Антон Евтушенко - У ручья Черешневого леса (сборник)
– Ой, ну можно подумать! – возмутился котёнок, немножко расстроившись, что енот так быстро сдался.
– Твоя очередь! Показывай! – передал енот эстафету по кругу.
Но котёнок не успел показать. В окошко вдруг требовательно постучались и друзья мгновенно притихли.
– Кто та-аам? – жалобно пискнул енот и по ту сторону послышался птичий клёкот.
– Это голубиная почта! – воскликнул котёнок и в три прыжка оказался у окошка.
Он приоткрыл скрипучую створку, и внутрь ворвались клубы пара, повеяло ледяным дыханием. Енот заёрзал на месте и поближе придвинулся к пышущей жаром печурке. След голубя уже и простыл, но на подоконнике он оставил скрученную в трубочку газету.
– Лесные ведомости, – прочитал название котёнок, развернув трубочку в тоненькие серые листы, где убористым жирным шрифтом излагалось о последних новостях в Черешневом лесу.
– А «Вестника шкипера» нет? – уточнил енот, подкидывая сухое полено в огонь.
– А ты его выписываешь? – хихикнул котёнок и с благонравной рассудительностью сам ответил за енота: – Похоже, что нет. Так отчего же ему быть?
Енот задумчиво почесал макушку и неуверенно предположил:
– А вдруг…
– Само очарование! – умилился котёнок и тут же углубился в чтение новостей.
Пока енот раздумывал обижаться ему на такое заявление или нет, воинственный клич огласил норку, что заставило обезумевшего от страха енота продемонстрировать «страуса». И всё-таки пять последних вечеров за игрой в «крокодила» даром не прошли: сходство было поразительным. Но на поверку воинственный клич оказался писком восхищения, который принадлежал…
– Котёнку, – слабым дрожащим голосом заметил енот. – А не пора ли котёнку чуть поубавить громкость? Я подумал, что на нас напало племя амазонок.
– Это решительно невозможно! – просиял котёнок. – Енотик, миленький, ты только посмотри! – и котёнок, заливаясь безудержным весельем, ткнул коготком в крошечную заметку на последней полосе газеты.
Енот нацепил на нос очки в тонкой оправе и важно зачитал вслух:
Для участия в программе «Заметки натуралиста», проходящей в ближайшие выходные в Черешневом лесу, киносъёмочная группа ищет на главную роль рыси – рысь. Требования к рыси: без вредных привычек, с высшим образованием, без дефектов рррр-речи. Наличие кисточек на ушах приветствуется и поощряется молоком. В случае удачных кинопроб солидный гонорар в размере 1 килограмма карамелек ГАРАНТИРУЕТСЯ. Конкурсный отбор проводит режиссёр Котофф по будням с 2-х до 5-и в вагон-ресторане скорого поезда Москва – пос. Черешневка, стоящего на запасном пути № 1
– Я буду участвовать, понимаешь! – пискнул котёнок и заискивающе посмотрел другу в глаза.
– Но-оо… ты же не рысь! – запротестовал енот.
– Я ррр-рысь, – зарычал котёнок и добавил, тихонечко мяукнув: – Только маленькая!
Узкоколейка в округе была одна, но где-то между Черешневым и Берёзовым лесом у неприметного домика красного кирпича с деревянным частоколом и зелёными ставенками, она расходилась на несколько, образуя крошечную станцию по названию близлежащего посёлка Черешневка. Здесь же сутулилась, в лохмотьях облезшей краски, потрёпанная временем, водонапорная башня, снабжающая посёлок питьевой водой. Свистки паровозов часто оглашали округу, но длинные вереницы товарных поездов, гружённые углём, рудой, древесиной и торфом, никогда не останавливались. Здесь не было переезда и даже семафора: впереди до самого моря дорога была свободна, и ничто не могло стеснить движение чугунных скороходов.
Именно поэтому скорый литерный поезд Москва – пос. Черешневка, прибывший на станцию часом ранее, был особенный. Он был пассажирским. Состав стоял на запасном пути номер один, выпуская из-под колёс шипящие струи пара. Машинист в бушлате с поднятым воротником ходил вдоль вагонов и с деловитым видом постукивал молоточком по механизмам, проверяя на слух их исправность. Вагонов было всего шесть, не считая локомотива, который тянул их за собой. Предпоследний выгодно выделялся от остальных своим окрасом: он был не традиционно-зелёным, а красным и на его боку белой краской под трафарет было гордо выведено «РЕСТОРАН». Салон вагона-ресторана был ярко освещен не то газовыми фонарями, не то электрическими лампами накаливания, и из его уютных окошек мягко струился тёплый свет, падая на пушистое покрывало из снега.
Гламурный котик с блестящей шёрсткой черепаховой трёхцветной окраски, известный кинобогеме прежде всего, как успешный и талантливый режиссёр Котофф, сидел за роскошным столом в сатиновых нарукавниках и курил в мундштуке тонкую сигарету с изысканным ароматом. Этого требовал контракт: Котофф всегда и везде непременно должен быть галантным, ослепительным, искромётным, модным и немножко вульгарным. Но совсем чуть-чуть, чтобы оттенять лёгким изъяном своё совершенство.
На столе, покрытом красной атласной тканью, стоял зажженный свечной канделябр, а под ним на пузатой тарелке белого фарфора сгрудились крошечные тарталетки с морепродуктами: икрой, балыком, королевскими креветками, омарами, устрицами. Рядышком стояла аккуратная фигурная бутылочка с этикеткой «Молоко» и добродушной коровкой, жующей сочную травку на альпийском лугу. К яствам и напиткам столичный режиссёр не притрагивался, а с непринуждённым видом копался в бумажных анкетах, время от времени делая на полях необходимые пометки чернильным прибором, и посматривал исподлобья на взбудораженного котёнка, томившегося в ожидании по ту сторону стола.
Узрев на себе очередной взгляд Котоффа, котёнок сделал книксен, а потом и реверанс. Мохнатые брови режиссёра взметнулись вверх, он отложил бумаги в сторону и важно произнёс:
– Экземплярчик конечно мелковат, – он сделал паузу и пустил лёгкое облачко дыма в потолок.
– Я мелкий! – согласился котёнок. – Но зато могу выпускать коготки и ррр-рычать, когда надо!
– А когда надо? – лениво поинтересовался Котофф, недовольный тем, что его паузу расценили, как возможность встрять со своей никому не нужной репликой.
– А вот, например, сейчас! – и с этими словами котёнок запрыгнул на стол и зашипел на самодовольного режиссёра.
Енот, который с котёнком всегда был «не разлей вода», сейчас тихонько наблюдал за происходящим через приоткрытую дверь тамбура. Он схватился лапами за голову и в ужасе закрыл глаза. Что сейчас будет! Теперь котёнка ни за какие коврижки не возьмут на кинопробы. Подобной выходки именитый режиссёр не потерпит. Но к удивлению енота, он услышал радостный возглас Котоффа.
– О-оо, какой типаж! Какая харизма! То, что надо!!
Енот приоткрыл сперва один глаз, потом второй и не поверил тому, что увидел. Котофф восхищённо аплодировал котёнку.
– Я беру эту рысь! Она мелкая, но с характером! – говорил припеваючи Котофф, совершенно забыв про свою напускную важность. Он даже предложил котёнку молока, но тот любезно отказался, ссылаясь на непереносимость лактозы.
– Ах, до чего всё замечательно складывается, – радовался режиссёр, но вдруг сник, погрустнел и даже как-то ссутулился. – Спору нет, рысь отменная, в масштабе, что надо, – пояснил он. – Но для заметок натуралиста маловато. Вот разнорядочка от Любимцева пришла, – и он указал на стол с бумагами. – Нужна ещё и панда. А где её сыскать? – и он горестно всплеснул лапами.
– Есть такой зверь! – засиял котёнок и поманил енота, который жался за дверью. – Будет рысь, будет и панда!
Котёнок склонил мордочку набок, прищурился и неожиданно выпалил:
– Ну точно выдра, и к гадалке не ходи!
– Тьфу ты, какая выдра? Опять ты не угадал, – расстроился енот. – Я показывал розового фламинго.
– Ой, знаешь, а так на выдру похож, – захихикал котёнок и обнял разобиженного енота.
Они сидели перед полыхающим огнём в норке у ручья и грели озябшие лапки. На печке шумел чайник.
– А всё-таки, славненько мы поиграли в «крокодила», – подмигнул котёнок еноту.
– Да, из тебя вышла отменная рысь! – улыбнулся полосатый зверь.
– А из тебя – панда!
И они оба расхохотались. В окошко настойчиво зацарапали коготком.
– А вот и газеты! – обрадовался котёнок и принял через окошко голубиную почту.
Засвистел чайник и друзья, бросив корреспонденцию прямо на полу, убежали заваривать чай и откупоривать банку с вареньем.
Среди серых газетных листов «Лесных ведомостей» – «Вестника шкипера» так и не обнаружилось (а вдруг?), зато лежал плотный запечатанный сургучом конверт с пометкой
«От Павла Любимцева, ведущего телепрограммы „Заметки натуралиста“»
