Милош Мацоурек - Сказки
— Смотрите, смотрите, — закричала она, — а я и не знала, что ковры умеют летать! Я обязательно расскажу об этом всем-всем. И, когда в магазин пришли мамаши за молоком, она рассказала им о летающем коврике, и вот откуда мы теперь о нём знаем.
Но почему этот коврик начал летать, куда он летел, и что он летал не сам, а его несли в клювах птицы, которые только что позавтракали вафельными крошками, обо всём этом уже мало кто знает.
Жёлтая куртка со сломанным замком
Жил да был один малыш. Звали его Мартинек и ему очень хотелось стать взрослым.
— Ну почему я так медленно расту, — думал он, — нельзя ли расти побыстрее?
Папа и мама каждый вечер уходили в театр и Мартинек оставался один, умывался, чистил зубы и очень сердился:
— Ну почему я должен ходить в детский театр на дневные спектакли? Самое интересное, конечно, бывает вечером. Всё-таки ужасно медленно я расту.
И долго еще, прежде чем заснуть, он сердито хмурился.
Однажды ему купили новую жёлтую куртку с молнией, как раз такую, какие носят взрослые ребята. Было от чего придти в хорошее расположение духа.
— Знаешь, мама, молния — это вещь, — сказал он, — а пуговицы и на фиг не нужны, и он тут же начал играть с замком в скорый поезд, дергал его вверх и вниз так, что аж посвистывало.
— Не мучай молнию, — сердилась мама, — будет бяка, если сломаешь: молния — не игрушка.
— Ладно, — ответил Мартинек, — попробую играть с ней в товарный поезд на котором везут яблоки и мандарины, во, погляди, как медленно он ползёт.
Когда мама увидела, что Мартинек стал осторожно передвигать замок, она немного успокоилась.
— Товарный поезд — это как раз то, что надо, — сказала она, — а про скорый лучше совсем забудь.
Однажды папа и мама снова пошли в театр и, когда они собирались, Мартинек разглядывал их чёрные вечерние костюмы и думал:
— Ну когда же я стану, наконец, большой, когда буду ходить на вечерние спектакли? Кажется мне никогда этого не дождаться. И он снова начал сердиться.
— Ну-ка, беги спать. Быстро, — сказал папа, уже держась за ручку двери, — да, не забудь умыться и вычистить зубы, прежде, чем ляжешь.
Но Мартинек от этих глупых советов только еще сильнее разозлился. Всё ему было не так, и вода, и мыло, и щетина из зубной щетки лезла во все стороны, и, вместо умывания, он принялся играть замком.
— Если я не могу идти вечером в театр, то хоть доиграю в скорый поезд, — думал Мартинек и дёргал замок вверх и вниз, так что аж посвистывало.
Но вдруг, хрясь, и молния накрылась. Замок застрял прямо под горлом и Мартинек, как ни тужился, не мог его сдвинуть, делай тут, что хочешь. Так и пришлось спать в куртке.
— Интересно, — сказала утром мама, — как мы тебя оттуда вытащим. Этот замок никто не может сдвинуть с места.
И действительно этот замок никто не мог сдвинуть с места и Мартинек так и остался в куртке.
Вначале ему было на это наплевать, но постепенно он рос и рос и, наконец, ему стало не по себе.
Руки-то стали длинные-предлинные, а рукава-то — короткие-прекороткие, как он ни пытался их вытянуть.
— Что-то уж больно быстро я расту, — однажды подумал Мартинек, — скоро я стану похожим на настоящее чучело.
Нечто и говорить, что с какой стороны ни посмотришь, это было не хорошо. Мартинек стал уже совсем большим, больше папы, носил на голове модную шляпу набекрень, на носу имел очки и отрастил здоровенную бороду, к которой маленькая жёлтая курточка совсем не шла.
Как-то он сказал папе и маме:
— Сегодня вечером я иду в театр.
— Ну и слава Богу — ответили папа и мама, — почему бы тебе и не сходить с такой-то бородой?
Купил, значит, Мартинек в кассе билет, протягивает его контролеру, но не тут-то было.
— Как это так, — говорят ему, — в театр вечером в желтой курточке. Ну нет. В этой курточке мы вас можем пропустить только на детское представление.
— Что же мне делать? — вскричал Мартинек. — Я ведь не могу из неё выбраться. Вот, посмотрите сами, замок сломался.
— Ага, — ответили ему, — не надо было озоровать и играть в скорый поезд, молния — это не игрушка.
Нечего делать, пошел Мартинек на детское представление, но и от этого ему было мало радости. Дети то и дело оборачивались и спрашивали: «Эй, ты, верста коломенская, где можно купить такую бороду?».
