Лев Кузьмин - Золотая колыбель

Ветер с Тучею дружили,
Полю чистому служили:
Поливали в жаркий день
То пшеницу, то ячмень.

Но однажды крикнул Ветер:
— Я главнее всех на свете!
С Тучей больше не дружусь,
Сам я в поле потружусь!

Туча сразу рассердилась.
Туча в ёлки опустилась,
В чащу спряталась по грудь,
Ну, а Ветер начал дуть.

Дул он, дул он что есть мочи,
Дул с рассвета до полночи,
А с полуночи опять
Принимался бушевать.

Наконец устал,
Вздохнул,
На труды свои взглянул.
А как глянул, так и охнул:
В чистом поле всё засохло!

Там теперь ни колоска,
Ни цветочка,
Ни листка.

— Охо-хо, — заплакал Ветер,
Видно, есть на белом свете
Кто-то ветра поглавней,
Кто-то ветра посильней.

Неужели Туча —
Голубая круча?
Туча, Туча, не сердись,
В небо снова поднимись!

Туча громом громыхнула,
Туча крылья распахнула,
Туча в небо поднялась
И на землю пролилась.

Пролилась, как из ведра,
На сухие клевера,
На пшеницу, на ячмень
И на крыши деревень,

И в бадейки, и в кадушки,
И мальчишкам на макушки:
Пусть повсюду всё растёт!
Пусть повсюду всё цветёт!

Хмурый Ветер улыбнулся
И от счастья кувыркнулся:
— Ой, спасибо, Тученька!
Тученька-могученька!
Это ты меня сильней,
Это ты меня важней!

— Нет, — сказала тихо Туча,
Я ничуть тебя не лучше.
Ты позвал — я поднялась,
Ты помог — я пролилась.

Славу нам делить не нужно:
Ведь всего важнее дружба.
Где никто не ссорится,
Там и дело спорится.
Вот и всё!

Бубенчиков Яша,
Упрямый чудак,
Всё делал иначе,
Всё делал не так!

Пусть домик его
Чуть не весь развалился,
Пусть дождик на Яшу
То капал, то лился,

Но крышу чудак
Починить не спешил —
Он всех удивить
По-иному решил.

Он с берега в речку
Запрыгнул по горло
И крикнул соседям
Хоть сипло, но гордо:

— Вот способ укрыться
От туч и дождя!
Да здравствует мудрость!
Да здравствую я!

Он громко чихнул,
Но услышал в ответ:
— Ума-то у Яши
Ни капельки нет!

А Яша подпрыгнул
И крикнул:
— Ах, так?
И кинулся в дом,
И полез на чердак.

Потом на трубу
Он залез с чердака
И начал метлой
Разгонять облака.

Махал он, махал,
Но соседи ему
Опять говорят:
— Это всё ни к чему.

Ты лучше бы, парень,
Подумал о деле:
Смотри-ка, на крыше-то
Дыры да щели!

И Яша спустился,
И целую ночь
Всё думал и думал,
Как делу помочь.

И вот из муки
Запашистой и белой
Он вымесил
Сдобное тесто умело.

Упругое тесто
Вздымалось всё выше,
И он им заклеивал
Дырки на крыше.

В четверг после дождика
Солнце взошло
И прямо на крыше
Пирог испекло.

Пирог был огромный.
Четыре недели
Соседи его
С удовольствием ели.

А съели —
Сказали:
— Ну вот, наконец,
Бубенчиков Яша
У нас молодец!

Два простака,
Два башмака
В осенний день издалека
Шли по глубоким лужам.
Один шагал без каблука,
Второй был худ и без шнурка…
И, кажется, простужен…

Один башмак
Вздохнул с трудом:
— Сейчас бы нам увидеть дом
С затопленною печкой,
Тогда бы там нашлись для нас
В кастрюлях каша,
В кружках квас…

Другой сказал:
— Конечно!

Один промолвил:
— А за кров
Хозяйке мы наколем дров!
Поленниц пять примерно.
У нас же есть с тобою честь:
Не станем даром пить и есть!

Второй ответил:
— Верно!

И вот пред ними встал дворец.
Воскликнул первый:
— Наконец,
Нам повезло на свете!
Кругом собаки, правда… Но
Давай стучаться всё равно!

— Давай! —
Второй ответил.

А во дворце жил Фон-Барон.
Разбужен ранним стуком, он
Кричит слуге с постели:
— Эй, кто устроил тарарам?
Что за нахалы нынче к нам
Ломиться в дверь посмели?

Слуга на барский зов бежит,
От смеха даже весь дрожит
И приседает даже:
— Два чудака,
Два башмака
Пришли сюда издалека
И очень просят… КАШИ!

— Что! Башмаки под этот кров?
Гоните в шею дураков,
А то натащат пыли!
Дворец наш вовсе не таков,
Чтоб угощать в нём простаков.
Пусть бродят, где бродили!

Здесь только туфелькам почёт!
Лишь самый модный каблучок
Вхож на паркеты наши,
И надо знать, что никогда
Никто, ко мне придя сюда,
Не спрашивает каши!

Ушли друзья — и Фон-Барон
С постели слез пуховой.
Уснуть уже не может он,
Слугу он кличет снова:

— Эй! Что за холод во дворце?
И в том, и в этом вот конце
Сосульки в ряд настыли.
Болит от стужи голова.
Сходили б туфли по дрова,
Камин бы затопили!

Слуга в кулак подул,
Вздохнул:
— По этакой-то стуже
Не выйти туфелькам за дверь.
Для дела этого теперь
Покрепче кто-то нужен.
— Так пусть шагают башмаки!
Ведь это ж, право, пустяки —
Пробить тропу до рощи.

— Ах, башмаки? Но их здесь нет!
Они от нас ушли чуть свет
К хозяевам попроще.
Они вернуться не хотят,
Они в избе теперь сидят,
На самом лучшем месте.

Хозяйка им подносит квас
И говорит, что нет у нас
Ни совести, ни чести!

Охота сказку?
Что ж, изволь…
Сядь рядышком со мной ты
Да слушай, как жил-был король
Болтуниан Четвёртый.

Он щей, конечно, не варил,
Не сеял в поле гречи,
Он лишь ходил да говорил
Надменным тоном речи.

Он каждый день учил народ
С дворцового балкона,
Что раскрывать не надо рот,
Когда летит ворона.

Болтуниан кричал, что грех
И даже преступленье
Забраться в шкаф тайком от всех
И слопать всё варенье.

С утра до ночи он твердил:
«Не обижайте кошек!»
И время шло,
И он прослыл
Уже почти хорошим…

Но вот один Простолюдин,
Умелый смелый парень,
Был позван вычистить камин
От сажи в тронном зале.

Ведро и веник парень взял,
Но лишь в камин забрался,
Как в этот час
В пустынный зал
И сам король примчался.

Он моментально ухватил
С вареньем сладким вазу
И моментально проглотил
Всё-всё варенье сразу!

А после
Ножницы достал
И по дворцу гоняться стал
За рыженькою кошкой,
А изловив её, —
Чик-чик! —
Кошачьи усики подстриг
И выглянул в окошко.
А там скакали у ворот
Вороны,
Зло судача.
И, широко разинув рот,
Король считать их начал.

— Вот птица — раз! — король шептал,
А вот вторая птица…
И даже пальцы загибал,
Чтоб вдруг не ошибиться.

Но тут проделок короля
Не вытерпел парнишка,
Он крикнул громко: — О-ля-ля!
Король, да вы лгунишка!

Давным-давно, как я смотрю,
Не место вам на троне! —
И подошёл он к королю
И стукнул по короне.

Король упал.
Король вскочил.
Король, не взвидя света,
По пышным залам что есть сил
Помчался, как ракета!

Он в небо турманом взлетел
Без туфель, без короны,
А вслед ему народ свистел
И каркали вороны.

На чужеземный пароход
Он, чуть дыша, свалился
И, не успев захлопнуть рот,
За горизонтом скрылся.

И вот
Народ
Без короля
Теперь живёт, не тужит;
Врунам не кланяется зря,
А сам себе он служит.
Своим умом
Решает он,
Что хорошо, что плохо.
И навсегда
Высокий трон
Зарос чертополохом.