Диана Джонс - Воздушный замок
– Эхо, давай-ка вываливай все на ифритов, – велела Софи колдовским тоном. – И не удваивай шум, а утраивай.
Зал превратился в сумасшедший дом. Оба ифрита зажали ладонями острые уши.
– Прекратить! – негодовал Дальциэль. – Пусть они замолчат! Откуда здесь младенец?!
На что Хазруэль прогудел:
– У женщин бывают дети, о дурень среди ифритов! Чего ты ждал?
– ОТДАЙТЕ МОЮ СОБА-А-А-А-А-АЧ-КУ!!! – требовала Валерия, молотя кулаками по сиденью трона.
Трубный голос Дальциэля едва пробивался сквозь гвалт:
– Хазруэль, отдай ей собачку, или я за себя не ручаюсь!
На этом этапе плана Абдулла твердо надеялся, что если его к этому моменту не убьют, то наверняка превратят в собаку. Этого он и добивался. Еще он рассчитал, что тогда пес Джамала вырвется на свободу. Он заключил, что, если из-под кринолина Ее совершенства выскочит не один пес, а два, это лишь усугубит суматоху. Однако вопли, а также троекратное их эхо поглотили внимание Хазруэля настолько же, насколько и внимание его братца. Старший ифрит мотал головой, зажав уши и крича от боли, – как и положено ифриту на грани помешательства. И в конце концов он сложил громадные крылья и сам превратился в пса.
Он стал очень крупным псом, нечто среднее между ослом и бульдогом, в буро-серых пятнах, с золотым кольцом в приплюснутом носу. Этот огромный пес положил гигантские лапы на подлокотник трона и вытянул к лицу Валерии колоссальный слюнявый язык. Хазруэль старался казаться дружелюбным. Однако при виде такой уродливой громадины Валерия, что естественно, завопила еще пуще. Морган испугался. Он тоже заплакал еще громче.
На какой-то миг Абдулла растерялся, а в следующий миг понял, что никто не услышит, если он закричит. Тем не менее он скомандовал:
– Солдат! Держи Хазруэля! Кто-нибудь! Держите Дальциэля!
К счастью, солдат сохранял бдительность. Он был мастер сохранять бдительность. Джарина Джамская исчезла в вихре поношенных одежд, и солдат вспрыгнул на ступени трона. Софи бросилась за ним, кивая принцессам, чтобы те тоже на месте не стояли. Она обхватила узкие колени Дальциэля, а солдат стиснул смуглыми руками шею пса. Принцессы толпой ринулись на ступени, а там уж большинство набросилось на Дальциэля с видом принцесс, всей душой стремящихся к отмщению, – кроме принцессы Беатрис, которая оттащила Валерию подальше от гущи схватки и взяла на себя нелегкую задачу заставить ее замолчать. Крошечная принцесса Цапфана между тем мирно присела в сторонке на зеленый порфир, укачивая Моргана, чтобы он снова уснул.
Абдулла попробовал было побежать к Хазруэлю. Однако не успел он шевельнуться, как пес Джамала воспользовался случаем и вырвался на волю. Он выскочил из-под кринолина Ее совершенства, чтобы понаблюдать за ходом схватки. Он обожал схватки. Еще он увидел другую собаку. Вот уж кого пес Джамала ненавидел даже сильнее, чем ифритов и род людской, так это других собак. Размер при этом значения не имел. Пес Джамала зарычал и ринулся в бой. И пока Абдулла выбирался из кринолина Ее совершенства, пес Джамала вцепился Хазруэлю в горло.
Хазруэля уже держал солдат, и этого ифрит не стерпел. Он снова превратился в ифрита и гневно взмахнул руками. И пес Джамала, кувыркаясь, уплыл по воздуху к дальней стене, где и грянулся об пол с визгом. Затем Хазруэль попытался встать, но солдат уже сидел у него на спине, не давая расправить кожистые крылья. Хазруэль напрягся, глубоко вдохнул и начал вздыматься.
– Заклинаю тебя, Хазруэль, не поднимай голову! – закричал Абдулла, пинком отбрасывая наконец кринолин Ее совершенства.
Оставшись в одной набедренной повязке, он взбежал по ступеням и ухватился за громадное левое ухо Хазруэля. Тут и Цветок-в-Ночи поняла, где спрятана жизнь Хазруэля, и, к великой радости Абдуллы, подпрыгнула и повисла на правом ухе ифрита. Так они и висели, порой взлетая в воздух, когда Хазруэль временно пересиливал солдата, и шлепаясь об пол, когда солдат временно пересиливал Хазруэля; между ними было огромное рычащее лицо ифрита, а прямо под ними – жилистые руки солдата, обхватившие шею Хазруэля. Изредка Абдулла видел Дальциэля, стоявшего на сиденье трона и полускрытого грудой принцесс. Ифрит расправил слабые золотые крылышки. Для полетов они явно не годились, но Дальциэль отбивался ими от принцесс, призывая Хазруэля на помощь.
Трубные вопли Дальциэля, судя по всему, придали Хазруэлю сил. Он стал одолевать солдата. Абдулла попытался дотянуться до золотого кольца, которое болталось у самого его плеча, в крючковатом носу Хазруэля. Абдулла отпустил левую руку, но правая у него вспотела и заскользила по уху ифрита. Абдулла отчаянно вцепился в ухо, чтобы не сорваться.
Он не принял в расчет пса Джамала. Полежав минутку в полном ошеломлении, пес поднялся, разъярившись больше прежнего и преисполнясь ненависти к ифритам. Он увидел Хазруэля и узнал своего врага. Вздыбив шерсть и оскалясь, пробежал он обратно к трону, мимо крошечной принцессы и Моргана, мимо принцессы Беатрис и Валерии, мимо нахлынувших на трон принцесс, мимо скорчившейся фигуры своего хозяина, – и прыгнул на ту часть ифрита, до которой легче всего было достать. Абдулла едва успел отдернуть руку.
Щелк! – лязгнули зубы пса. Гульп! – сказала его глотка. После чего на морде у него появилось озадаченное выражение, и он рухнул на пол, беспокойно икая. Хазруэль взвыл от боли и вскочил, прижав обе руки к носу. Солдат скатился на пол. Абдулла и Цветок-в-Ночи разлетелись в стороны. Абдулла бросился к икающему псу, однако Джамал успел первым и нежно обнял своего любимца.
– Бедная собачка, бедная собачка! Ничего, скоро тебе полегчает! – заворковал он и понес пса вниз по ступеням.
Абдулла стащил со спины ифрита оглушенного солдата и вместе с ним преградил Джамалу путь.
– Все стойте! – крикнул он. – Замри, Дальциэль! Мы заполучили жизнь твоего брата!
Бой на троне тут же прекратился. Дальциэль выпрямился, раскинув крылья, и глаза у него снова стали словно горны.
– Я тебе не верю, – сказал он. – Где?
– Внутри пса, – ответил Абдулла.
– Только до завтра, – успокоил их Джамал. – У него от кальмаров желудок стал такой чувствительный. Скажите спасибо…
Абдулла пнул его, чтобы тот замолк.
– Пес проглотил кольцо, которое было у Хазруэля в носу, – объяснил он.
Злоба на лице Дальциэля ясно показала ему, что джинн был прав. Абдулла угадал.
– Ах! – сказали принцессы. Все уставились на Хазруэля, огромного, согнутого пополам, – из его яростных глаз лились слезы, а обеими руками он держался за нос. Между громадных когтистых пальцев сочилась ифритская кровь – прозрачная и зеленоватая.
– Гаг же я саб де подял, – сокрушался Хазруэль. – Ода же была у бедя под досом!
Из толпы, окружившей трон, выступила старенькая принцесса Верхненорландская, она пошарила в рукаве и протянула Хазруэлю крошечный кружевной платочек.
– Возьмите, – сказала она. – Не горюйте.
Хазруэль с сердечным «сбазибо» принял платочек и прижал его к ранке на носу. Ничего существенного, кроме кольца, пес не откусил. Хорошенько промокнув кровь, ифрит тяжко преклонил колена и указал Абдулле на трон.
– Ну вот, теперь я снова добрый. Просите чего хотите, – скорбно проговорил он.
Глава двадцать первая, в которой замок спускается на землю
Ответ на вопрос Хазруэля Абдулле долго обдумывать не пришлось.
– О могучий ифрит, сошли своего брата туда, откуда он не вернется, – повелел он.
Дальциэль тут же ударился в тающие голубые слезы.
– Это нечестно! – рыдал он, топая ногами по трону. – Вечно вы все против меня! Хазруэль, ты совсем не любишь своего маленького братика! Ты меня надул! Ты даже не попытался помешать этим троим негодяям!
Абдулла был уверен, что Дальциэль совершенно прав. Зная, каким могуществом обладают ифриты, Абдулла не сомневался, что стоило Хазруэлю захотеть, и он бы зашвырнул солдата, не говоря уже о самом Абдулле и о Цветке-в-Ночи, на край земли.
– И я никому ничего плохого не сделал! – продолжал голосить Дальциэль. – Имею я право жениться или нет?!
Пока он вопил и топал, Хазруэль шепнул Абдулле:
– В океане на юге есть плавучий остров, мимо которого корабли проходят лишь раз в сто лет. На нем выстроен дворец и растет много фруктовых деревьев. Можно, я сошлю брата туда?
– А теперь вы собираетесь прогнать меня! – не унимался Дальциэль. – Никого не волнует, как мне будет там одиноко!
– Кстати, – шепнул Хазруэль Абдулле, – родственники первой жены твоего отца заключили с наемниками соглашение, которое позволило им покинуть Занзиб и счастливо избежать гнева Султана, но две их племянницы остались. Султан арестовал бедных девушек, ведь теперь они твои ближайшие родственницы.
– Как это огорчительно, – искренне ответил Абдулла. Он понял, к чему клонит Хазруэль. – Быть может, о великий ифрит, ты отметишь свое возвращение на путь добра тем, что перенесешь этих юных дам сюда?
