Уильям Николсон - Побег из Араманта
Обугленный хлеб выпал из руки мальчика.
– Вот и хорошо, – обрадовался дворник. – Пожалуй, я сначала полюбуюсь, а потом уберу его.
Кестрель была уже далеко, и брату пришлось догонять ее со всех ног.
– Скоро мы будем обедать? – спросил Мампо.
– Заткнись ты! – отмахнулась девочка.
Пересекая главную площадь, дети услышали, как на высокой башне дворца колокол звучно пробил два раза: «Бомм! Бомм!» Это значило, что их одноклассники уже вернулись за парты, а господин Бач, должно быть, как раз отмечал в журнале троих прогульщиков. И разумеется, вычитал новые баллы. Беглецы прошли сквозь белую двойную колоннаду, окаймлявшую верхний ярус, и двинулись вниз по ступеням.
На пятом ярусе Мампо внезапно затормозил и объявил, усевшись прямо на каменную лестницу: – Есть хочу.
Кестрель и ухом не повела. Она продолжала спускаться, и Бо держался рядом. Мампо хотел пойти за ними, но голод пересилил все прочие чувства и мысли. Мальчик обхватил колени руками. Ему безумно хотелось кушать.
У подножия Поющей башни Кесс наконец остановилась. Маленькую мятежницу по-прежнему трясло от злости, стоило ей вспомнить утреннюю контрольную Пинпин или насмешки господина Бача. Девочке страшно хотелось нарушить удушающе – безупречный порядок Араманта, рассердить, возмутить, сломать – неважно, кого или что, лишь бы взорвать изнутри эту гладко прилизанную красоту. Хотя бы на краткий миг. Кестрель попала в беду и нуждалась в друге, вот почему она оказалась у Поющей башни. Но только здесь беглянка поняла, как намерена поступить.
И поняв, начала взбираться наверх.
– Не надо! – тревожно окликнул Бомен. – Тебя накажут. Упадешь. Разобьешься.
А мне плевать.
Оказавшись на помосте, она продолжала карабкаться – теперь уже на саму башню. Это было нелегко: постройка раскачивалась на ветру, ноги девочки поминутно скользили на покосившихся опорах между трубами. Однако гибкая и крепкая школьница взбиралась все выше и выше, прижимаясь к прохладному металлу.
– Эй ты! – послышалось с верхнего яруса. – Слезай немедленно!
Какой-то чиновник в алом заметил нарушительницу и торопливо побежал по ступеням. Наткнувшись на сидящего мальчишку, взрослый помедлил, чтобы допросить его.
– Ты чем это занимаешься? Почему не в школе?
– Есть хочу, – пожаловался Мампо.
– Есть? Да вы только что обедали!
– А я нет.
– Значит, сам виноват. Все дети обедают на часовой перемене.
– Знаю, – откликнулся бедняга. – Только я все равно голодный.
Тем временем Кестрель добралась до горла башни, где и обнаружила кое-что интересное. В широкой металлической трубе была прорезана щель, а над ней темнела загадочная гравировка: стрела, указывающая вниз, и рисунок в виде буквы «S» – только хвостик у иероглифа загибался кругом и накрывал вершину.
Добежав до подножия Поющей башни, чиновник в алом резко окрикнул Бомена:
– Эй, парень! Что она вытворяет? Кто это?
– Это моя сестра.
– А ты кто?
– Я ее брат.
Сердитый дядька слегка напугал Бо, а когда мальчик нервничал, то говорил очень и очень разумно. Сбитый с толку чиновник задрал голову и гаркнул:
– А ну спускайся, негодница! Сейчас же! Что ты себе позволяешь?
– Понго! – крикнула та, продолжая карабкаться.
– Что-о? – изумился взрослый. – Что она говорит?
– Понго, – повторил Бомен.
– Это она мне?
– Трудно сказать, – пожал плечами школьник. – Может, и мне.
– Так это же я к ней обратился. Я велел спускаться, а она ответила: «Понго»!
– Наверное, решила, что вас так зовут.
– Еще чего. Нет такого имени – «Понго».
– Ну, я об этом не знал. Может, и она не знает.
Запутавшийся взрослый опять запрокинул голову – Кестрель почти достигла вершины – и проорал:
– Эй, это ты мне сказала?
– Понго пооа-пооа помпапрун! – отозвалась нарушительница.
Чиновник обернулся к мальчишке, перекосившись от праведного возмущения.
– Слышал? Ты слышал! Вот наглость! – И он снова закричал: – Быстро вниз, а не то донесу!
– Вы и так на нее донесете, – робко, но вполне рассудительно вставил Бомен.
– Разумеется, – откликнулся взрослый. – Хотя если она не спустится, донесу еще больше. – Он опять повысил голос: – Эй! Я потребую, чтобы у твоей семьи отняли баллы!
– Бангаплоп! – откликнулась Кестрель.
Она как раз поравнялась с одним из огромных кожаных черпаков; грубое слово промчалось вниз по трубам и вылетело из рожков секундой позже и странно искаженным:
– Банг-анг-анга-плоп-оп-п!
Бунтарка сунула голову прямо в совок и крикнула:
– Сагахог!
И рожки протрубили гулко:
– САГ-АГ-АГ-А-ХОГ-Г-Г!
Мужчина в алом плаще побледнел от возмущения.
– Эта малявка помешает послеобеденному заседанию, – ужаснулся он. – Чего доброго, в Коллегии услышат!
– Помпа-помпа-помпапрун! – воскликнула девочка.
– ПОМП-П-ПА ПОМП-П-ПА ПОМП-П-ПА-ПРУ-У-УН! – прогрохотала Поющая башня.
Между тем из Коллегии экзаменаторов выскочили высокие чиновники в развевающихся белых одеждах – посмотреть, кто осмелился нарушить их послеобеденный покой.
– НЕНАВИ-И-ИЖУ ШКОО-ОО-ООЛУ! – разносилось над ареной. – НЕНАВИ-И-ИЖУ ОЦЕ-Е-ЕНКИ!
Экзаменаторы окаменели.
– Она спятила, – сказал один. – Совсем свихнулась.
– Уберите ее! Послать за городовыми!
– Я не буду стараться бо-о-ольше! – надрывалась Кестрель. – Не буду тянуться вы-ы-ыше! Не хочу быть завтра-тра-та-ра-ра лучше, чем сегод-ня-ня-ня!
На площади росла толпа зрителей, привлеченных необычным шумом. Среди белых колонн появились коричневые платьица и костюмы: это группа учеников, посещавших Зал Достижений, высыпала наружу послушать Кестрель. А арену все оглашали отчаянные вопли:
– Я не люблю своего император-тор-ора! Нету никакой слав-ав-авы в Араманте-анте-анте!
Дети дружно ахнули. Учитель и вовсе онемел от негодования. Вниз по ступеням уже сбегали серые городовые с дубинками в руках. – Снять ее! – приказал чиновник в алом.
Служители порядка выстроились вокруг Поющей башни, и капитан зычно рявкнул: – Ты окружена! Бежать бесполезно!
– А я и не собираюсь, – пожала плечами Кестрель. И опять сунула голову в совок.
– ПОНГО-О-О НА ВАШИ ЭКЗАМ-АМ-АМЕНЫ!
Школьники в коричневом начали хихикать в ладошки.
– Ах, мерзавка! – воскликнул учитель. – Уходим, дети. Не слушайте ее, она больная.
– Спускайся! – проревел капитан городовых. – Спускайся, или пожалеешь!
– Я и так жалею! – отозвалась Кестрель. – И себя жалею, и вас жалею, и весь этот жалкий городишко!
Тут она снова залезла с головой в черпак и завопила на всю арену:
– НЕ БУДУ СТАРАТЬСЯ БОЛЬ-ОЛЬ-ОЛЬШЕ! НЕ БУДУ ТЯНУТЬСЯ ВЫ-Ы-ЫШЕ! НЕ ХОЧУ БЫТЬ ЗАВТРА-ТРА-ТА-РА-РА ЛУЧШЕ, ЧЕМ СЕГОДНЯ-ДНЯ-ДНЯ!
Бомен уже не пытался остановить сестру. Он чересчур хорошо знал Кесс. Если уж она разошлась, то не угомонится, пока не отведет душу. Учитель оказался прав: девочка и вправду заболела. Чудесная, волшебная горячка раскачивала ее из стороны в сторону, позволяла свободно выкрикивать крамольные слова, копившиеся на сердце годами. Теперь, когда маленькая мятежница преступила столько законов и наговорила столько ужасного, когда уже нельзя было повернуть назад, а будущее грозило самыми строгими карами, сестренка Бо могла вести себя так плохо, как ей хотелось.
– Понго на вашего императора! – ликовала она. – И кстати, где он? Что-то я его не видела! Может, никакого императора и нету?
Городовые решили взять нарушительницу силой и принялись карабкаться на башню. Опасаясь, как бы сестре не причинили зла, Бомен побежал за отцом, работавшим в подвальной библиотеке Оранжевого округа.
Как только мальчик покинул арену, с противоположной стороны появился Главный экзаменатор собственной персоной. Внушительный мужчина замер, озирая безобразную сцену в суровом молчании.
– ПОМП-ПА ПОМП-П-ПА-ПРУ-У-УН НА ИМПЕРАТОРА-ТОРА-ТОРА! – гремело над площадью.
Мэсло сделал глубокий вздох и степенно тронулся вниз по лестнице. На пятом ярусе чья-то слабая рука ухватила его за край белоснежных одежд.
– Пожалуйста, сэр, – послышался робкий голос. – Нет у вас чего-нибудь покушать?
Главный экзаменатор опустил свой взор. Чумазая, сопливая мордашка глупо моргала влажными глазами.
– Не трожь меня, грязное отродье! – зашипел мужчина в белом и яростно дернул за мантию.
Мампо давно привык спокойно принимать от людей брезгливость или насмешку, но чистая, без примесей, ненависть изумила мальчика до глубины души.
– Я просто хотел… – начал он.
Но Мэсло Инч не желал ничего слушать. Он уже нисходил к подножию Поющей башни.
Как и ожидалось, его появление породило настоящую панику среди чиновников и городовых.
– Ей велели спуститься… Делаем все, что в наших силах… Должно быть, она пьяна… Вы слышали это?.. Она не подчиняется… – наперебой принялись оправдываться они.
