Льюис Кэрролл - Сильвия и Бруно
— Видите ли, если нам встретятся знакомые, будет довольно неловко, — пояснила она, — если Бруно они смогут увидеть, а меня — нет!
Через несколько минут Бруно вернулся; вид у него был очень расстроенный.
— С ним был его друзья, и он прогнали меня! — проговорил малыш. — Он спросили меня, кто я такие. Я отвечал: «Я — Бруно. А эти кто такие?» А он сказали: «Это — мой единокровный брат, а это — единокровная сестра. И никого больше нам не надо. Убирайся с глаз долой!» А я сказал: «Как же я могу убирать себя?» И добавил: «Если ты будете так шуметь, с вами никто не будет водиться! Это уфасно невежливо!» А он заявили: «Я тебе покажу, как со мной разговаривать!» И вытолкали меня на улицу! И захлопнули дверь!
— И ты так и не спросил, как пройти на ферму Хантера? — воскликнула Сильвия.
— Да там просто места не было для вопросов, — отвечал Бруно. — В комнате была просто ужасная теснота.
— Ну, три человека не могут заполнить комнату до отказа, — заметила Сильвия.
— А вот могут, еще как могут, — стоял на своем Бруно. — Но он занимал места больше всех. О, это был такой здоровенный толстяк, что его и с ног-то сбить невозможно!
На этот раз я решительно отказался верить Бруно:
— Ну, с ног сбить можно кого угодно, все равно, толстый он или тощий!
— А его сбить нельзя, и все тут, — возразил малыш. — Он просто-напросто поперек себя шире, и когда он лежит на боку, он даже выше, чем когда стоит. Потому-то его и нельзя сбить!
— А вот какой-то коттедж, — заметил я. — Пойду спрошу, не знают ли они дороги.
Впрочем, ходить было незачем: у дверей как раз стояла женщина с ребенком на руках, разговаривавшая с хорошо одетым мужчиной — фермером, догадался я, — собиравшимся в город.
— …когда на столе появляется выпивка, — говорил мужчина, — он просто теряет голову, этот твой Вилли. Так они сказали. Он буквально сходит с ума!
— Год назад я уже кричала им в лицо, что они врут! — упавшим голосом отозвалась женщина. — Но это, как видно, не помогло. Не помогло! — Тут она заметила нас и поспешно бросилась в дом, захлопнув за собой дверь.
— Не могли бы вы сказать мне, как пройти на ферму Хантера? — обратился я к мужчине, повернувшемуся к нам лицом.
— Я-то? Могу, сэр! — с улыбкой отвечал он. — Я и есть Джон Хантер, к услугам вашей милости. До фермы отсюда не больше полумили; как только дойдете до поворота, увидите дом — это она и есть. Моя добрая женушка как раз дома, если у вас дело к ней. А может, я тоже могу вам помочь?
— Благодарю, — отвечал я. — Я просто хотел договориться насчет молока. Наверное, мне лучше обратиться к вашей жене?
— Да-а, верно, — протянул он. — Она смыслит в этом лучше моего. Ну, прощайте, господин хороший. Всех благ вам и вашим дитятям! — добавил он.
— Почему он сказал «дитятям?» — удивленно заметил Бруно. — Правильнее сказать «вашему дитяте». Ведь Сильвия уже большая!
— Для него мы оба — дети, — отвечала девочка.
— А вот и нет! — стоял на своем Бруно. — Тогда он сказал бы «обоим милым малышам»!
— Как бы там ни было, он глядел на нас обоих, — возразила Сильвия.
— Но он наверняка заметил, что мы не одинаково милые! — настаивал Бруно. — По сравнению с тобой я просто урод! Правда, он не имел в виду Сильвию, господин сэр? — крикнул он мне на бегу.
Отвечать ему было незачем, поскольку буквально через миг он уже исчез за поворотом дороги. Подойдя поближе, мы заметили, что он, вскарабкавшись на ворота, с любопытством смотрит на поле, где мирно паслись конь, корова и козленок.
— Надо же, папа — Конь, мама — Корова, — пробормотал Бруно, — а их любимый малыш — Козленок! Право, это самая странная в мире семейка, которую мне доводилось видеть!
«В мире Бруно!» — вздохнул я. Да-да, у каждого ребенка, точно так же, как у взрослого, свой собственный мир. Может быть, в этом и кроется причина взаимного непонимания?
— Наверно, это и есть ферма Хантера! — сказала Сильвия, указывая на дом, стоявший на вершине холма, к которому вела проселочная дорога. — Никакой другой фермы поблизости не видно; значит, это и есть та самая, о которой вы говорили.
Да, я подумал об этом, когда Бруно взбирался на ворота, но никак не мог припомнить, чтобы я это говорил. Впрочем, как бы там ни было, Сильвия была права.
— Спускайся, Бруно, — проговорил я, — и открой нам ворота.
— Как здорово, что мы с вами, верно, господин сэр? — заметил Бруно, когда мы вышли в поле. Не будь нас, тот огромный пес вполне мог бы покусать вас! Не бойтесь! — прошептал он, взяв меня за руку, чтобы подбодрить. — Он не злой!
— Не злой… — как эхо повторила Сильвия, когда пес — огромный, величественного вида Ньюфаундленд — бросился к нам навстречу, закружился вокруг нас, учтиво приседая на задние лапы и приветствуя нас мягким веселым лаем. — Еще бы злой! Да он кроткий как ягненок! Ба, Бруно, узнаешь?! Да это же…
— Они самый! — воскликнул малыш и, бросившись к псу, обнял его за шею. — Ну, здравствуй, милый песик!
Мне показалось, что я любуюсь встречей двух беззаботных малышей.
— Но как же он здесь очутился? — удивился Бруно. — Спроси его, Сильвия. Я не умею…
И тут начался оживленный разговор на собачьем, который я, разумеется, не понял; я только догадался, что очаровательное создание, смущенно поглядывая на меня, шептало что-то на ухо Сильвии. Речь, как видно, шла обо мне. Сильвия, улыбаясь, отвечала ему.
— Он спрашивает, кто вы, — пояснила она. — А я ответила, что вы — наш друг. Он спросил: «Как его зовут?» Я сказала: «Господин сэр». А он в ответ: «Чушь!»
— А что означает чушь по-собачьи? — поинтересовался я.
— То же самое, что и по-английски, — отозвалась девочка. — Просто собака обычно произносит это полушепотом-полулаем. А ну, Нерон, скажи «чушь!»
И Нерон, радостно прыгая вокруг нас, веселым полушепотом-полулаем несколько раз повторил: «Чушь!» Да, я собственными ушами убедился, что Сильвия описала этот звук очень точно.
— А что же там, за этой длинной стеной? — спросил я.
— Фруктовый сад, — отвечала Сильвия, предварительно спросив Нерона. — Видите мальчика вон там, у дальнего угла забора? Вон он припустился наутек! Он, наверное, лазил в сад за яблоками!
Бруно бросился было за ним, но через несколько мгновений вернулся, поняв, что маленького воришку ему не догнать.
— Я не смог поймать его! — вздохнул малыш. — Просто я слишком поздно за ним погнался. У него все карманы набиты яблоками!
Король-Пес поглядел на Сильвию и что-то сказал по-собачьи.
— Конечно, можно! — отвечала девочка. — Как только нам это сразу не пришло в голову! Не огорчайся, Бруно, Нерон мигом догонит его! Но лучше я сперва сделаю его невидимым. — И она опять порывисто сняла свой Волшебный Медальон и принялась размахивать им над головой и спиной пса.
— Скорей, скорей! — нетерпеливо воскликнул Бруно. — Догоняй его, милый песик!
— Ах, Бруно! — укоризненно заметила девочка. — Зачем ты торопишь его! Я ведь еще не закончила хвостик!
А Нерон тем временем уже мчался по полю, словно борзая. Он и впрямь стал невидимкой, если не считать хвоста, стрелой летевшего по воздуху, словно метеор, и в считанные секунды настиг маленького воришку.
— Он схватил его за ногу! — испуганно воскликнула Сильвия, с напряженным вниманием наблюдавшая за погоней. — Ну вот, Бруно, теперь нам незачем спешить!
И мы не спеша направились через поле прямо к перепуганному мальчишке. Несмотря на все мои «феерические» приключения, мне никогда еще не приходилось видеть ничего более странного. Мальчишка отчаянно дергался и вырывался, и лишь его левая нога, казалось, намертво прилипла к земле. Ее вроде бы ничто не держало, но чуть позади нее в воздухе забавно помахивал неизвестно откуда взявшийся хвост — знак того, что Нерон воспринимал происходящее как увлекательную игру.
— Что с тобой? — строгим тоном спросил я.
— Наверно, свело судорогой ногу, — пробормотал воришка. — А мне давно пора идти спать! — И он громко заревел.
— А ну-ка, покажи! — решительным голосом проговорил Бруно, подходя к нему. — Откуда у тебя эти яблоки, а?
Мальчишка поглядел на меня, но, видно, посчитал, что на меня нечего обращать внимание. Затем он взглянул на Сильвию; с ней тоже можно было не церемониться. И тогда он расхрабрился: «Яблочки есть, да не про вашу честь!» — вызывающе отвечал он.
Сильвия удивилась и обратилась к невидимому Нерону:
— Прижми-ка самую капельку посильней! — прошептала она. Истошный вопль перепуганного воришки ясно показывал, что Нерон отлично понял ее.
— Что такое с тобой? — спросил я. — Может, ногу больно?
— И будет еще больней, — заметил Бруно, до тех пор, пока не отдашь яблоки!
Вор, по-видимому, понял, что деваться некуда, и начал грустно вытряхивать из карманов яблоки. Дети, стоя чуть поодаль, наблюдали за ним, а Бруно приплясывал, слыша вопли и всхлипывания беспомощного пленника Нерона.
