Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей 4: Воспитание принца
— Я должна увидеть его, Свенка.
— Но если ты не знаешь, где он, как ты узнаешь, куда лететь?
«Все всегда возвращается к этому вопросу», — устало подумала Сив. Как же узнать, где ее птенец? Потом у нее появилась идея.
— Я должна снова выдать себя за пестропера. Кто знает больше о каждом существе в Ниртгаре, чем пестроперы? — Она не стала дожидаться ответа Свенки. — Они все время перелетают с места на место. Они повсюду в этом королевстве. Они все видят и все слышат.
— Но они не спешат расставаться со своей информацией, Сив. Я точно это знаю. Спроси их о том, где плавает селедка, и они потребуют за это плату — клок моего меха, ус, зуб, который может у меня выпасть. Они жадные.
Хитрая искорка загорелась в карих глазах Сив. Она наклонила голову и посмотрела на Свенку. Свенка сразу все поняла:
— О нет, Сив! И ты туда же!
— Всего один маленький усик, пожалуйста, Свенка. И взгляни-ка на этот шарик меха, который Вторая отрыгнула сегодня утром.
— Фу, какая отвратительная гадость! Забирай ее, на здоровье.
— О, спасибо тебе, Свенка! Спасибо!
— Не благодари меня, благодари Вторую. Да, можешь выдернуть один усик. Иди сюда и выдергивай сама, но поскорей. Мне все это по-прежнему не нравится, Сив.
— Я знаю. Наверное, все это большая глупость. Глаза Свенки сверкнули.
— Нет, Сив. Любить ребенка — никогда не глупость, даже если ты не можешь увидеть его. Я понимаю, — Свенка подняла свою огромную лапу и со всей нежностью прикоснулась к плечу Сив.
Сив не потребовалось много времени, чтобы собрать еще несколько пестрых побрякушек и обвесить себя ими. Она нашла более или менее хорошо сохранившееся сине-черное перо баклана и высохший кусок рыбьего хвоста, после чего с помощью Свенки прикрепила их к своим перьям. Когда они закончили, Сив осторожно ступила на край льдины и посмотрела вниз, на свое цветистое отражение в спокойной, чистой воде:
— Великий Глаукс, ну и вид!
— Ты похожа на кого угодно, но не на королеву. Никто не распознает в тебе королевскую особу, — сказала Свенка.
— В этом весь смысл, — ответила Сив.
— Так ты готова лететь?
— Почти.
— Что значит «почти»? Я же сказала тебе, что пестроперы собираются на острове в устье фьорда как раз в это время года. Если ты не хочешь разминуться с ними, лучше поспеши.
— Я хочу, чтобы кое-что произошло до того, как я улечу, — сказала Сив, глядя прямо в глаза Свенке. Медведица была явно озадачена:
— Что же это, Сив?
— Я хочу, чтобы ты дала Первому и Второй имена.
— Правда? — теперь Свенка была в совершенном недоумении. — Но почему?
— Потому что ты очень их любишь, как и я, и ты не будешь любить их больше или меньше в зависимости от того, есть у них имена или нет. Они хорошие медвежата. Они смогли примириться с моим образом жизни, достаточно мрачным. Они уже зовут меня тетей. Ты же слышала их вчера, когда они съезжали в воду с твоей спины.
Свенка кивнула, и слезы полились из ее глаз. Сив была права. Медвежата заслужили свои собственные имена.
— Тогда мы должны провести церемонию Наречения, — сказала Сив.
Свенка мысленно вздохнула: ох уж эти совы с их вечными церемониями! Неужели недостаточно просто дать детям имена? Нет, с совами, особенно с Сив, ничего никогда не было достаточно. Белая медведица помнила, как после смерти своей любимой служанки Миррте, убитой хагсмарами, Сив взобралась на голову Свенки с белым пером Миррте в когтях и спела прекрасную песню. А потом объяснила Свенке, что это была часть совиной Последней церемонии. Когда какая-нибудь сова умирает, сочиняется специальная песня для этой церемонии. В песне вспоминают покойную и выражают надежду, что она нашла путь в глаумору, совиный рай. И теперь Свенка растолкала своих сонных, напившихся молока медвежат, чтобы церемония Наречения могла начаться.
Вторая несколько раз моргнула своими огромными темными глазами:
— Тетя, что ты с собой сделала? Ты такая красивая сейчас!
— Ох, это просто так веселее, дорогая.
— Мы собираемся сейчас дать вам имена, — нежно сказала Свенка.
— Имена? Что такое имена? — спросил Первый.
— Имена, которыми мы будем называть вас.
— Но меня же уже зовут Первый, а ее — Вторая.
— И между прочим, я тоже хочу побыть Первой, для разнообразия.
— Но я не хочу быть Вторым!
— Никто из вас не будет больше Первым или Вторым. Ты будешь Анкой, — сказала Свенка, кивнув дочери. — А ты, — она повернулась к сыну, — станешь Рольфом.
— Рольф! — произнес медвежонок с огромным удовольствием. — Ррррррольф! — Он прорычал свое имя. — Мне нравится!
— Ааааанкаааа! — широко раскрыв пасть, провыла Анка, позволив звуку погулять по ее пасти и глотке. — Аааанкаааа!
— Теперь тихо, дорогие, — сказала Сив, взобравшись на голову Свенки, — я спою вам песню, которую мы, совы, всегда поем на церемонии Наречения, когда у нас рождаются птенцы. Я немного изменю слова, чтобы песня подошла для медвежат:
В этих мутных, мощных водах,
Среди хлада льда морей,
Дети Свенки, на свободе
Вырастайте поскорей!
Укрепите силы духа,
На воде и на земле.
Будьте лучшими из лучших
В этой северной стране.
Вам, мощнейшим из животных,
Всяк соперник по плечу:
Я медведь, я всех сильнее,
Всех противников пожруI
И, как мама ваша, будьте
В делах сердца похрабрей.
Дорогие Рольф и Анка,
Вырастайте поскорей!
И Сив покинула медвежью семью и направилась к устью залива, где, как сказала ей Свенка, каждый год в канун весеннего солнцестояния собирались пестроперы.
Глава VI
Собрание пестроперов
Сив услышала пение ледяных арф, когда приблизилась к тому месту, где собрались толпы пестроперов. Она нервничала, хотя и знала, что пестроперы не слишком любопытны. Из их клювов не вылетали слова о том, кем они были и откуда пришли. Это было частью их культуры, частью жизненного пути пестропера. Каждый из них по какой-то причине в свое время покинул семью и место, которое звал домом, и поэтому расспрашивать пестропера о его прошлом считалось страшным преступлением. Их жизнью было путешествие. Они считали себя свободными от верности какому-либо клану, королевству или дуплу. Слова «свободный» и «свобода» встречались во многих их песнях. Чаще всего они путешествовали в одиночестве или маленькими стаями, члены которых постоянно менялись. Так что, хотя они и считались одиночками, подобно белым медведям, пестроперы собирались несколько раз в год, чтобы встретиться и спеть вместе.
Дар к сочинению песен и прекрасной музыки — единственное, что объединяло всех пестроперов.
Самыми одаренными пестроперами были белые совы. Подлетев поближе, Сив ясно услышала, как одна из них поет под прекрасные текучие звуки ледяной арфы. Это была печальная, пронзающая душу песня:
Улетай со мной,
Раздели мое одиночество.
Улетай со мной,
Прекрати мою боль.
Улетай со мной этой ночью.
Улетай со мной,
Я найду перья для твоего гребня.
Улетай со мной в рассвет,
Улетай со мной в пустоту.
Мы оставим дома позади,
Улетим в места, где нас не найдут
Улетай со мной сейчас,
Я не могу ждать.
Улетай со мной,
Не сомневайся.
Я хочу парить над крутым берегом,
Где над морем поднимается пар.
Я хочу преодолеть острые горы,
Я хочу увидеть другую сторону.
Мы будем чистить друг другу перья
В лунном свете.
Улетай со мной.
Мы проснемся в снегу
И помчимся туда, где всегда дует ветер.
Полетели со мной!
— Красиво, не правда ли? — Совка с бакенбардами опустилась на край ледяной гряды рядом с Сив.
— О да, — ответила та.
Песня пробудила в ней новую волну чувства одиночества. Как же она скучала по своему возлюбленному Храту и птенцу, которого никогда не видела, а теперь еще и по Свенке с медвежатами! Никогда в жизни она не чувствовала такого одиночества. Какая ирония в том, что пестроперы, покинувшие свои семьи и дупла, так красиво поют об одиночестве.
— Никто не умеет петь так, как белые совы. А эту зовут Снежная Роза, — совка с бакенбардами кивнула на белую сову, только что закончившую петь. — Надеюсь, она споет «Небо слез». Дождись этой песни. Она потрясет тебя.
