сказал с насмешкой Антипа, — целитель исчез, что ли?
Юстиниан ничего не мог сказать.
— Скажи хотя бы, какою наукою руководствовался ваш целитель? — обратился Понтий Пилат к Юстиниану.
— Он вылечил Августу по воле Господа Бога! — ответил ему Юстиниан.
— Как это — по воле Господа Бога? Что это значит? — удивились знатные люди.
— А кто для него является Господом Богом? — спросил Герод Антипа.
— Его Господом Богом является Иисус Христос! — ответил Юстиниан и добавил: — Иисус Христос является Господом Богом и для Августы, и для меня тоже!
— Я не понимаю, о чем говорит Юстиниан. Может быть, Августа объяснит доступнее? — опять с насмешкой сказал Антипа и тут же подумал: "Эго хорошая причина, чтобы сообщить кесарю и арестовать Юстиниана".
Юстиниан, конечно, понял насмешку, но не подал виду. Он не хотел причинять неудобства или оскорблять гостя.
Августа охотно объяснила ему, и все слушали внимательно:
— Четвертовластник, что тут непонятного? Амон-Ра владеет огромными знаниями и даром ясновидения. Ему девять лет. Его благословил Иисус Христос. Он прекрасно знает учение Христа о Царстве Небесном, и это учение доверил нам тоже. Четыре дня тому назад Иисус Христос прошел по дороге перед нашим дворцом. Он направлялся в Иерусалим. На наших глазах, на глазах большого количества людей он исцелил много калек, слепых, глухих, немых, парализованных. И когда Он увидел Амон-Pa, сказал своему ученику — "Вот ангел Божий", и еще назвал его "Своим маленьким пастухом". Он исцелил меня своим огнем сердца, который принимал от Господа Иисуса Христа! Надеюсь, вам теперь все ясно, четвертовластник? — Августа дала понять Антипе, что она чувствует его недоброжелательность.
Жена Понтия Пилата с напряжением слушала, что говорит Августа. Лицо ее вдруг исказилось от боли, она яростно набросилась на мужа и начала колотить его кулаками в грудь.
— Зачем ты погубил Этого Праведного Человека, Сына Божия! — плакала она и не переставала колотить мужа в грудь. — Ведь говорила я тебе, что видела Его во сне, лицо Его светилось, Он возвышался в небесах. Он вправду был Сыном Божьим. Почему ты передал Его озлобленной толпе для наказания, этим неразумным и корыстным священникам и книжникам? Скажи всем, за что ты распял Его? Скажи, скажи…
И женщина упала в обморок.
Приглашенные заволновались. Сразу появились бородатые врачи дворца, которые привели женщину в чувство.
Августе и Юстиниану показалось, что происходит какое-то недоразумение.
Августа обратилась к Пилату:
— Скажите, прокуратор, кого это распяли на кресте?
Прокуратор не ответил.
Тогда спросил Юстиниан:
— Прокуратор, вы распяли Иисуса Христа?!
Прокуратор развел руками, мол, причем тут я, и в его голосе зазвучало самооправдание:
— Народ так требовал!
Жена его, которая только что пришла в чувство, возмутилась еще больше и снова набросилась на него:
— Да, да, это было твое право… Ты мог отпустить Его, ибо Он был праведный… Ты же прокуратор… Но ты трус, трус… Ты испугался этих гнусных первосвященников… Ты убийца Господа… — женщина говорила обрывками, плача и нанося удары кулаками мужу.
Герод Антипа выступил защитником прокуратора.
— Он заслуживал наказания и получил его! — объявил он. — Этого потребовали первосвященники и народ. Что прокуратор мог сделать? Не станем же восстанавливать против себя всю Иудею из-за какого-то лжепророка?
