Шалва Амонашвили - Амон-Ра
— Парализованного исцелил Бог! — ответил Амон-Ра.
— Пусть будет так. Но если ты спасешь мою жену, я дам тебе столько золота, сколько ты сам весишь!
— Ваша жена вылечится, — ответил Амон-Ра спокойно, — но мне золота не нужно.
— А ты откуда знаешь, что вылечится? — удивился Юстиниан.
— Знаю. На это есть воля Бога, — ответил Амон-Ра.
"Вот детская наивность, не знает, что говорит", — с горечью подумал Юстиниан.
— А золото, почему оно тебе не нужно? Может быть, желаешь что-либо другое?
— Я ничего от вас не требую, — ответил Амон-Ра, — однако если изволите и сделаете одно доброе дело, оно украсит ваше достоинство.
— Хорошо, все сделаю. Садись в колесницу! — приказал Юстиниан.
Но до того, как сесть в карету, Амон-Pa успел попросить Иорама взять Филиппа под свою опеку.
Глава 33
Августа была дочерью известного греческого вельможи.
Пять лет тому назад для установления дружбы он пригласил к себе в гости римского вельможу Юстиниана и устроил в своем великолепном дворце большой прием. Тогда собралась там вся афинская знать — правители, просвещенные люди, поэты, философы, женщины благородных фамилий; их красота пленила всех. Танцы, песни, поэзия, острословие чередовались друг с другом.
И вот, в огромном зале, неожиданно для всех заиграли струны арфы. Все обратили свой взор к тому месту, откуда лились чарующие звуки. На возвышенной сцене ослепительно красивая девушка в белом шелковом платье держала в руках золотую арфу; ее тонкие длинные пальцы изящно прикасались к струнам, и арфа издавала звуки, от которых присутствующие застыли на месте. В зале зазвучала божественная музыка, возвышающая душу и сердце каждого, кто слышал чарующий голос девушки. По залу, как на крыльях ангелов, пронеслось: "Августа… Августа!.. "
Девушка-красавица играла и пела божественную песню о любви и бессмертии. У многих по щекам катились слезы.
Когда девушка закончила петь, и погасли последние аккорды арфы, в зале воцарилась полная тишина — люди долго не могли выйти из оцепенения. Но потом сразу загремела восторженная овация.
— Августа! Августа! Августа! — кричали все вместе.
Юстиниан потерял покой. Игравшая на арфе девушка была именно той, которая рисовалась ему в грезах, и которую не раз он видел во сне. Он искал ее, искало его сердце, и вот она здесь. Молодой римский вельможа понял, что приехал в Афины, ища свою любовь, и нашел ее, единственную; сердце его окончательно и на всю жизнь покорилось ей.
Он без нее в Рим не вернется.
Ни секунды не медля, он обратился к своему гостеприимному хозяину и пылко с нетерпением спросил:
— Друг, кто эта девушка?
— Августа! — ответил с улыбкой греческий вельможа.
— Почему она здесь?
— Она моя дочь!
Юстиниан не нашелся сразу, что сказать. Конечно, его друг понял, что Августа покорила сердце молодого римлянина. Юстиниан встревожился, а что если она имеет жениха, может быть, она уже замужем? Как же сказать своему другу, что без нее он из Греции не уедет? Юстиниан призвал к себе всю свою юношескую искренность и смелость, взглянул в глаза хозяина и пылко произнес:
— Мой добрый друг, если уста мои произнесут сейчас что-то недостойное, отведи от меня взор, и я все пойму! Дай мне в жены красавицу Августу, и я буду любить ее до конца жизни!
Греческий друг не отвел от него взора, он заглянул еще глубже в его глаза, ища в них подтверждение с чувством сказанных слов, и потом произнес с улыбкой и доверием:
— О, великий Юстиниан! Я был бы счастлив породниться с тобой, но без согласия Августы я ничего не могу обещать! Объяви сам ей об этом и от нее же получи ответ!
— Тогда я это сделаю немедленно! — произнес Юстиниан и решительно направился к Августе, которая все еще стояла на возвышенном месте, застенчиво улыбаясь, ибо аплодисменты не стихали. Собравшиеся увидели, что на сцену поднялся почетный гость, в честь которого был дан этот прием, и решили, что римский вельможа хочет выразить Августе восхищение ее прекрасным пением. Все умолкли. Юстиниан преклонил одно колено перед покрасневшей от смущения красавицей и в наступившей тишине произнес слова, полные всех его благородных чувств:
— О, божественная Августа! Судьба привела меня к стопам Вашим, чтобы преподнести Вам свою любовь и нижайше молить одарить меня взаимной любовью!
Юстиниан прикоснулся к подолу шелкового платья и нежно поцеловал его.
Августа не ожидала такого признания от важного гостя, да еще прилюдного, перед всей афинской знатью. Она еще больше покраснела и не знала, как быть — убежать из зала, отвергнуть преподнесенный дар или принять его. Хотя сердце сразу подсказало ей, что к ней тоже постучалась судьба.
Отец встал рядом с дочерью и шепнул ей:
— Дочь моя, не стыдись, прислушайся к зову сердца и скажи знатному вельможе свое решение!
Августа некоторое время стояла молча, краснея все больше.
— Скажи, моя дочь… Но знай, ты свободна! — повторил ей отец.
Августа кивнула головой.
— Значит, ты согласна? — спросил отец.
— Согласна! — произнесла она почти без звука, но Юстиниан понял и услышал сказанное. Он быстро встал, оглянул всех присутствующих в зале, и восторженно провозгласил:
— Слушайте! С этой минуты Августа моя жена! Клянусь всеми Богами, буду любить ее до конца своей жизни!
Он обернулся к Августе, сильными руками поднял ее вверх и воскликнул:
— Августа — моя богиня! — и поставив ее рядом с собой, обратился к своему хозяину:
— Дорогой друг, может, превратить сегодняшнее торжество в свадьбу?
Вот так римский вельможа обрел в Афинах свою судьбу, а у многих женихов среди местной знати судьба ускользнула прямо из рук.
Юстиниан вернулся в Рим вместе с Августой. Скоро цезарь Римской империи назначил его правителем одной провинции в Иудее, и он вместе с Августой поехал туда.
Благородство, доброта, богатый духовный мир и пленительная красота Августы крайне благоприятно повлияли на вспыльчивый и жесткий характер Юстиниана. Хотя иудеи недолюбливали римских поработителей, но Юстиниана они не считали своим врагом. Он стал для них справедливым правителем, который понимал их беды, уважал их обычаи и был готов помочь попавшему в беду. Со своей стороны, иудеи тоже относились к своему правителю с уважением.
Об Августе рождались легенды.
В народе говорили, что Августу часто приглашали Боги на свои пиршества, чтобы она играла им на арфе и пела песни. Боги были очарованы ее голосом и готовы были выполнить любое ее желание. Но Августа ничего у Богов не просила.
Говорили, что сердце ее полно добротою, и она не знает, что такое зло. Все деяния Юстиниана установить в провинции справедливость люди приписывали ей. Ее заслугой считали также решение Юстиниана построить сказочный дворец по проекту неизвестного архитектора.
Спустя два года после приезда в Иудею Августа заболела: глаза впали и потускнели, ее прекрасное лицо изменилось до неузнаваемости, она ослабла, с каждым днем ей становилось все хуже и хуже. Августе не хотелось, чтобы кто-то видел ее в таком состоянии, потому она уединилась в своих покоях и кроме Юстиниана и врачей не встречалась ни с кем. Ее замучили головные боли и головокружение. Обессиленная Августа с трудом передвигалась по комнате.
Юстиниан прилагал все усилия, чтобы спасти ее. Несмотря на то, что она потеряла свою божественную красоту и превратилась в собственную тень, несмотря на то, что воздушная как ангел девушка уподобилась безжизненному призраку, Юстиниан не то что разлюбил ее, а наоборот, все глубже и глубже любил ее. Из каких только далеких стран не приглашал он известных врачей, какие только лекарства и способы лечения не применялись, но все было тщетно. Умная Августа, конечно, понимала, что ее жизнь подходила к концу, но ее не покидала сила духа. Она всегда встречала Юстиниана с улыбкой, думала только о добром и прекрасном, никогда никого ни в чем не винила, не жаловалась ни на что и не оплакивала свою судьбу. Она больше думала о том, какие еще она могла бы сотворить добрые дела для людей, если бы ей довелось остаться в живых.
Врачи прямо сказали Юстиниану, что они бессильны вылечить Августу, и нет никакой надежды спасти ее. Бедный Юстиниан не находил себе места от горя — жизнь без Августы для него становилась бессмысленной.
Мысли об Августе мучили его и на этот раз, когда он вместе с Амон-Pa возвращался со строительства дворца. "Что этот мальчик может сделать, откуда ему знать науку исцеления? — думал Юстиниан. — Напрасно везу я его к Августе. Впрочем, быть может, он пригодится как собеседник?" И вдруг он вспомнил, что Августа с ним говорила только на греческом языке, других языков она не знала. Каким же тогда собеседником станет для нее этот мальчик?
— Мальчик, — обратился он вдруг к Амон-Ра, который сидел в карете напротив него, — ты говоришь только на арамейском языке?
