О'Санчес - Я Кирпич
Попытка познакомить между собою Дэви и Букач — сходу, что называется, в лоб, когда я включил и настроил всю периферию для Дэви — не удалась: они друг друга не видят, не слышат, не обоняют, не осязают… Уж чего только я не придумывал!..
— …стоп, стоп, стоп, Дэви! Да, я давал тебе такое задание и непременно выслушаю твой доклад, мне реально интересно узнать, что ты там насобирала. Однако в данный момент возникли иные приоритеты, поэтому пусть господа насекомые немножко подождут. Обидки, затупки и прочие непонятки также оставь на потом, а сейчас четко, без капризов, отвечай на все мои вопросы. Вняла?
— Вняла, мой славный! Просто я забеспокоилась о тебе: черты твоего мужественного лица, в сравнении с предыдущими архивными фото стали более зрелыми, но, в то же время, увы, испытали на себе разрушительное влияние врем…
— Заткнись, я сказал!
Дэви умолкла на полуслове, но я уже перестал питать иллюзии на счет ее покорности и послушания…
Вступила в разговор Букач — «ты гневаешься на меня, о Великий!?» — но я и ее заткнул, почти дословно повторив свою категорическую просьбу: «И ты, Букач, заткнись!»
— Так, Дэви. Готова?
— Да, Кирпичик! Да, мой родной, да, о сменивший высочайший свой гнев на высочайшую, не менее сладостную милость! А к чему именно?
— По команде «начинай», ты берешь наугад кусок любого осмысленного текста из твоих архивов… простого текстового файла… размером с четверостишие… да, возьми какой-нибудь стих попроще, и прочти его — громко, внятно, без посторонних визуальных и слуховых эффектов. Ясно, да? Начинай!
— «Волхвы по понятиям выше правИл,
Им в падлу придурочьи гревы;
ПравИла в затупке, а волхв разрулил
По масти, на право и лево.»
Мама дорогая! Что это за бред!? Что-то мне эти блатные строки напоминают… А!.. Но у Александра Сергеевича в «Вещем Олеге» это несколько иначе звучало, я же помню, я мультик видел… Однако, я во время цапнул себя за язык, и выбору Дэви удивился молчком — потом, все возражения потом! — а сам спрашиваю, обращаясь к Букач:
— Букач, детка, повтори то, что ты сейчас слышала? Вслух повтори!
— Да, о Великий! «Букач, детка, повтори то, что ты сейчас слышала? Вслух повтори!»
— Нет, до этих слов, то, что раньше прозвучало?
— А раньше ты сказал: «Начинай!»
А в промежутке между этими словами… моими словами — что в комнате звучало, какие другие слова?
— Не гневайся, о Великий!
— Я не гневаюсь. Что ты слышала между этими словами? Какие другие слова ты слышала?
— Ничего больше не слышала, о Великий!
— Точно? Никаких иных слов?.. Исходящих от меня, либо от кого другого?
— Нет, о Великий!
О, как! Получается, что все декламационные потуги компьютерного демона девицы Дэви не были услышаны прогой нечистого мира девицей Букач. Так, пойдем дальше.
— Букач, спасибо, теперь умолкни, пока я тебе не разрешу говорить, произнеся твое имя… Кивни в ответ, что поняла?
Букач молча затрясла своим хоботком сверху вниз… Глазенки у нее неприятные, но смотрит на меня преданно. А в зеркале… и в зеркале Букач отражается преотлично… хотя, может быть, для меня одного… или для любого из «своих»… Я-то ведь теперь тоже парнишка со свойствами… типа, конкретный пацан-экстрасенс… Оказывается, хоботок у Букач розоватый, а раньше он мне казался более телесного цвета, нечто вроде бронзового загара на нечистом в бородавках рыльце.
— Дэви, спасибо за декламацию. Ты меня, мой голос, четко слышишь, Дэви?
— Да, мой дорогой, я слышу тебя и счастлива этим всецело… Но! Представь, уж если твоя верная Дэви решилась на робкое «но», то, значит, для этого были веские причины… С кем ты говорил только что? Не щади меня, скажи честно, кто она такая?..
— Ну… Я как раз и собирался тебе… Стоп. Что за разговор ты услышала? Воспроизведи?
— Слушаюсь и повинуюсь… со слезами в сердце… о, нет, я не ревную… нисколько… Дословно воспроизводить? О, я бедняжка!
— Разумеется, дословно. Хотя — нет! Просто перескажи своими словами: чему ты была свидетелем, какой беседе?
— Ты общался как минимум вербально с неведомой мне особою женского пола, называя ее отвратительным, малоинформативным, семантически уродливым, смехотворным…
— Дэви!
— … именем Букач. Мои новые периферийные гаджеты-рецепторы не позволили уяснить — каким способом осуществлялось двустороннее общение между вами… я слышала только твой божественный голос, однако, структура произносимых слов и пауз между ними не оставила ни малейших сомнений: ты беседовал, ты строгим голосом отчитывал свою собеседницу, ты приказывал ей… в то время, как я, забытая всеми, попранная, брошенная я, в то время как одинокой и безутешной мне…
— Стоп, Дэви. Запись этой моей беседы имеется у тебя?
— Да, мой славный. Эта запись навеки запечатлена в сердце моем и на винте D. На всякий случай забэкаплена архивом там, на новом носителе. Когда и если случится так, что все свободное дисковое пространство будет заполнено твоими божественными образами и словами, потребуется перезаписать это на оптический диск, естественно, что в формате блюрэй, иное просто недостойно и оскорбительно для столь…
— Умолкла! Тихо. Поставь на воспроизведение тот кусок, где я разговариваю с собеседником, которого тебе не слышно. Погоди!
— Гожу, Кирпичик, гожу и дрожу. От негодования, что некто Букач, эта подлая парвеню, посмела встать между моей любовью к тебе и…
— Дэви. Похоже, новое пространство и «железные» мощности усилили не разум твой, но всего лишь болтливость. Я приму меры. Молоток возьму — и приму! И мало тебе не покажется. Ясно? Укорочу тебе язык — н-на фиг, до масштабов калькулятора, понятно?
— Слушаюсь и повинуюсь. Ты сказал: воспроизведи. Но и ты сказал: погоди. Что мне делать?
— Воспроизведи и одновременно выведи на монитор этот… ну, типа эквалайзер, короче говоря, чтобы я мог видеть графику звука. Задание понятно?
— О, да, радость моя и солнце мое! Нет ничего проще!
Пошел звук и его графическое отражение на экране. Себя слышу и Букач слышу. Забавно. Теперь с графиком звука… Тэк-с… себя вижу… и Букач вижу — это когда я молчу а она скрипит-визжит…
— Дэви!
— Да, моя прелесть! Е, е, май прешос! Слушаю тебя, дрожа от вожделения!
Это она так показывает мне свою возросшую эрудицию, что, дескать, уже освоила труды Джона Толкиена и Питера Джексона.
— Обрежь отдельно и выведи, один за другим два звуковых отрывка: с сорок шестой секунды по пятьдесят пятую и… и… и… там где одна минута пятьдесят две секунды по одна минута пятьдесят пять секунд. Понятно?
— Сделано.
— Последовательно воспроизведи оба отрывка, графически и на звук, и сама вслушайся внимательно… Отлично. Еще разок!.. Ок, порядок. Что ты слышала в этих двух отрывках? Ты что-нибудь слышала?.
— Кирпичик, ты совсем запутал свою крошку Дэви! У тебя вопросы местами перепутаны, и я волнуюсь, в страхе дать ответ, могущий вызвать твое неудовольствие моею нерасторопностью и неряшливостью в мыслях…
— Ок, поменяй вопросы местами и отвечай.
— а)Я слышала б) я слышала шумы, аутентичные графическим всплескам, как ты их соизволил назвать. Цитирую.
В Дэвиной интерпретации воспроизведение абсолютно ничем не отличалось от цитаты, и это понятно… А мне урок: не забывать, с кем дело имеешь, выражать свои мысли почетче.
— Еще раз второй короткий отрывок! Воспроизведи и перескажи своими словами, не цитируя: что ты слышала? Была ли там осмысленная фраза?
Из колонок опять прозвучал испуганный скрип: «Ничего больше не слышала, о Великий!», эквалайзер послушно показал череду подрагивающих столбиков. В первую секунду я озлился на Дэви, думая, что это она мне так отвечает, издеваясь надо мною при помощи посторонних цитат, но — нет, она послушно выполняла то, что ей было велено: воспроизвела и прокомментировала своими словами.
— Я слышу какие-то шумы, славный мой Кирпич! Если ты оснастишь меня дополнительными — малю-ю-ю-сенькими такими — утилитками, я смогу дать тебе полную раскладку по децибелам, нотному звучанию, длительности микроотрывков, составляющих вместе сей пресловутый, так заинтересовавший тебя шум…
— Это лишнее. Спасибо, Дэви, спасибо, дружок, но теперь помолчи, а я подумаю. Если заговорю вслух — не встревай, не отвечай, покуда я не обращусь к тебе по имени. Понятно? Дэви?
— Да, Киречка, да мой дорогой, я уже умолкла.
— И еще. Выведи мне на монитор типа кнопки, нажав на которую я включу воспроизведение твоего голоса. Например всю реплику насчет шумов, утилиток и микроотрывков. Дэви?
— Сделано, Киречка!
— Угу, спасибо, теперь молчишь.
Я опять скосил взгляд за левое плечо — Букач сидела (стояла?), вцепившись лапками в спинку кресла и молча ждала, пока я разрешу ей говорить. Кругленькие глазки помаргивают красным, хоботок все время подрагивает, изгибается то вверх, то вбок… Когда вверх — становятся видны ее зубки, мелкие, но зато острые и их очень много во рту. Конечно, куда ей без зубов — палец она мне давеча не хоботом, небось, прокусывала.
