О'Санчес - Я Кирпич
Ну, и должен? И что теперь, когда я честно пытаюсь, но не могу!? Не вспоминается если? Да, я буду еще пытаться… Я хочу вспомнить и вспомню!
Спасибо этой Веронике, что позвонила и, таким образом, дала мне возможность оттянуть неизбежное, хотя бы еще чуть-чуть притормозить перед выходом в ночь, собраться, сконцентрироваться… Когти на месте? На месте. А ну-ка — гладиус!? Короткий призрачный меч с готовностью выскочил наружу, став продолжением моей правой руки, послушный мысленному приказу, удлинился… укоротился… втянулся обратно.
Я осторожно похлопал по планшетке:
— Букач, ты здесь?
— Да, о Великий!
— Окружающую обстановку видишь? Магическую, я имею в виду? Или тебе лучше снаружи, у меня на плече?
— Как прикажешь, о Великий!
— Я тебя спрашиваю! Как тебе лучше?
— Мне здесь лучше, о Великий, я все вижу.
— За дверью засады нет? Никто не подстерегает меня на выходе из дверей?
— Нет, о Великий.
— Ок. Двинулись!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Трезвый, который только собрался выпить — все еще умнее пьяного. Истина мудрая, да что мне толку в ней, ведь я не только захотел, но уже и покинул «свой дом — свою крепость», чтобы… чтобы. На фиг я это сделал — на луну повыть?
Вышел из парадной, под фонари, остановился на крыльце, проверяю взглядом небосвод — звезд не видно, луны тоже, однако и дождем пока не пахнет, правильно я зонтик не взял… Но сойти с крыльца на асфальт все еще робею, и отнюдь не из-за погоды. На крыльце — я вроде бы как дома, а на асфальте — уже в городе. Вдруг из «главного» проезда во двор выворачивает фордик некоей Антонины Яковлевны, члена правления нашего ТСЖ, которая отвечает за сбор сведений по расходу горячей и холодной воды в квартирах и неутомимо допекает «провинившихся», то есть, жильцов, забывающих бросить ежемесячную бумажку с цифрами в специальный почтовый ящик… А я как раз тот, кто уже дважды запамятовал это сделать! Надо было раньше выходить, елки-палки, уже бы на по Испытателей гулял!
«Не надо на меня смотреть!» — взмолился я про себя. — «Не надо меня видеть!»
Нет, она уже вышла из машины, и в мою сторону идет, ибо мы с нею живем в одном подъезде… хорошо хоть, на разных этажах.
Я уже воздуху в грудь набрал, чтобы коротко поздороваться и так же коротко признать свою вину, с дежурным обещанием исправиться в течение этого месяца — а она мимо проходит, на меня ноль внимания! Ну и хорошо, милая ты моя членша правления! Мне такой игнор сейчас — вкуснее мороженого! Молча кивнул ей, молча дальше прошел, ответного кивка не дождавшись.
Во дворе почти пусто, разве что неподалеку от моей парадной, в припаркованной машине, сидят два человека, он и она. Машина незнакома, свет в машине тусклый, да я особо и не вглядывался — чего они там высиживают, может, целуются? Или за мню следят?.. Будем считать априори, что они обычные ненормальные, среди влюбленных автовладельцев таких полно, да и вообще норма в людях нетипична.
Так называемой нечисти по сторонам тоже пока не видно, все чисто: ни крыс, ни призраков, но Букач кто-то ведь испугал во время разведывательной вылазки? Я осторожно похлопал левой ладонью по планшетной сумке:
— Букач, ты — как, чувствуешь поблизости этих… мар, или еще кого-то? Постарайся не кричать, говори тихо.
Букач ответила без запинки и внятно, хотя и негромко:
— Поблизости — нет, о Великий.
— А вообще?
— Есть, о Великий.
Чуть было не сорвался я в уточняющие вопросы, да вспомнил, каково оно для неподготовленных ушей — слышать несмазанные тележные скрипы и взвизги в исполнении вдумчивой Букач… Вовремя прикусил язычок: выйдем подальше от дома, там и расспрошу, случайных свидетелей-соседей не пугая. «А вообще?» — Здесь я сам дал маху с формулировкой вопроса. С некоторых пор мне и без консультаций с моей «нечистой» визави ясно, что они есть, в городе, в районе, в микрорайоне… Судя по ее реакции, по относительно спокойному поведению — нечисти неподалеку имеются, но непосредственной угрозы в нашу сторону пока нет. При этом — страх мой при мне, он никуда не делся, да только жажда выйти в ночь почему-то оказалась сильнее, и это странно, если, эдак непредвзято в себя вглядеться: чувствуешь себя «прогой», программой, кем-то посторонним запущенной. Все правильно, все логично, все современно: до этого я подозревал, что просто крышей двинулся, а ныне приподнялся в собственных глазах и воображаю себя жестко запрограммированным цифровым устройством! Ну, а как же свобода выбора — при мне она, или поступки мои, вместе с колебаниями и сомнениями, всего лишь итог междуусобной борьбы программ-стимулов? Нет, нет, чур, я не жестко запрограммирован!.. Пусть я буду еще сложнее!..
Поколебавшись для самоутверждения, решил я доказать наличие свободной воли в себе, а для этого никуда не спеша пройтись по проспекту Испытателей, в сторону метро «Пионерская», и оттуда по Коломяжскому проспекту направо, в сторону Черной речки, а там, типа, видно будет. И жвачку в дорогу прихватить, и бутылочку минералки, это уже непосредственно в круглосуточных точках возле «Пионерской».
Нагибаюсь к окошечку ближайшего ларька:
— Добрый вечер! Мне пачечку арбузной… ну, жвачки… И минералки, маленькую бутылочку. Она с газом у вас?
Девица-продавщица — ноль внимания на меня, по трубке треплется.
— Алё-у, девушка!? — Я даже металлическим червончиком по лоточку постучал, чтобы привлечь увлекшуюся разговором продавщицу.
Девушка — оп! — замерла на полуслове и таращится на меня, вся как спросонок…
— Мне — одну — пачку — арбузной жвачки, и одну — бутылку — отечественной — минеральной воды с газом! Поллитровую.
— Погоди, Натусик! Тут какой-то стук!.. — девица откладывает вправо мобильную трубку, старинную такую, на кнопочках, и пытается высунуть свой носик и крашеную стрижку ежиком в ларечную амбразуру, отделяющую покупателей от менеджеров по продажам, так, что мы с нею чуть было не обменялись невольным поцелуем. Но я выпрямился и резво отпрянул, и сверху гляжу, такой, помаргивая, то на одну ее щеку, то на другую. Втянула голову, не удостоив меня даже взглядом, и опять за телефон. Другой бы на моем месте конкретно затупил, уподобившись этой — странного поведения — продавщице, но мне помогли знания, полученные в просмотрах бесчисленных голливудских фэнтези: «Да она меня просто не видит!»
— Девушка! Ау-у!
Ноль внимания. И не слышит. Однако я уже привык к мелким ведическим чудесам, ок, продолжим эксперименты: я опять монеткой по крохотному прилавку стучу, и вновь моя подопытная удивляется прямо в трубку, просит Натусика подождать… Но на сей раз она даже привстает, дабы увеличить сектор обзора: вдруг, типа, кто-то на корточках присел под окошечком и шутит со стуками… И напрасно вы глазки выпучили, милая девушка, ибо кроме вас и меня здесь никого нет, а я, получается, что невидим. Почему так? Понятно, почему так, и к Дэви за справкой не ходи: давеча, стоя на крыльце, я мысленно пожелал и — видимо, очень уж велико было мое желание — мольба обернулась заклинанием, а я стал невидим для окружающих. Теперь я человек-невидимка, угу, так я себе и поверил! А почему бы и нет, а хрена ли стесняться!? Я давно уже и лалеко перескочил за грани здравого смысла, с компьютером гендерно общаюсь, крыс выпиваю, нечисть Букач, вон, в планшетке сидит…
Так, так, так… кстати… А было бы не худо, прежде чем я пущусь в дальнейшее плавание по июльской ночи, проверить возможность обратных пертурбаций…
— Букач, детка, слышишь меня? Отвечай так, чтобы другие люди тебя не слышали.
— Да, о Великий!
— Я что — невидимкой стал?
— Ты так пожелал, о Великий!
— А ты тогда почему слышишь и видишь меня?
— Ты так пожелал, о Великий!
М-да. Букач — тот еще инструмент познания, видимо, придется самому извлекать истины из Природы.
— Хорошо. А вернуться в прежнее состояние — тоже достаточно пожелать? И если да — то вербально, или невербально, телепатическим путем?
— Я не поняла, о Великий, речений твоих, не гневайся.
Ладно. Я отошел подальше от хорошо освещенных участков местности и пожелал вслух:
— Хочу вернуть себе видимость и слышимость. Хочу, чтобы меня видели и слышали.
— Я тебя вижу и слышу, о Великий, а возвращать ничего не умею. В твоей власти желать. Не гневайся, о Великий!
Ы-ы-ы… Это я сам лоханулся слегка, забыл мою Букач выключить.
— Букач! Хочу, чтобы ты с этого мига научилась различать, когда я обращаюсь именно к тебе, даже если делаю это мысленно, и не зовя тебя по имени. Поняла?
— Да, о Великий.
— Сможешь выполнить это мое повеление, отвечай вслух?
— Да, о Великий.
Отлично: последняя часть нашего с Букач диалога получилась смешанная: вопрос я задал мысленно, а она ответила вслух, своим мерзким скрипучим голоском. Хотя… не такой уж он и мерзкий, притерпелся, что ли…
— Девушка, добрый вечер!
— Ой! Добрый! Только, скорее ночь уже! Погоди Натусик, у меня покупатель… не клади трубку…
