Виктор Виткович - Сказочные повести. Выпуск десятый
Аладдин взял ее за руку и повел в третий зал.
— А вот комната для твоих танцев.
Царевна сделала шаг — раздался чарующий звук арфы. Второй шаг — второй звук. Она пробежала на цыпочках — прозвучало удивительное глиссандо…
— Поющий пол! — воскликнула царевна.
Выбежала на середину комнаты и начала танцевать. И музыка из-под ее туфелек была самая прекрасная музыка. И это был самый прекрасный танец.
— Ах, если бы это было на самом деле!.. — сказала царевна, взяла Аладдина за руку, и они вернулись в зал для гостей.
В это мгновение встало солнце. Первый его луч упал на царевну и Аладдина, как бы соединив обоих.
Царевна прошептала:
— Какой удивительный сон!..
— Да нет! Это не сон! — сказал Аладдин. — Просто у меня есть знакомый джин. Он живет в этой лампе.
И протянул ей лампу:
— Не веришь? Потри!
Царевна осторожно потерла лампу, из лампы взлетели белые струи. Они мчались кверху, расширяясь, пока не приняли очертания джина. Посреди его лба торчал рог.
— Слушаю и повинуюсь! — сказал джин.
Царевна от страха зарылась в подушки. Потом высунулась и посмотрела на джина одним глазом.
— Ах, вот что! — догадалась она. — Значит, это не сон, а простое волшебство!
Улыбнулась джину очаровательной улыбкой и спросила:
— Ты можешь все?
— Все, — сказал джин.
— Поклянись!
— Это у вас, женщин, клятвы, — сказал джин. — А у нас, джинов, каждое слово — правда.
— Тогда принеси мне… принеси… ну, одну миндалинку!
Нечто вроде снисходительной улыбки появилось на загадочном лице джина. И он исчез. А перед царевной появилось золотое блюдо, на котором лежала одна миндалинка.
Царевна положила миндалинку в рот, раскусила ее — и вдруг пришла в дикую ярость. Она затопала ногами, ударила кулаком по блюду.
— Что с тобой? — испугался Аладдин.
— Вот как! Значит, все было! Значит, это не сон! Они меня обманули!.. Ну, погодите, я им всем покажу!..
— Царевна…
Но царевне было не до Аладдина. Сверкая глазами, она указала джину на лампу. И когда тот в ней исчез, что-то быстро зашептала в лампу.
И на коврах, откуда ни возьмись, появились скатерти с угощениями. Каких тут только не было блюд! И кувшины с напитками всех семи частей света! И курильницы на высоких ножках: они сразу же задымились.
— Зачем все это?! — воскликнул Аладдин.
— Свадьба! — сказала царевна.
— Чья свадьба?!
— Наша! Не мешай!..
Царевна была так разъярена, что казалось, будто не в лампу, а будто бы в саму царевну забрался джин, и даже не один, а целых десять джинов.
Она шептала что-то и шептала в лампу. И на коврах один за другим появились султан, Наимудрейший и Мустафа. Вытаращив глаза, они глядели друг на друга.
— Что это значит? — строго спросил султан.
Мустафа и Наимудрейший молчали.
— Это значит, что ты спишь, — сказала царевна.
— То есть как сплю?!
— А так! — сказала царевна. — И они тоже спят, — показала она на Наимудрейшего и Мустафу. — И ты и я — все мы спим. И снимся друг другу.
— Что ты болтаешь! — сказал султан.
— И сейчас будет свадьба! — сказала царевна. — Вот мой жених!
Увидев Аладдина, султан завопил:
— Он же в темнице!
— Вот видишь, — сказала царевна. — Теперь ты сам понял. Он сидит в темнице, а ты его видишь здесь. Значит, что?
— Что? — спросил султан.
— Сон! — сказала царевна.
— Не путай нас!
Султан повернулся к Мустафе:
— Что скажет наш новый везирь?
Мустафа пожевал губами и ткнул пальцем в Наимудрейшего:
— Пусть сначала он…
Раздалось блеяние. И рядом с султаном на ковре появились коза и мать Аладдина.
Коза боднула султана; тот отскочил. Протянув руку, султан потрогал видение и сказал потерянным голосом:
— Коза…
— Это моя коза! — сказала с достоинством Зубейда.
Царевна шепнула что-то в лампу. И коза исчезла.
В последних проблесках сознания султан глядел на то место, где только что стояла коза.
Зубейда неодобрительно все созерцала.
— Знакомься, — сказала царевна. — Это мать моего жениха.
Султан вдруг залился тоненьким смехом. Потом закашлялся так, что его долго били по спине Мустафа и Наимудрейший.
Тут раздался стук колотушки и вопль: «Спите, жители Багдада!» И откуда-то сверху свалился ночной сторож Абд аль-Кадир.
Увидев султана, он задрожал и рухнул в ноги.
— Не бойся… ласково сказала царевна. — Это сон…
Султан ее оттолкнул:
— Дай я ему сам объясню… Ну, ну, не бойся, — султан добродушно поднял старика. — Мы друг другу снимся. Понял?
Абд аль-Кадир моргал глазами, вобрав голову в плечи.
— Да не бойся ты! — сказал султан. — Здесь, понимаешь ли, можно все! Это сон… Вот смотри, я толкаю тебя. Видишь?
Он толкнул сторожа. Тот чуть не заплакал.
— А теперь толкни ты меня, — добавил султан, приходя в наилучшее расположение духа.
— Толкни! Толкни! — сказала царевна Абд аль-Кадиру.
Старик закрыл глаза и осторожно коснулся пальцем султана.
— Ну вот видишь, — сказал султан. — Видишь, как интересно! Что я делаю, когда я не сплю? Головы рублю, неприятности всякие… А во сне хорошо!.. Свадьба! Дочку выдаю замуж… Садитесь, дорогие гости!
И, словно услышав приглашение султана, за угощеньем появились придворные. И сразу же набросились на еду.
— Почему они не удивляются?! — вскричал султан, которому уже понравилось всем все объяснять. — Эй вы! Удивляйтесь!
— Удивляемся… Мы удивляемся… — набитыми ртами загудели придворные.
Сияющий султан воскликнул:
— Это сон! Понимаете? — Он кивнул на Аладдина. — Посмотрите на него! Где он сейчас? В темнице! И ему отрубят голову!.. А здесь он кто? Жених на свадьбе… И мне хорошо, и ему хорошо!.. Ты не боишься улететь? — вдруг спросил он Аладдина.
Аладдин улыбнулся. Султан сказал:
— Наша дочь обладает одним свойством: если ей не нравится жених — он улетает.
Мустафа добавил:
— Только когда будешь лететь, крикни, где тебя искать.
На этом разговоры кончились. И начался пир.
* * *Ах, какой это был пир! Такого пира еще ни у кого не было! Достаточно было протянуть руку, что-бы кто-то невидимый поднес гостю кувшин или блюдо. Стоило выпить чашу, как тот же невидимый наполнял ее. Что касается пустой посуды, то она сама улетала, не задевая гостей.
Время от времени в воздухе появлялось новое невиданное блюдо и торжественно опускалось перед пирующими.
Зубейда невозмутимо наблюдала за чудесами, обводила глазами гостей и все великолепие свадебных покоев. Она остановила взгляд на большом апельсине. И, точно почувствовав ее взгляд, апельсин очистился и бросился к ней в руки, раскрывшись дольками.
Зубейда взяла одну дольку, положила ее в рот. И из-за спины сына поманила царевну.
— Я подарю тебе прялку, — благосклонно сказала она.
— А что это такое? — спросила царевна.
— Посмотришь, — сказала Зубейда. — Тебе понравится.
А султан тем временем разыгрался: швырял халвой в придворных. Придворные хихикали. Даже Абд аль-Кадир и тот постепенно выходил из оцепенения.
— Интересно, — вскричал султан, — что еще нам приснится? Что будет дальше?
Ночной сторож вдруг завопил:
— Э-эй!..
И поддал султана ногой пониже спины. Придворным это так понравилось, что они тоже стали пинать ногами друг друга. Кто-то схватил Наимудрейшего за конец его чалмы и побежал. Чалма, разматываясь на все свои тысячу локтей, запутала всех. Все визжали и стонали от смеха.
Такое веселье Зубейде пришлось не по душе. Она наклонилась к сыну и сказала:
— Когда у меня с твоим отцом была свадьба — это было не во сне…
И Аладдин опустил голову.
— Что с тобой? — спросила Будур.
— Я думаю о том… Почему люди только во сне делаются людьми? Султан не рубит головы, ночной сторож не боится султана, нищий женится на царевне… Неужели для всего этого нужна волшебная лампа?
А великий султан уже пустился в пляс. Но одна его нога сразу же зацепилась за другую. Султан упал на спину и узрел над головой сказочный потолок.
Потолок крутился. Из углов по нему сбегались и разбегались разноцветные камешки, складываясь во все новые и новые причудливые фигуры.
— Что это? — спросил султан, лежа на спине.
Мустафа поднял голову и разинул рот.
— Мы, великий султан и царь времени, спрашиваем тебя, — повторил султан. — Что это такое?
— Потолок… — пролепетал Мустафа.
Остальные придворные тоже задрали головы. Мы должны, между прочим, обратить ваше внимание на то, что среди придворных прятался бывший везирь, пробравшийся на свадьбу.
