Каштру Сороменью - Истории Черной Земли
— Эй! Эй, люди!
Это кричал Камбало.
— Там, — говорил он, задыхаясь, показывая на дорогу, ведущую к реке, — там лежит мертвая женщина.
Все повернулись в том направлении, куда он показывал. Камбало повторил:
— Она лежит мертвая, вся обгоревшая, а ребенок играет у нее на груди… — И, повернувшись к старому лодочнику, давно оставившему жизнь на реке и теперь только игравшему на кисанже, Камбало добавил: — А знаешь, кто она такая, Кайонго?
Старик отрицательно покачал головой, и тогда Камбало наклон идея и шепнул ему на ухо:
— Ньякайонго…
— Ах! — вскрикнул старый лодочник, вытаращив глаза. Но тотчас сделал равнодушное лицо и, плюнув на землю, проворчал: — Я тут ни при чем…
Ньякайонго была его женой много лет тому назад, когда была еще совсем молодой. Но через несколько лет он прогнал ее, когда люди сказали ему, что в этих краях не осталось ни одного мужчины, который не обладал бы ею. Вдоль всех дорог трава была измята ее телом, отдававшимся прохожим. Ее имя произносили все. На далеких охотничьих стоянках, во время долгих странствий по лесным зарослям путники рассказывали друг другу, сидя вокруг костров, о любовных похождениях с этой женщиной.
После того как разгневанный Кайонго избил Ньякайонго, она была изгнана из селения под хохот стариков, которым эта женщина никогда не отдавалась. И она пошла, горько плача, через леса. А люди продолжали говорить, что она принадлежала всем.
Женщины, которые ненавидели Ньякайонго, так же как и боялись, обрадовались, когда она ушла. Но многие мужчины, околдованные ее улыбкой и взглядом, то нежным и грустным, как у газели, то пламенным и беспокойным, как огонь, последовали за ней, добиваясь ее благосклонности. Но Ньякайонго никогда больше не соглашалась любить мужчину из своих краев. Она их возненавидела. Они видели ее тело, окровавленное кнутом мужа, они видели, как она бежала, крича от боли, словно безумная, преследуемая призраком. И ни один из этих мужчин даже не шелохнулся тогда, чтобы ее защитить.
Нет, Ньякайонго никогда больше не отдавалась мужчинам своей земли. Она не хотела унижать себя их ласками, она не могла забыть, что они видели ее позор. Она ушла далеко, ненавидя людей своего селения.
Но через много лет, накануне того дня, когда юноши возвращались из муканды, Ньякайонго пришла в селение, чтобы умереть на родной земле. Она так изменилась, что люди с трудом узнавали ее, ту, которая была здесь самой красивой женщиной. Но она пришла не одна. Все видели, как она вела за руку девочку, некрасивую и совсем дикую.
— Пойдем туда, посмотрим, — сказали мужчины, обращаясь к Камбало.
Только старый Кайонго не двинулся с места.
Женщина лежала вверх животом, совсем голая. В уголках ее рта запеклась кровь, над лицом вились мухи. А на груди, отвисшей и морщинистой, играла ее дочка, тщетно стараясь поймать муху.
— Посмотрите, какая она стала. Теперь даже гиену стошнит от ее вида.
Кто-то из мужчин захохотал. Девочка испугалась и заплакала, уткнув лицо в материнскую грудь.
— Уходи отсюда! — крикнул Камбало, схватив девочку за руку и поднимая ее с земли.
— Оставь ее! — вдруг сердито крикнул только что подошедший старик.
Он взял на руки девочку, которая продолжала громко плакать, и передал ее какой-то женщине. Потом вернулся.
— Эта женщина, — и старик показал на мертвую, — принесла нам несчастье. Но ее ребенок ни в чем не виноват.
— Кровь одна! — грубо оборвал кто-то.
Все замолчали. Камбало плюнул на землю и заворчал:
— Эта женщина хуже всякой гиены. Ей давно пора было умереть. Люди, вы знаете, что она никогда не слушала стариков! Она всегда над всеми смеялась. А разве можно, чтобы женщина смеялась над мужчинами? Нет, люди, она была скверная женщина. Хуже, чем животное.
Старик сердито посмотрел на Камбало и, дождавшись, когда он замолчит, сказал:
— Ты слишком молод. Ты говоришь о том, чего не знаешь.
Камбало смутился.
— Как ты можешь все это говорить? Ты же не знал эту женщину, когда она была еще молодой. Я старше, чем она, но все-таки был слишком молод в те времена, когда она сводила всех с ума. Разве есть мужчины, которые в то время желали ей зла?
— Кайонго и другие старики… — промолвил кто-то.
— Старики… Я знал их всех. Некоторые еще живы. Это они дали Кайонго кнут, чтобы он избил ее. А знаешь, почему они это сделали? Нет, не знаешь. Они сделали это потому, что она не хотела лежать с ними…
— Надо унести ее, — сказали люди, опустив головы.
— Нет. Подождем немного, — возразил старик. И, с тоской глядя на мертвую женщину, продолжал: — Эта женщина не всегда была такой…
— Расскажи, старик! Мы хотим знать все! — раздались голоса.
И старик рассказал о том, что знал эту женщину, когда она была еще ребенком. Ее звали Руанда… Старик знал ее родителей и дядю, который выдал девушку замуж за Кайонго. Тогда ее стали звать Ньякайонго. И скоро все забыли ее настоящее имя. Она была очень красива, хорошо работала на своего мужа, но никогда не теряла разума из-за него. Она была как все. Но вскоре Кайонго взял ее с собой на берега реки Луиты. В гостях у родственников оставался долго. А когда вернулся с молодой женой на родину, люди разинули рты от удивления, глядя на нее. Это была уже совсем другая женщина. В ее глазах горел огонь. Они зачаровывали мужчин, как взгляд змеи чарует птиц. Мужчины хотели отвести глаза от глаз Ньякайонго — и не могли. Хотели заговорить с ней — и не могли. А когда она к ним обращалась, они были счастливы, но дрожали при этом так, будто встретились со смертью. И не могли слова молвить. Никто из мужчин не мог спать спокойно. Глубокой ночью они внезапно просыпались и звали: «Ньякайонго! Ньякайонго!» И днем они не находили покоя. Мужчины покидали селение — уходили на охоту или по торговым делам, уплывали в лодках по реке, забирались в темные леса, и всегда, всегда глаза Ньякайонго стояли на их пути. Только один Кайонго их не замечал.
Старик умолк и опустил глаза. На его лице была глубокая печаль.
— Да, такие у нее были глаза, — произнес другой голос.
Все повернулись и увидали еще одного старика, который только что подошел.
— Однажды…
— Не рассказывай, не рассказывай больше! — попросил только что подошедший старик.
— Нет! Пусть говорит! — вмешался Камбало. — Мы хотим знать все.
И старик продолжал:
— Однажды Кайонго позвал меня и увел на берег реки. Он уже жил там один и не хотел возвращаться в свою хижину, потому что не мог жить вместе с женой. Он боялся ее глаз. Они были страшнее огня, люди! Когда мы вошли в его хижину, он сказал мне: «Шапала, моя жена превратилась в злого духа, в Казумби!» Я не знал, что ответить. Передо мной тоже всегда стояли ее глаза. И когда я уходил, тело мое было холодным, а голова пылала, как в огне. И больше никогда мы не говорили об этом. Но она и вправду была заколдована. Столько времени прошло с тех пор!
Старик грустно покачал головой:
— Однажды я шел в поле и увидал Ньякайонго. Она вышла из зарослей высокой травы и позвала меня. Она взяла меня за руку и увела за собой, не сказав ни слова. Уже глубокой ночью мы расстались. И больше никогда не разговаривали. Так она всегда поступала со всеми мужчинами.
Старик задумался, взглянул на мертвую женщину и продолжал:
— Все молодые мужчины нашего селения спали с ней, но всегда один раз. Только стариков она не желала. Она даже не смотрела на них. И когда, узнав, что Кайонго нет дома, они однажды ночью пришли и постучали в ее дверь, она послала их обратно, к женам. Они обозлились, некоторые, вернувшись домой, даже побили своих жен… Потом Ньякайонго рассказала об этом людям и долго смеялась в лицо старикам. Тогда они напоили Кайонго допьяна, дали ему в руки кнут и велели побить жену и прогнать ее из селения.
— Он плохо сделал. Он виноват! — раздались голоса.
— И больше в нашем селении люди ее не видали, — добавил старик. — Все думали, что она умерла… А теперь она вот здесь… — И старик повернулся и пошел в свою хижину, сгорбившись и понурив голову.
— Но почему она вернулась? — спросил кто-то.
— Она пришла, чтобы умереть на родной земле. Все люда хотят умереть на родной земле. Может быть, вождь не позволил бы ей остаться, но Кавина просила его. И он согласится.
— Эта женщина принесла нам много несчастья!
VУже наступила ночь, когда вождь Мваунгве покинул хижину, где он оставался с Кавиной и лекарем. Колдун пришел сюда, чтобы лечить только вождя, потому что избавить девушку от безумия он не мог. Такие болезни он не умел лечить. Безумие — это болезнь, посланная богами, и люди бессильны перед ней! Мваунгве шел по селению, все еще разрисованный красной глиной. Но он больше был похож на мертвеца, чем на живого человека. Он еле волочил ноги, и все тело его содрогалось. Так он добрался до шоты, где его уже давно ждали старейшины. Люди, собравшиеся вокруг шоты, замерли, ожидая, что будет дальше. Из-за грозы, которая так внезапно налетела, старейшины до сих пор не решили, кого принести в жертву богам.
