Диана Джонс - Воздушный замок
– Вероятно, я этого заслуживаю, – согласился Хазруэль. – И я тем более этого заслуживаю, что взял на себя труд обеспечить всем участникам самую подходящую участь, которую только мог измыслить. – Он скосил глаза на Абдуллу. – Прав ли я?
– Это самая что ни на есть горькая правда, о великий ифрит, – кивнул Абдулла. – Сбылись все мои мечты, а не только приятные.
Хазруэль тоже кивнул в ответ.
– А теперь я должен вас покинуть, – сказал он, – но прежде предприму еще один небольшой, но нужный шаг.
Крылья его взметнулись, руки проделали магические пассы. И вдруг ифрит оказался посреди роя непонятных крылатых созданий. Они парили над троном и над его головой, словно прозрачные морские коньки, не издавая ни звука, кроме слабого шелеста трепещущих крылышек.
– Это его ангелы, – объяснила принцесса Беатрис принцессе Валерии.
Хазруэль шепнул что-то крылатым существам, и они исчезли столь же внезапно, как и появились, но тут же возникли снова и точно так же, роем, зашелестели вокруг головы Джамала. Джамал в ужасе отшатнулся, но это не помогло. Рой следовал за ним. Крылатые существа одно за другим пикировали на разные части шкуры пса Джамала. Достигнув цели, существа сжимались и исчезали в шерсти, пока их не осталось всего два.
Абдулла внезапно обнаружил, что оставшиеся два ангела парят вровень с его глазами. Он пригнулся, и существа тоже снизились. Послышались два тоненьких холодных голоска, – вероятно, то, что они говорили, слышал только Абдулла.
– Тщательно все обдумав, – сказали голоса, – мы обнаружили, что это обличье нравится нам больше, нежели жабье. Мы расцениваем это в свете вечности и потому благодарим тебя. – С этими словами два существа метнулись к псу Джамала, сжались и исчезли в его грубой шкуре.
Джамал уставился на пса, которого по-прежнему держал в объятиях.
– И зачем же мой пес битком набит ангелами? – спросил он Хазруэля.
– Они не сделают ничего дурного ни тебе, ни твоему псу, – ответил ифрит. – Просто подождут, когда снова появится золотое кольцо. Сдается мне, ты сказал – завтра? Ты же понимаешь, насколько мне важно проследить судьбу моей жизни. Когда мои ангелы ее обнаружат, то доставят ее мне, где бы я ни находился. – Он вздохнул так тяжко, что у всех растрепались волосы. – А я не знаю, где я буду, – убитым голосом поведал он. – Надо искать себе место изгнания. В каких-нибудь отдаленных безднах. Я был злым. Никогда больше не войти мне в ряды Добрых Ифритов.
– Ну что ты, великий ифрит! – воскликнула Цветок-в-Ночи. – Меня учили, что добро умеет прощать. Добрые джинны наверняка обрадуются твоему возвращению!
– Ах, премудрая принцесса, – покачал огромной головой Хазруэль, – ты ничего не понимаешь.
Абдулла подумал, что он-то как раз понимает Хазруэля. Вероятно, это понимание основывалось на том, что с родственниками первой жены своего отца он вел себя отнюдь не учтиво.
– Тише, любовь моя, – произнес он. – Хазруэль имеет в виду, что быть злым ему понравилось и он в этом не раскаивается.
– Это правда, – сказал Хазруэль. – За последние месяцы на мою долю выпало гораздо больше веселья, чем за многие сотни лет до этого. Меня этому научил Дальциэль. Теперь я должен удалиться в изгнание, поскольку страшусь, не начну ли я так же веселиться среди Добрых Ифритов. Только я не знаю, куда мне пойти.
Тут Хоула, по-видимому, осенило. Он кашлянул.
– Почему бы тебе не отправиться в другой мир? – предложил он. – Миров, знаешь ли, сотни и сотни.
Крылья Хазруэля взметнулись и забились от волнения, отчего волосы и платья всех принцесс в зале затрепетали.
– Правда? Где? Покажи мне, как проникнуть в другой мир!
Хоул переложил Моргана в неловкие объятия Софи и взбежал по ступеням трона. То, что он показал Хазруэлю, на сторонний взгляд казалось лишь чередой странных жестов и двумя-тремя кивками. Судя по всему, Хазруэль прекрасно все понял. Он кивнул в ответ, а затем поднялся с трона и просто пошел, не сказав ни слова, через зал и сквозь стену – словно стена была всего-навсего туманом. Огромный зал внезапно как будто опустел.
– Скатертью дорожка, – сказал Хоул.
– Ты что, отправил его в твой мир?! – ахнула Софи.
– Конечно нет! – возмутился Хоул. – Там и без этого головной боли хватает. Я послал его в противоположном направлении. Поставил на то, что замок не исчезнет. – Он медленно развернулся, оглядывая туманные просторы зала. – Ничего не пропало, – сказал он. – А значит, Кальцифер где-то здесь. Это ведь он движет замок. – И Хоул звонко закричал: – Кальцифер! Ты где?
Кринолин Ее совершенства снова зажил собственной жизнью. На сей раз он откатился в сторону на обручах, и из-под него выплыл ковер-самолет. Ковер встряхнулся – примерно как пес Джамала, который тоже принялся отряхиваться. А потом, ко всеобщему изумлению, он шлепнулся на пол и начал распускаться. Абдулла едва не взвыл от подобной расточительности. Вылезавшая из ковра длинная нить была голубой и невероятно яркой, словно ковер был сделан вовсе не из обычной шерсти. Эта нить металась из конца в конец ковра, становилась все длиннее и взмывала все выше, пока не вытянулась между высоким туманным потолком и почти голым холстом, в который была вплетена.
И вот наконец нить нетерпеливым рывком вытянула из холста второй конец и целиком взлетела под потолок, где принялась свиваться, искрясь, и снова вытянулась, и наконец обрела совершенно новые очертания – наподобие перевернутой слезинки или, может быть, языка пламени. Эта слезинка уверенно и целеустремленно поплыла вниз. Когда она приблизилась, Абдулла различил на ней лицо, состоявшее из лиловых, зеленых и оранжевых огоньков. Абдулла пожал плечами, покоряясь судьбе. Судя по всему, свои кровные золотые он потратил на огненного демона, а вовсе не на ковер-самолет.
Огненный демон заговорил лиловыми искристыми губами.
– Слава небесам! – сказал он. – Почему никто не додумался раньше позвать меня по имени? У меня все болит!
– Бедняжка Кальцифер! – воскликнула Софи. – Но я же не знала!
– А с тобой я вообще не разговариваю, – проворчало невероятное огненное создание. – Ты впивалась в меня когтями. И с тобой тоже, – сообщил демон, проплывая мимо Хоула. – Ты втравил меня в эту авантюру. Лично я вовсе не хотел помогать королевской армии. Говорить я буду только с ним, – заявил он, неожиданно возникнув у Абдуллы за плечом. Абдулла услышал, как у него потрескивают волосы. Пламя было горячее. – Он, и только он на всем белом свете пытался мне польстить!
– И с каких это пор, интересно, тебе нужна лесть? – кисло уточнил Хоул.
– С тех пор как я понял, насколько это приятно, когда о тебе говорят приятное, – ответил Кальцифер.
– Но я не вижу в тебе ничего приятного, – хмыкнул Хоул. – Ну и пожалуйста! – И он повернулся к Кальциферу спиной, отчего лиловые атласные рукава так и закружились вихрем.
– Что, жабой стать захотелось? – спросил Кальцифер. – Знаешь, не ты один умеешь делать жаб!
Хоул сердито топнул ногой в лиловой туфле.
– Тогда, быть может, твой новый друг попросит тебя вернуть замок на место?.. – прошипел он.
Абдулле стало немного грустно. По всей видимости, Хоул ясно давал понять, что они с Абдуллой незнакомы. Но намек он понял. И поклонился.
– О карбункул среди колдовских существ, о пламя ликования и светоч среди ковров, чье истинное обличье более чем в тысячу раз превосходит то, в котором ты был драгоценной тканью…
– Поскорее, а? – буркнул Хоул.
– …не сделашь ли ты нам великое одолжение и не согласишься ли переместить этот замок на землю? – закончил Абдулла.
– С удовольствием, – сказал Кальцифер.
Все почувствовали, как замок опускается. Поначалу он летел настолько быстро, что Софи вцепилась в руку Хоула, а многие принцессы вскрикнули, ведь желудок, как громко отметила Валерия, норовил остаться в небе. Вероятно, Кальцифер так долго был в чуждом обличье, что несколько разучился управлять замком. Впрочем, через минуту полет несколько замедлился и стал до того плавным, что его почти никто не замечал. Это было очень кстати, поскольку замок на лету приметно уменьшался. Все были вынуждены тесно столпиться и даже толкались, чтобы удержать равновесие. Стены все сдвигались, и облачный порфир превращался в обычную штукатурку. Потолок опускался, своды становились черными балками, а за тем местом, где стоял трон, появилось окно. Сначала за ним было темновато. Абдулла поскорее обернулся к нему, надеясь бросить последний взгляд на прозрачное море с закатными островами, но к тому времени, когда окно окончательно стало просто окном, снаружи было только небо, а небольшую, словно в сельском доме, комнатку заливали желтые лучи ясной зари. Принцессам уже шагу было некуда ступить, Софи вжалась в угол, стиснув одной рукой Моргана, а другой – локоть Хоула, а Абдулла оказался между Цветком-в-Ночи и солдатом.
