Д. Мицкис - Бердолька Чарли и Гертруды Богранд
Ответ нашёлся совершенно неожиданно лишь в ночь накануне Пасхи:
– Это же как лотерея «Лютроо»! – выкрикнул Кристофер, когда все трое сидели на чердаке у Эдварда и листали книги под музыку «Пиратского радио». – Только в лотерее – новая жизнь! А тут – незавершённые дела!
– Не понимаю, – сказал Эдвард, погладив Харгеста против шерсти.
– К примеру, Гертруда, я, мои родители, Агнус Гробб… Незавершённые дела! Мы могли бы вернуться туда, где жили раньше. На один день. На девятый день, сороковой и девяностый. А ещё – во время больших праздников. Ну, всех вновь прибывших об этом предупреждают!
– Рождество и Пасха?
– И какое незавершённое дело у Гробба? – заметил Эдвард.
– Эд, ты болван. Бери свой рюкзак. Летим скорее!
Кристофер выпрыгнул в окно и, расправив крылья, взмыл в звёздное небо. Вокруг кружился пух, подхватываемый ветром. Повсюду звенели колокола. Тысячи алых свечей плыли по рекам.
Эдвард и Гертруда не отставали от Кристофера (а он так мчался, что не заметил, как налетел на пожилую леди).
Они пролетели над разведённым мостом имени Мари Де Сен-Клер, над Башнями Магдала, Площадью Трёх и Малым парком, где статуя женщины спрятала голову под закрытым зонтом.
Несколько минут пришлось ждать Кристофера – он решил залететь домой. Вернулся с большим рюкзаком. Ничего не сказав, вновь взмыл в небо.
Через полчаса, миновав статую «Премьер-министр Пятигуз VII Благочестивый и поверженный канатоходец» на крыше ратуши, Эдвард, Кристофер и Гертруда снизились, пролетев над Золотыми Воротами в Верхний Сад.
– Боюсь, последняя экскурсия на сегодня давно закончилась, – словно из ниоткуда возник мужчина в зелёном хитоне.
– Эм, – замялся Кристофер. – Мы хотели просто погулять. Возле яблони. В такой важный день!
– На Пасху? – Мужчина подозрительно посмотрел на них и остановил взгляд на рюкзаке, который Кристофер держал в руках. – Вы бы ещё сюда на Пепельную среду заявились! Или – ещё хуже – на Страстную пятницу! Возле яблони гулять опасно. Возвращайтесь лучше днём!
С этими словами он направился в сторону Площади Трёх, ругаясь теперь на каких-то туристов.
– Полетели, – скомандовал Эдвард, когда незнакомец скрылся. Они устремились к яблоне.
Внизу на кустах высокого лабиринта распустились розы, местами расцвели алые и жёлтые тюльпаны. На удивление, в парке было много людей. С крыльями.
Не было никого лишь возле Той-Самой-Яблони. Разбросанные яблоки с прошлого года остались нетронутыми.
Гертруда опустилась на влажную траву. Кристофер медленно направился к входу в подземелье:
– Эдвард, я не знаю, сможешь ли ты пойти с нами дальше. Тебе ведь некуда возвращаться. Из нас ведь только ты отсюда. Мы пойдём с Гертрудой. Если что-то случится – отправь срочную «молнию» гренадёрам.
– Я пойду одна. – Гертруда остановила Кристофера.
Но Кристофер её не послушал. И снова обратился к Эдварду:
– И отправишь «вспышку»… Ты понял кому.
– Я с вами, – отрезал Эдвард. – Это всё.
– Нет! Я пойду одна. Так должно быть! Скажи́те, как мне вернуться в монастырь?
– Одна ты не справишься. Эд, останься здесь, – попросил Кристофер.
– Пойдём! – Эдвард направился в пещеру.
– Какой ты упёртый!
Подняв три яблока, Кристофер и Гертруда направились за Эдвардом, где их уже ждал Samael. Двуглавый змий не был удивлён появлению старых знакомых. Он не спал, перекатываясь кольцами по каменному полу.
Лунный свет слабо освещал огромную пещеру, отчего та казалась мрачной. Иногда раздавалось шипение. Гертруда не знала, что делать дальше. По ступенькам она следовала за Кристофером и Эдвардом, которые не сводили глаз со змия.
Samael медленно подползал ближе, словно готовясь к атаке. Гертруда расправила крылья, чтобы взлететь в случае опасности.
– Сегодня Пасха! – произнёс Кристофер, подходя ближе к змию. – Мы хотим искупить вину – за то, что не стали рождественским ужином. Вот. Это Тахаш. Свежайший. Ароматный. Пасхальный.
Кристофер раскрыл рюкзак и поставил его на пол.
Змий не сдвинулся с места, поэтому Кристофер продолжил:
– У Гертруды Бо́гранд есть одно незавершённое дело в Монастыре Святой Марии. Вход в него находится здесь. У нас с собой яблоки. И мы уверены в том, что хотим сделать.
Казалось, змий будто прищурился, всматриваясь в лицо Кристофера. Гертруда боялась сдвинуться с места. Ноги дрожали.
Змий принял дар: он медленно подполз к рюкзаку Кристофера, заглатывая принесённый тахаш.
– Пойдём! – скомандовал Кристофер Эдварду и Гертруде.
Они спустились по лестнице ниже, оказавшись у старого колодца-скважины, который находился в глубине пещеры. На нём прочитали выгравированную надпись:
Истину можно увидеть только глазами смерти.
Внутрь колодца тянулись старые корни яблони.
Кристофер передал Эдварду и Гертруде по яблоку:
– Прыгаем вниз на счёт «три».
На счёт «три» – не получилось. Змию явно было мало принесённого угощения. Он полз в сторону Эдварда, Кристофера и Гертруды. Ещё мгновение – и он разорвал бы их.
Не задумываясь ни на секунду, Эдвард, Кристофер и Гертруда прыгнули в колодец, ворвавшись в ледяную воду. А сверху к ним по корням Той-Самой-Яблони уже спускался Samael. Его шипение разносилось по колодцу.
Дрожащими от холода руками Кристофер обнял Эдварда и Гертруду:
– Яблоки! Кусайте! Скорее!
Гертруда не поняла, что произошло дальше. Исчез Samael. Не было колодца. Они летели с Эдвардом и Кристофером куда-то вниз. Их болтало из стороны в сторону, раскручивало и расталкивало. От жуткого холода сводило зубы. Гертруда не могла произнести и слова. Вокруг – тьма.
Где-то рядом яркой вспышкой озарила молния, прогремел гром. Эдвард, Кристофер и Гертруда падали вместе с ливнем куда-то вниз. Они словно были привязаны к камню, который тянул их за собой. Хотелось кричать. Снова раздался гром. Невозможно было открыть глаза – холодные капли дождя со всей силой били по лицу.
Тем временем чёрные тучи остались позади. А внизу Эдварда, Кристофера и Гертруду ждали серые облака. Ливень, град и молния.
* * *Гертруда не знала, сколько времени прошло. Вместе с Эдвардом и Кристофером они лежали под серым небом у развалин Монастыря Святой Марии. Одежда промокла насквозь. По лицу Гертруды текла кровь, смываемая крупными каплями дождя.
Монастырь был полностью разрушен. Не тронуты огнём оказались лишь несколько несущих стен. Столовая, комнаты, помещения для наказаний – оба крыла здания восстановлению не подлежали.
Эдварда и Кристофера вырвало.
Лишь отдышавшись, Кристофер посмотрел на Гертруду:
– Нам нужен вход. Времени нет!
Гертруда повела Эдварда и Кристофера к месту, где раньше находился вход в монастырь. Они переступали через камни и разбросанные по полу обугленные доски. Над развалинами монастыря кричали чёрные вороны.
– Нужно поспешить, – крикнул Кристофер.
Гертруда пыталась сообразить, где раньше находился вход в закрытый подвал: то место, куда спускались странные люди в чёрных хитонах.
– Всё перемешалось. – Гертруда пыталась перекричать дождь. – Входа в подземелье нет!
– Просто вспомни, где он находился.
Гертруда осмотрелась. Воспоминания приходили сами, будто по кирпичику восстанавливая монастырь из руин. Вот – центральный вход, вот – длинный коридор, там – старый кабинет. И…
– Нам туда! – Гертруда побежала под обгоревшими балками. Воспоминания рисовали лето, солнечные лучи, окна, столовую. – Дверь должна быть где-то здесь.
Все трое остановились у заваленных камней. На одном из них обнаружили мелким шрифтом аккуратно выведенную надпись: «Cache ta vie».
– Это лучше сделать с закрытыми глазами. И лучше – спиной, – сказал Эдвард. Он обратился к Кристоферу и Гертруде. – Вы мне доверяете?
Оба утвердительно закивали.
– Закройте глаза и повернитесь спиной. Кристофер, закрой глаза. Не открывай! – Эдвард подошёл к Кристоферу и Гертруде сзади и потянул за собой.
Казалось, будто их толкнули, и они вот-вот должны удариться о камни, но этого не происходило. Они будто медленно плыли куда-то вниз.
– Невмешательство? – произнёс Кристофер, когда они оказались в подземелье. Кристоферу и Гертруде путь освещали нимбы над головами, а Эдвард достал из рюкзака старую лампу. – Спускаемся вниз!
И вновь приходили воспоминания. Гертруда будто уже была здесь. Маленькую, её несли на руках. Какие-то люди в чёрных хитонах радостно вскрикивали. Какой-то мужчина хотел что-то сказать, но воспоминание постоянно обрывалось.
Вскоре Эдвард, Кристофер и Гертруда оказались в необычном обеденном зале. Тёмном и мрачном. Гертруда не сомневалась: она и здесь уже когда-то бывала.
Старый длинный стол в центре зала был накрыт на тринадцать персон золотыми приборами, на нём стояли двенадцать кубков. Гертруда прикоснулась к одному из них:
