Мансур Афзалов - Узбекские народные сказки. Том 2
– Довольно, таксыр (таксыр – господин), довольно, – сказал Каль. – Теперь везде загорелся огонь.
Падишах повел Каля во дворец и устроил пир.
После пира падишах приказал конюхам седлать двух коней и принести соколов.
– Поедем, Каль, охотиться.
Задумал падишах убить Каля далеко в безлюдной степи, чтобы он никому не рассказал про собаку.
Вдруг из-под ног лошади вылетел фазан.
Спустил сокола падишах. Сокол полетел в другую сторону.
Спустил Каль своего сокола. Сокол схватил фазана и принес Калю.
А сокол падишаха сел на дерево. Сколько падишах ни звал сокола, тот не летел к нему на руку.
– Ох, я устал, – пожаловался падишах. – Дай мне, Каль, твоего сокола, а ты позови моего.
Каль сказал заклинание, и птица сразу села ему на руку.
Падишах уже взялся за рукоятку меча, чтобы убить Каля.
А Каль знал все мысли падишаха.
– О, великий шах, – остановил Каль свою лошадь. – Тут живет моя матушка. Я хочу сказать ей два слова.
Когда подъехали к хижине, Каль шепнул заклинание и кликнул свою мать.
Вышла такая красавица, что небо и звезды спорили из-за ее красоты. Падишах, как увидел ее, чуть не упал с лошади.
– Кто это? – спросил, еле дыша, шах. – Это моя мать, – ответил Каль.
– Отдай мне ее в жены. Проси все, что хочешь.
– Напишите завещание, что я после вашей смерти ваш наследник, тогда согласен.
Падишах вернулся во дворец, написал завещание и отдал Калю. Отпраздновали свадьбу, выдали за падишаха мать Каля.
Когда падишах вошел к невесте, он увидел – сидит старушка. Выскочил падишах и набросился на Каля:
– Эй, Плешивый, это ты все натворил! Пока я тебя не убью, мне нет от тебя спасения.
Замахнулся на Каля саблей, но тот прочел заклинание и дунул. Падишах упал мертвый.
Стал тогда плешивый Каль правителем государства.
Перевод М. Шевердина.
ОБИДЧИВЫЙ МУЛЛА
Шел почтенный мулла в базарный день по улице Бухары. Проходивший мимо дехканин нечаянно толкнул его.
– Проклятие твоему отцу, черная кость! – крикнул мулла. – Не» видишь, что ли, кто идет?
– Вижу, – ответил дехканин, – невоспитанного невежду!
– Ах, вот как! Ты меня, уважаемого настоятеля мечети, посмел назвать невеждой. Идем к казию, – заявил мулла.
Оказавшийся поблизости кузнец подошел и спросил: – О чем вы спорите? Мулла с обидой сказал:
– Он оскорбил меня, назвал невеждой. Веду его к казию. Кузнец удивился:
– Что вы, почтенный мулла, развесили уши, словно ишак, и слушаете всякие разговоры?
Мулла схватил кузнеца за шиворот и завопил:
– Ага, ты меня назвал ишаком. Идем к судье!
Услышал крик в своей мастерской ткач и вышел на улицу посмотреть, что случилось.
– Почтенный мулла, куда вы ведете дехканина и кузнеца? – спросил он.
В ярости мулла закричал:
– Я веду их к судье за то, что один назвал меня невеждой, другой – ишаком.
– Разве подобает уважаемому человеку кидаться на людей, точно собаке, проглотившей иглу? Отпустите их и идите по своим делам.
– Ты меня, почтенного настоятеля, назвал собакой! – крикнул мулла и потащил ткача к судье вместе с дехканином и кузнецом.
Идут они, спорят, а навстречу им шагает Алдар Куса.
– Что случилось, достопочтенный мулла? – спрашивает.
– Один меня назвал невеждой, другой – ишаком, третий – собакой. Веду их к казию. Всыпят каждому по двадцать палок, будут знать, как оскорблять лицо духовного звания.
Покачал только головой Алдар Куса и сказал:
– Эх, мулла, мулла, разве почтенные люди мечутся по базару, точно кабаны в своих камышовых зарослях?
– А, – зарычал мулла, – по-твоему я еще и свинья?
Он выпустил из рук дехканина, кузнеца и ткача и бросился на Алдар а Кусу.
Но Алдар Куса не дал себя схватить. Увернулся он и побежал. Мулла за ним. Но где было толстому, неповоротливому мулле угнаться за быстроногим хитрецом! Споткнулся мулла и упал лицом в грязь.
А дехканин, кузнец и ткач только посмеялись немного, плюнули, не стали дожидаться, когда мулла выберется из грязи, и пошли по своим делам.
Перевод М. Шевердина.
ПОКЛЕП
Был когда-то в городе Бухаре царь по имени Хондархон. Сам он городом не правил, а доверил это дело своим визирям. Главным из них был визирь Касым, который отличался невероятной жестокостью, за что народ дал ему прозвище Палач. Но царь во всем доверял этому визирю, слушал его советы и делал все, что он хотел. По первому слову визиря Касыма царь мог приказать казнить любого человека.
В те времена в Бухаре жил один молодой человек. Звали его Махамаджоном. Родители его давно уже умерли, и он все подумывал о том, как бы устроить свою жизнь. Ему приглянулась девушка Камиляхон, дочь знатного богача, и он заслал к нему сватов. Получив согласие родителей, Махамаджон отпраздновал свадьбу и зажил с женой счастливой жизнью. Семь лет прожил он с молодой женой в дружбе и согласии. Но мало-помалу в душе Махамаджона нарастало чувство обиды: у них не было детей.
И вот однажды Махамаджон высказал свое недовольство жене:
– Послушай, жена! Живем мы с тобой давно уже, а детей у нас нет. У всех моих сверстников есть дети, а они женились после меня. Когда я увижу кого-нибудь из них на улице с ребенком на руках, у меня больно щемит сердце. Мне стыдно людям в глаза смотреть. У всех моих товарищей в доме шумно, весело, а мне и дома сидеть не хочется, надоела тишина. Я надумал уехать. Поеду путешествовать со своими друзьями. Мы поедем далеко, пробудем долго, года три. Ты меня жди. Если ты не станешь ждать и выйдешь замуж за другого, я буду очень недоволен.
Махамаджон оставил дома много припасов и всякого добра, чтобы жене на три года хватило.
– Смотри, без меня не посмей даже за порог перешагнуть! – сказал он жене на прощанье и отправился в путь.
Вскоре жена почувствовала, что у нее будет ребенок. Ровно через девять месяцев и девять дней после отъезда мужа у нее родился сын. Счастливая мать стала кормить и воспитывать своего сына. Она очень хорошо ходила за ребенком: ласкала, лелеяла и неусыпно следила за ним.
Прошло два с половиной года с тех пор, как уехал ее муж. Однажды вечером она сидела у колыбели и убаюкивала мальчика. Ей вспомнились слова мужа, и она стала напевать песенку:
У постельки я сижу,
На сыночка я гляжу,
Тихо песенку пою:
Баю-баюшки-баю!
Спи, мой мальчик, баю-бай!
Спи, мой милый Карабай!
Спи спокойно, дорогой!
Спи, сыночек мой родной!
Охраняю твой покой!
И тебя, сыночек мой,
Берегу я, как тигрица
Бережет своих тигрят.
Стерегу я, как орлица
Стережет своих орлят.
Твой отец пропал без вести,
Вся душа по нем изныла.
Все мне здесь теперь немило.
Спи, сыночек, баю-бай!
Спи, мой милый Карабай!
Спи, мой милый Карабай.
Я сижу у колыбели,
Тяжко мне и клонит ниц,
Злые думы одолели,
Сон бежит с моих ресниц.
Я все думаю о муже.
Мне никто другой не нужен,
С нетерпеньем жду я друга.
Убаюкав ребенка, Камиляхон склонила голову над колыбелью и вскоре сама заснула. Во сне она увидела мужа. Снится ей, будто бы приехал Махамаджон, стучит в калитку и зовет ее. Она выбежала во двор, открыла калитку и выглянула на улицу. Смотрит – Махамаджон завяз в грязи и кричит ей: «Где ты там? Никак не дозовешься. Хотел войти – калитка закрыта; пошел к воротам, да увяз в грязи. Иди сюда, помоги, тащи меня за руку!»
Камиляхон схватила мужа за руку, стала тянуть и сама свалилась.
Тут Камиляхон вздрогнула и проснулась. Смотрит – в комнате уже светло, а сама она сидит, склонив голову над колыбелью. Значит, как укачивала ребенка, так и заснула. «Что это за сон? – подумала женщина. – Кто бы мог объяснить мне его значение? Кому же я его расскажу? Ведь муж сказал, чтобы я сидела дома и не смела даже через порог перешагнуть».
Она вскипятила чай, расстелила дастархан и только хотела выпить пиалу чаю, как вдруг раздался стук в ворота.
«Кто бы это мог быть?» – подумала Камиляхон и, подойдя к калитке, спросила:
– Кто там?
– Это я, откройте!- послышался чей-то женский голос.
Камиляхон открыла калитку и выглянула на улицу. Оказывается, это пришла соседка старуха Мастура.
Эта старуха и раньше, еще до отъезда Махамаджона, всегда следила за его женой, ходила за ней по пятам, а теперь тоже не оставляла ее в покое. На словах она старалась показать, что любит ее и жалеет, но в душе была ее злейшим врагом.
– Заходите, мамаша! Попейте со мною чаю, – сказала хозяйка.
